Новое открытие древней Африки

Тем не менее замбуко удавалось просачиваться через португальские кордоны. «Мавры Софалы, Момбасы, Малинди и Килвы, – пишет Барбоша в 1516 году, – перевозят золото, слоновую кость, шелк, хлопчатобумажные ткани и бусы из Камбея на небольших суденышках, которые скрываются от наших кораблей, и таким способом им удается переправить большое количество продовольствия, рисового напитка и немало водоплавающей птицы». Жалоб на это «браконьерство» было очень много. Суариш в своем послании португальскому королю в 1515 году, жалуясь на недостаток золота, сообщил также, что «мавританские купцы» продолжают торговлю, несмотря на все попытки прекратить ее.

Войны во внутренних районах приостановили приток золота на побережье. Однако в этом процессе большую роль сыграла агрессивность и жадность самих португальцев. Франсишку ди Бриту, португальский наместник Софалы после Суариша, сообщал, что вся торговля с внутренними районами Африки приостановилась и товары, которые приходят на португальских кораблях из Индии, невозможно реализовать. Ошибка португальцев, которую даже наиболее проницательные из них осознали слишком поздно, состояла в том, что они стремились захватить контроль не только над морской, но и над внутренней торговлей. Африканские прибрежные города достаточно хорошо понимали положение вещей, чтобы не стремиться к господству над соседями. Алькансова в 1506 году писал, что жители Софалы могут свободно заходить в глубь территории на четыре лье, но, пойди они дальше, «кафиры ограбят и убьют их». Португальцев же не устраивала возможность покупать товары у купцов и посредников из внутренних районов, как это делали жители прибрежных городов. Они хотели сами продавать и покупать и в обоих случаях извлекать наибольшие прибыли. Поэтому они стали продвигаться в глубь материка.

Их капитаны и торговые агенты делали то же самое в Индии, и в обоих случаях последствия были разрушительные. Так, индийские бусы, пользовавшиеся в Африке большим спросом, должны были закупаться только на деньги самого португальского короля. Это вряд ли устраивало местных капитанов и агентов, прибыли которых, таким образом, оказывались под угрозой. «Капитаны Бассейна и Чаула, – пишет Уайтуэй, – стали торговыми соперниками: оба они снаряжали вооруженные банды, которые отправлялись в страну за товарами». В результате этого торговля через посредников превратилась вскоре в едва прикрытый грабеж. Португальцы стали на побережье Индии таким же объектом ненависти, как и на побережье Африки.

Проникновение во внутренние части Африки оказалось более трудным делом. Однако уже через 30-40 лет после плавания Васко да Гамы португальские поселенцы и купцы появились на нижнем Замбези, в Сена и даже Тете. Некий Антониу Кайду даже обосновался в одной из резиденций мономотапы, когда в 1561 году туда попал португальский священник, по имени да Сильвейра. Местонахождение этой резиденции не выяснено. Во всяком случае, это не Большой Зимбабве. Скорее всего она была расположена на холмах к юго-западу от Тете на реке Замбези – район Маника в теперешнем Мозамбике.

Десять лет спустя Франсишку Баррету повел в глубь материка военную экспедицию из Софалы. Он умер по дороге, и его место занял Вашку Фернандиш Хомин, который вернулся на побережье, достигнув границ страны, где добывалось золото. Найденные им «рудники» бесспорно относились к району каменной гряды Иньянги и Пеналонги. Его экспедиции пришлось пробиваться через прибрежное царство Китеве – торгового посредника между Софалой и внутренними районами. В ходе боев португальцы сожгли Симбаоэ – дворец из дерева и соломы, принадлежавший царю Китеве. Миновав эту страну, они встретили хороший прием в стране царя Циканги, расположенной на каменистом нагорье, и продолжали двигаться к «рудникам».

Их сердца были полны надежд. «Наши люди, оказавшись в стране, где, по слухам, все вещи делаются из золота, ожидали, что обнаружат его на улицах и в лесах и уйдут отсюда доверху нагруженные им». Однако им пришлось разочароваться; увидев, что золото здесь попадается редко и его трудно достать, они вернулись на побережье с добычей, которая далеко не соответствовала затраченным усилиям.

Однако этот урок не пошел впрок, и попытки установить господство над внутренними районами Африки продолжались. В отчете Антониу Бокарру от 1607 года мы встречаем еще одно свидетельство, указывающее на роковое стремление португальцев стать монополистами. Там говорится о передаче в их руки всех рудников Мономотапы. Отчет интересен не только тем, что проливает свет на намерения-португальцев, это еще и предшественник договора, по которому правитель матабеле передал «полное и исключительное право на все металлы и минералы» агентам Сесиля Родса и его Британской компании Южной Африки. Договор был подписан в 1888 году, через 281 год после португальского.

«Я, император Мономотапы, – в отчете он назван „Гассе Люцере“, – считаю нужным – и выражаю при этом свое удовольствие – вручить его высочеству (королю португальскому. – Б. Д.) все рудники – золотые, медные, железные, свинцовые и оловянные, которые существуют в моей империи, до тех пор пока король Португалии, которому я передаю указанные рудники, будет поддерживать меня на троне, дабы я продолжал приказывать и повелевать, как и мои предшественники, и даст мне в помощь вооруженные силы, с которыми я пойду и уничтожу мятежного грабителя, по имени Матузуана, который опустошил некоторые земли, где залегает золото, и мешает купцам торговать».

Получить поддержку такой ценой – значит полностью подчиниться, и Мономотапа не избегла этой участи. Португальцы превратили императора в послушное орудие осуществления своих замыслов. В конце концов в 1629 году они заманили его в расставленную сеть, заставив подписаться под договором, согласно которому он объявил себя португальским вассалом и признал за христианами право обращать его подданных в католическую веру и строить церкви на территории его империи. Кроме того, он дал согласие на «поиски и разработку стольких рудников, сколько португальцы пожелают иметь», и обещал их не закрывать. Более того, он дал обещание навести «справки по всему королевству, имеется ли где-нибудь серебро», и сообщить об этом капитану Масапы, где был тогда расположен самый отдаленный португальский гарнизон, «с тем, чтобы он известил об этом губернатора». Он обязался «в течение года изгнать всех мавров из своего королевства (иными словами – купцов с побережья, которые конкурировали с португальцами. – Б. Д.), и, если через год хоть один из них останется, он будет убит португальцами». И он позволил португальцам сидеть в его присутствии.

И все же рыбка еще долго билась, попав на крючок. Указанный договор португальцы сумели навязать Мономотапе только после того, как им удалось найти повод для ссоры в Сена и Тете, когда на территорию империи вторгся хорошо вооруженный отряд из 250 солдат-португальцев и «30 тысяч вассальных кафиров». «Две огромные армии Мономотапы были разбиты» в 1628 и 1629 годах, «и на второй день большая часть империи погибла». Новый император принял христианство; он был избран на место еще сопротивлявшегося, но уже побежденного монарха, и с этого времени Мономотапа сохраняет христианское название и все в большей степени становится игрушкой в руках завоевателей.

Ее печальная история продолжалась. К 1667 году, когда Мануэль Баррету оставил нам бесценный отчет о положении в этих «реках золота» Юго-Восточной Африки, португальцы уже твердо контролировали внутренние районы Африки вплоть до Тете и окружающей его территории.

Огнестрельное оружие было надежной гарантией успеха, и португальцы делали здесь все, что хотели. Некоторые из них, например капитаны Софалы и Мозамбика, конечно, продолжали обогащаться благодаря торговле, напоминавшей скорее грабеж. «Португальцы и даже mocoques из Камберари и других районов Мокаранга» – так называлась господствующая держава, – иными словами вожди и «знать», которые поддерживали их против законных правителей, «держат в своих руках обширные земельные владения или провинции, которые они купили и продолжают ежедневно покупать» у Мономотапы. В настоящее время, добавляет Баррету, они более могущественны, чем сам король. «Когда я был там, – пишет он, – они объявили ему войну и убили его. Это несправедливое восстание возглавлял Антониу Руиз, и во время войны произошло много беспорядков».

Разрушив государства, которые они встретили на своем пути, португальцы больше всего пострадали сами. Между строчками осторожных и негодующих фраз Баррету можно прочитать многое. Объясняя причины неудач в поставках золота, он пишет: «Кафиры не ищут золота, поскольку они испытывают страх перед португальцами. Их encozes (вожди) не желают, чтобы золото добывалось на их территории, ибо, как только сведения о наличии золота доходят до португальцев, последние обычно скупают землю у короля, „своей марионетки“, и таким образом эти большие господа... лишаются своих земель и превращаются в бедных capreros, то есть пролетариев».