Новое платье королевы (Эскорт)

Но Дик понял все по-своему. Раз девушка обнимает Галицкого, значит, она и есть его невеста. С какой стати Нэтти станет нежничать с человеком, которого она ненавидит? Словно в подтверждение его мыслей, девушка поцеловала Галицкого. Дик окончательно утвердился в своем решении. Вот она, Наталья Белова! А Нэтти скромно стоит в сторонке и ждет. Дик прицелился уже без всяких колебаний. И, нажимая на курок, он увидел перед глазами вспышку. Единственный раз в жизни Ричард Носков увидел разницу между серым цветом и розовым.

– Не может быть! – содрогнулся он.

Но было уже поздно.

Девушка упала на траву, вторая закричала, мужчина метнулся сначала к убитой, потом к кустам. Потрясенный Дик забыл пистолет на месте преступления, хотя изначально делать этого не хотел. Он бежал, продираясь сквозь кустарник, и бормотал:

– Показалось. Показалось. Показалось…

Ночь он провел без сна. Нэтти не звонила. Ее мобильный телефон не отвечал. «Работает с Галицким», – успокаивал себя Дик. – «Выжидает. Завтра мы обо всем поговорим. Она посмеется над моими сомнениями. А вскоре все утрясется, и мы уедем. Уедем…»

Когда Дик увидел на фотографиях мертвую Нэтти, он смог выдавить из себя одну только фразу:

– Как же так? А? Ну как же так?..

…Сергей Павлович укоризненно сказал, обращаясь к лейтенанту:

– Что ж ты, Сережа, наделал? С одной стороны – молодец! Убийство раскрыл. А с другой… – майор выразительно посмотрел на труп Эжени. – Ну, кто тебя за язык тянул?

– Виноват, – нахохлился лейтенант.

– Самодеятельностью не надо заниматься, – попенял ему Волнистый. – Человек – штука тонкая. Носков, быть может, все эти годы грезил отомстить. Только не знал, кому. Ну, где теперь его искать, этого Ричарда Эдуардовича?

– Виноват, – повторил лейтенант.

…До самого вечера они колесили по всем местам, где мог укрыться стилист. Оставили засаду у него в квартире, в офисе, в загородном доме Раскатовой и даже у Новлянского на даче. Поздно вечером измученный Сергей Павлович вместе с лейтенантом Попугайчиком заехал на работу, составить отчет для начальства. Носкова-то проморгали. Дежурный встретил его словами:

– Товарищ майор, вас начальство ждет. Не уходит. Товарищ подполковник прямо в нетерпении.

– Что такое стряслось? – помрачнел Сергей Павлович.

– Да какой-то Носков явился с повинной в одно из московских отделений милиции. Оттуда позвонили к нам. Вроде как наш клиент. Подполковник весь светится от счастья. Думали ведь, что висяк! А тут…

– Что?!

Да, Ричард Носков сбежал, чтобы прийти с повинной. Свой поступок он впоследствии объяснил так:

– Я с самого начала хотел все рассказать. Это была ошибка. Я не хотел ее убивать. Моя жизнь все равно кончена. Я и не собирался ничего скрывать.

– А почему же тогда не сказали правду? – спросил следователь. – Когда узнали, что убили свою любовницу вместо другой женщины?

– Сначала я был в состоянии шока. А потом стало обидно, что меня поймает какой-то Волнистый Попугайчик. Ну не смешно?

– Что ж тут смешного? – удивился следователь.

– Вам не понять.

Да здравствует королева!

Время летит быстро. Закончилось короткое следствие по делу об убийстве Виктории Власовой, убийца во всем признался и теперь приговор ему должен был вынести суд. Но Носкова это, казалось, не волновало. Всю свою любовь он отдал двум женщинам, и обе его покинули. Он себя уже наказал.

А жизнь меж тем продолжалась. Феликс уехал домой, к дочери, и увез с собой урну с прахом своей жены. Нэтти был похоронена под именем Виктории Власовой. Герман Георгиевич Галицкий женился на Наташе Беловой, теперь они ждали ребенка. УЗИ показало: девочка. На Зинаиду Николаевну Галицкую хотели завести уголовное дело, как на заказчицу убийства, которое так и не состоялось. Но до Сергея Павловича вдруг начали доходить слухи, что ею увлекся важный чин. Проходя по коридорам городской прокуратуры, красавица привлекла его внимание. И расследование стало затухать с той же скоростью, с которой развивался их роман. Поистине, Зиночка родилась под счастливой звездой. Модельное агентство Евгении Львовны Раскатовой было продано с молотка. Но Олег Новлянский на работе остался. Да и по сути, ничего в нем не изменилось, только в кабинете Евгении Львовны теперь сидела другая женщина.

Очередной Всероссийский Конкурс Красоты тоже состоялся. Как и было запланировано. Раньше Сергей Павлович их не смотрел. Зато дочь Татьяна надолго прилипала к телевизору на пару с матерью и в итоге обиженно заявляла:

– Ну вот, опять! Выбрали самую страшную!

При этом на лице у Татьяны было написано, что она-то показала бы им всем, как надо! И странно: мать ее поддерживала! Раньше Сергей Павлович не вмешивался, но теперь… Теперь он собирался объяснить дочери, какой это каторжный труд, и на что порою идут, чтобы одержать победу. И рассказать историю Нэтти.

В этот раз Конкурс Красоты смотрели все. И даже лейтенант Попугайчик, который пришел в гости. Как подозревал Волнистый, специально для того, чтобы обсудить претенденток и тоже вспомнить Нэтти. Неделю назад для майора Волнистого нашлось, наконец, место. Начальник вызвал его к себе и сказал:

– Ты уж прости, Палыч, за шутку. Знаю теперь: серьезный ты мужик, ответственный. Пиши рапорт на перевод. Избавляйся от своего лейтенанта.

Волнистый подумал немного, да и махнул рукой:

– Чего уж там! Привык. И потом, это он, а не я сообразил насчет Носкова.

– А как же шуточки в Управлении? До прокуратуры дошло! Все время спрашивают: как там ваше пернатое поживет?

– Да мне и самому теперь смешно. Это надо же придумать? Волнистый Попугайчик! Ха-ха-ха!

И, не обращая внимания на удивление начальства, Сергей Павлович вдруг начал долго и громко смеяться.

Теперь лейтенант Попугайчик был в его доме частым гостем. А на этот совместный просмотр пришел специально. Время от времени он поворачивался к майору и кричал:

– А Нэтти-то была лучше!

– Ты ж ее никогда не видел.

– Фотографии видел.

– Так то фотографии…

Девушки двигались по сцене, словно фигурки в заводной музыкальной шкатулке. Парами, врозь, и снова парами, в купальниках, в вечерних платьях. Зацепившись взглядом за одну из них, Сергей Павлович вспомнил вдруг: алое платье с блестками, голубые глаза под светлой челкой. И воскликнул:

– Да это ж Дарья! Горничная Раскатовой! Едва признал! Ух ты!

– И ничего особенного! – тут же фыркнула Татьяна.