Новозеландский дождь

В общем, все было бы прекрасно, но есть одно «но»: Ники будет в Германии четыре месяца. А я останусь здесь…

Я этого не переживу. И Ники не переживет. Мы уже настолько привыкли видеть друг друга каждый день, что мы понимаем: теперь это навсегда. Мы никогда не были так близки, как в эти дни. И мы больше никогда не поведем себя так, как пытались раньше – потому, что это лишь доказывает, что мы были неправы…

Но я готов к этому расставанию. Все, что угодно. Я должен справиться. Вот только расстаться нам придется сразу же на следующий день после моего дня рождения…

Я выхожу из машины и поднимаюсь по ступенькам студии. Внутри меня встречает Сэм.

– о, Сэм, - говорю я. – и чего ты приперся?

Сэм – мой ивент-менеджер, а по совместительству – друг… впрочем, в последнее время дружба отошла на второй план – я ведь теперь, как выражается большинство моих друзей, «весь ушел в себя»…Так как в последнее время я почти нигде не выступал, кроме пары калифорнийских клубов, мы с Сэмом виделись очень редко – с тех пор, как мы узнали страшную новость, я почти перестал общаться с остальным миром.

– привет, Ларс, - говорит он. – а нам тут прислали несколько приглашений.

– приглашений? Каких? – спрашиваю я, вешая куртку на крючок.

Что-то странно…

– ого, обычно ты и слышать о них не хотел. Пошли в мой кабинет, я тебе расскажу, - говорит Сэм. – итак, - он садится на свой вертящийся стул и вытаскивает кучу каких-то конвертов, - с июня по сентябрь. Пекин, Шанхай, Сеул, Бангкок, Куала-Лумпур, Сингапур, Бали, Ханой, Дели… - перечисляет он названия городов.

До меня доходит не сразу.

– в смысле?

– в смысле? Ларсен, да тебе предлагают огромный тур по Юго-Восточной Азии! Разве от такого можно отказаться? Хотя… я конечно знаю, как у вас там с Николь… - задумчиво прибавляет Сэм.

Все лето и сентябрь. Я задумываюсь. Ники будет на лечении. А я давно не ездил по миру. Может, хоть это поможет мне? Хотя бы ненадолго, но отвлечет меня от горя?

Попытка не пытка, да и в конце концов, хоть порадую своих фанатов… они не должны страдать.

– а знаешь, что, Сэм. Давай, - решительно говорю я.

– как это ты так, Ларс? – удивляется он.

– Ники будет на лечении в Германии. Я сегодня об этом договорился. Это поможет ей. Я все решил… - объясняю я. – я думаю, в туре мне будет легче… - я замолкаю.

Сэм понимает и кивает головой.

– вот только сможешь ли ты выступать в таком состоянии?

– смогу. Я не подведу тебя, Сэм. Как и моих фанатов.

Сэм сочувствующе кивает.

– держись, Ларсен. Я верю в тебя, друг.

Вскоре я выхожу из студии и шагаю по улице к своей машине, обдумывая происходящее. Сегодня двадцать третье мая, а значит, времени у нас осталось совсем немного…

Ох, как отреагирует Ники? Мне кажется, это немного честно – ставить ее прямо перед фактом. Но за это время я уже достаточно узнал ее и мне кажется, что по своей воле она никуда не поедет… и даже если это ради ее собственного блага, все равно это немного под…

– ой! Простите! – восклицаю я и бросаюсь на помощь брюнетке в темных очках – я чуть не сбил ее с ног, и она уронила свои пакеты.

– да не за что, не извиняйтесь, - девушка снимает очки, и меня ожидает приятный сюрприз.

– Мириам! – узнаю я ее. – но что ты здесь делаешь? – спрашиваю я, подавая девушке пакеты.

– спасибо, - улыбается она. – привет, Ларсен. Мои дела продвигаются отлично, как бы это хвастливо не звучало. Помнишь, я летела с вами в Лос-Анджелес? Ну так вот, я осталась здесь, и мои попытки увенчались успехом - мне предложили главную роль в одном голливудском фильме!

– здорово.

– поэтому я и переехала сюда, - объясняет Мири. – я живу на Голливудских холмах, а ты?

– надо же, какое совпадение! – говорю я. – и я тоже.

– как Ники? – спрашивает она, но, похоже, по выражению моего лица догадывается: - можешь не говорить, если все плохо.

– да, - я мысленно благодарю ее. – спасибо, Мириам.

– жаль ее… не за что, Ларс. Знай, ты всегда можешь поговорить со мной, я всегда выслушаю тебя и поддержу, - говорит Мириам, и у меня на душе почему-то становится тепло.

Я так давно не получал его от людей…

– спасибо. Может, тебе все-таки помочь донести это? – киваю я на пакеты, и мы смеемся…

Люблю людей, с которыми можно быть самим собой…

Тридцатое мая. Уже завтра мой двадцать девятый день рождения.

– ты будешь отмечать свой день рождения, Ларсен? – спрашивает Ники.

Я сижу около ее кровати на стуле. Мне больно видеть ее, обвешанную проводами, да еще такой радостной и улыбающейся. Да уж, парадокс… и чему же она так радуется?

– что в очередной раз? – спрашиваю я, кивая на провода.

– они хотят проверить, как быстро растет опухоль.

Я вздрагиваю. Я никогда не смогу спокойно слышать такие слова. Как сама Ники это терпит? Вероятно, в моих глазах появляются слезы, потому, что Ники приподнимается и проводит рукой по моей щеке.

– Ларс… не плачь… не надо.

– прости, Ники… ты спрашивала про мой день рождения? – меняю я тему разговора.

– да, я очень надеюсь, что врачи меня отпустят, это после трех дней с проводами! – жалуется Ники.

– трех? – я ужасаюсь.

– ага, - грустно кивает Ники. – но я понимаю, это же все ради того, чтобы понять, что со мной делать…

– давай не будем об этом, - прошу я.

И как ей только удается относительно спокойно говорить об этом?

– хорошо…

– позвонишь мне, как спросишь своего врача. Надеюсь, тебя пустят, ведь я хотел позвать кучу друзей, и все такое… будет весело.

– они должны пустить, - Ники улыбается.

– позвонишь, и я тогда приеду завтра за тобой… - говорю я, и вижу, как улыбка на лице Ники начинает сиять еще ярче…

– да, да, Ларсен, меня пустили!!! – от радости я готова прыгать до потолка, но вместо этого я просто сижу на кровати с телефоном.

Удивительно, что мне разрешили им пользоваться. Хотя…

Всем ясно, что я долго не протяну. Обычно люди живут с этим пять лет, мне же остался где-то год…

Две недели я безудержно рыдала, никто не мог меня успокоить, ни врачи, ни мама, ни даже Ларс. Как… за что…