Новозеландский дождь
Шрифт:
– а кто там был с тобой, Ларс? Все-таки Мири? – допытывается Сэм, и сейчас мне хочется просто придушить его.
– Сэм, без лишних слов! Просто сделай это и все! – прошу я и чувствую внутри какую-то пустоту.
Вот и все. Что она сделала? Что Мириам хотела этим сделать? Почему она провоцирует меня? Какой же я подонок, что так легко повелся… И как же теперь бедная Ники? Неужели она убедилась в той догадке, которую в слезах высказывала мне немногим ранее?
Постепенно все расходятся, остаемся только я и Мириам. Черт. Ее, похоже, отсюда не выбьешь.
– зачем ты всех выгнал, Ларс? – спрашивает она.
–
Кажется, я сломлен. А еще, в памяти всплывает тот волнующий момент…
– что? – Мири невинно хлопает глазами.
– зачем ты поссорила меня с Ники?
– я и не думала вас ссорить…
– да неужели? – ехидно спрашиваю я. – а почему же тогда ты…
– тихо-тихо, - Мириам кладет мне руку на плечо, потом пододвигает плетеный стул и садится рядом. – Ларс… - Мириам заглядывает мне в глаза. – не обижайся, пожалуйста, на то, что я сейчас тебе скажу… ты, может быть, и, не поверишь. А мое поведение сегодня вечером – это просто уловка. На самом деле, я не такая, какой могла показаться… я признаюсь честно: это все потому, что я хочу быть с тобой. Я люблю тебя.
– что…
Вот такого поворота я точно не ожидал.
– ты? Мириам…
– да, Ларс, - Мириам двигается еще ближе. – пожалуйста, позволь мне хотя бы украсть хоть один твой поцелуй…
Я издаю какой-то невнятный звук. Губы сливаются, прижимаются друг к другу тела.
– Ларсен… - рука Мири скользит по моему поясу вниз.
Господи, итак проблем хватало, так еще и это навалилось! В принципе, мне уже наплевать…
Я издаю сдавленный стон, потом вскакиваю и увлекаю Мириам за собой в темный дом…
Я просыпаюсь рано утром и сначала не понимаю, где я. Вроде бы, у себя дома, в кровати, под одеялом. Только как я тут оказался? Помню, как мы с Ники поссорились, а дальше? Голова чертовски болит. Потом я вспоминаю, что вчера Мири приставала ко мне, это увидела Ники, что я всех разогнал, а потом Мириам призналась мне в любви, и дальше…
Черт. Я хочу это забыть и больше никогда не вспоминать.
Но, увы, это никак. Рядом со мной шевелится Мириам, спящая в одних трусиках. Мне становится очень гадко на душе. Кажется, я совершил ошибку, которую уже не исправить…
Я перешел точку невозврата.
Я сижу в такси. В зеркало у водителя я вижу, какие у меня ужасные мешки под глазами.
– Ники, улыбнись! – говорит мама. – разве ты не рада, ты ведь впервые побываешь в Европе!
Ага. Заговорщики хреновы. Они с Ларсом уже давно все это спланировали, просто решили поставить меня перед фактом. Конечно, зачем меня спрашивать? И, разумеется, мама тоже летит со мной – и теперь испортит мою и так несчастную жизнь своими «жизнеутверждающими» разговорами. Само по себе лечение, на которое я отправляюсь – штука неприятная, но отправляться туда с разбитым сердцем… это стопроцентная вероятность нулевого эффекта.
Вчера я убедилась, что все это не просто так. Между моим, точнее, уже не моим Ларсеном и той Мириам определенно, что-то есть – я же видела, как она вчера его поцеловала… и значит, это все неспроста. Может быть, Ларсен правда хочет помочь мне от чистой души, бескорыстно жертвуя деньги на мое лечение, вот только
любви никакой и не было. Он просто не хотел, чтобы я разочаровывалась в своей мечте, а теперь можно перестать притворяться…– Ники, не спи, выходим! – говорит мама.
Я повинуюсь.
Мы приехали в аэропорт – и теперь мама ищет глазами Ларсена. Она еще не знает. Мне же абсолютно на все плевать.
– вот он! – говорит мама.
Вижу его. Ларсен выглядит немного растерянным, и смотрит куда-то вниз. На нем вчерашняя одежда – только изрядно помятая, и я понимаю, что они делали с Мириам…
Слезы подступают, но я держусь.
Мы подходим к Ларсу, мама забирает у него все документы, билеты и деньги. Я же в это время смотрю по сторонам, как и он.
– наверное, вы захотите попрощаться наедине, - смущенно говорит мама и отходит. – я буду у третьего терминала, Ники.
Забавно. Она ведь даже не знает, что произошло. Я вчера убежала в слезах, порыдала там, где меня вряд ли кто мог видеть, а потом меня нашел Сэм. Он хотел передать мне какие-то извинения за Ларсена, но я не хотела его слушать… кажется, я даже послала его куда подальше. Нехорошо вышло… а потом я пошла к маме и сказала, что плохо себя чувствую и нам лучше уйти… ведь ввиду моей болезни, чуть что болит, я сразу должна соблюдать покой и постельный режим, ха. Под предлогом плохого самочувствия я даже не стала прощаться с Ларсеном – а мама даже и не удивилась. И сейчас, наверное, не заметила, как он смотрел по сторонам, а не на меня, как он это делал обычно.
Она уходит, а мы с Ларсом стоим и молчим, не глядя друг на друга. Но наконец, он заговаривает первым:
– знай, Ники… я очень сожалею обо всем, что произошло вчера.
– вот как? – усмехаюсь я, стараясь быть сильной. – ты имеешь в виду то, ради чего я сейчас тут, или то, что произошло потом?
Мой голос дрожит. Вот только не надо мне повторения вчерашнего… я никогда так сильно не срывалась на кого-то на людях…
– да… - отвечает он, соглашаясь непонятно с чем из моих слов. – за все. Прости меня, Ники. Прости за то, что не спросили тебя.
– за то, что не спросили? Ты имеешь в виду, надеюсь вас с мамой? – не сдерживаюсь я.
– конечно… кого же еще…
– ну, например, - мой голос вздрагивает, - вас с Мириам.
– что? – голос Ларса вздрагивает тоже.
– а вдруг, - набираюсь я смелости, - вы просто решили сплавить меня куда подальше, как отличный повод отделаться от меня?
– что? – Ларсен бледнеет. – Ники, как ты только могла об этом подумать…
– я слышала, как знаменитые люди оставляют без крыши над головой даже своих близких родственников, и как их родители живут в нищих кварталах. А я тебе даже не родственница и не близкий человек. Я же никто для тебя, а точнее, даже ничто…
– Ники, не смей так говорить. Ты для меня больше, чем просто близкий человек… не смей.
– я не хочу больше слышать тебя, Ларс.
– нет, Ники… я правда, я виноват… мне очень жаль… - бормочет он.
– И все? – спрашиваю я, чувствуя, как к горлу подступает ком.
– ну… нет, - Ларсен снова опускает глаза и нервно теребит рукав своей клетчатой рубашки.
Мне становится немного плохо. Так все-таки, я права, и ему было, что скрывать? Ох…
– давай, рассказывай, - с вызовом говорю я.