Новозеландский дождь

– да пошло оно все к черту… - произношу я.

– Ларс… - это заходит Ники.

Она все еще в шортах и моей рубашке. Я приподнимаюсь и встаю к ней.

– что, Ники? – равнодушным голосом спрашиваю я.

– что нам делать, Ларс? – в отчаянии шепчет Ники.

В ее глазах появляются слезы. Я бессознательно прижимаю Ники к себе.

– я не знаю, - честно отвечаю я.

Ники плачет. Я тоже чувствую себя весьма хреново.

– Ларс… - Ники поднимает глаза, слезы ее уже высыхают. – давай пообещаем кое-что друг другу, Ларс?

– что, Ники? – в этот момент я готов пообещать что угодно.

– я всегда буду любить тебя, - говорит она.

– я тебя тоже, - произношу я. – я люблю тебя, Ники…

Мы целуемся. Я слышу, как открывается дверь, как охает миссис Маклемур, но нам на нее наплевать, сейчас имеем значение только мы. Дверь закрывается. Мои руки на спине Ники, ее вокруг моей шеи…

– э-э, Ларс, я конечно, все понимаю, - заходит в комнату Сэм, - но меня мама Ники сейчас убьет, если я вас отсюда не вытащу.

Мы с Ники медленно отпускаем друг друга.

– иди, - шепчу я.

Ники кивает, и ее глаза снова полны слез.

– я люблю тебя.

– и я.

Быстро выхожу из комнаты, и натыкаюсь на миссис Маклемур.

– Ларсен, у вас есть пара свободных минут?

– ну? – спрашиваю я.

Мы проходим в мой кабинет.

– Ларсен, сегодня же мы улетим и больше никогда не вернемся, и я не хочу, чтобы эта история принимала неприятный оборот, ведь Ники еще не достигла возраста согласия…

По моей спине пробегают мурашки. Она вздумала напугать меня тюремным сроком?

– что вы имеете в виду?

– вы платите за лечение Ники у нас, в Греймуте, а мы молчим… - говорит миссис Маклемур, и мне хочется ее придушить.

Вот же сука. Еще и на «вы» называет.

– сколько? – спрашиваю я.

Вместо ответа она берет лежащие на столе листочек и ручку и пишет.

– столько.

Я вижу шестизначную цифру и ужасаюсь.

– вы уверены?

– что, не хватит? – она усмехается.

– только ради Ники, - я опускаю глаза. – а вообще, то, что вы делаете - шантаж, это уголовная статья.

– ваша статья намного серьезнее, Ларсен, и вашу вину проще доказать.

– послушайте… какую вину? Вы на Ники вообще наплевали?

– это моя дочь, и я сама разберусь, кто в чем виноват, - холодно произносит миссис Маклемур. – так вы согласны?

– да, - говорю я, опустив глаза.

Черт, и во что мы с Ники только попали… не дай Бог, ее сумасшедшая мать куда-нибудь обратится…

Всю осень я провел один. Я почти не выступал, кроме как в паре Лос-Анджелесских клубов, и не выпустил свой новый альбом. Я писал музыку, вдохновленную Ники, в основном дома… Да, я признаюсь, я совсем ушел из публичной жизни.

Признаться, честно, самые первые недели мне было совсем плохо. Я не мог смириться с той мыслью, что мы больше никогда не увидим друг друга. Я не поглажу ее по щеке. Она не обнимет меня. Если бы не Сэм, я бы, наверное, совсем загнулся.

А потом мне стало легче. Мы с Ники переписывались в твиттере, и я попросил ее больше не писать ни о чем грустном – мы просто рассказывали друг другу о своей жизни. Жаль, что у Ники не было веб-камеры – и мы не могли видеть друг друга по скайпу, но нас спасали хотя бы эти переписки. Я начинал понимать: это не конец. Я еще побываю в Новой Зеландии. Я еще увижу Ники. В конце концов, скоро она вырастет, и никто нас уже не остановит. Я писал ей о жизни в Лос-Анджелесе, а она мне – о своей.

А Ники становилось все хуже и хуже, вопреки пройденному в Германии курсу лечения. У нее вечно болела голова, ее тошнило и рвало. Ее настроение стало совсем непредсказуемым.

Я знал, что все будет так. Что все пойдет к концу. Именно так. Точно так, как и говорил доктор Кальвин. Но я надеялся, что это произойдет нескоро. Но, похоже, путь к точке невозврата начался.

И другой путь тоже – я сдался. Я снова с Мириам. Я не знаю почему, но… как только мы с Ники разлучились, она сразу же оказалась рядом. Казалось, она была готова простить мне все, что я сделал… я не сопротивлялся. Я слишком устал. Мириам была права – я не выживу в одиночку. Мне нужен кто-то рядом, просто какое-то существо. Мне нужна… физическая близость.

И все началось сначала. Мы с Мириам появлялись на разных мероприятиях, и жили вместе, но… нас ничего не связывало. Ей нравилось думать, что я принадлежу ей. А мне это просто помогало отвлечься.

Эта весна стала самой худшей в моей жизни. Я часто вспоминаю весну год назад, когда все только началось – и все-таки, благодарю судьбу за этот случай, перевернувший мою жизнь.

Я провела сентябрь, октябрь и ноябрь дома. Школу я как-то неофициально закончила, но ясно, что ни о каком университете речь и не идет. О работе тоже – и, хоть я чувствую себя виноватой, я сижу дома. Мама работает, папа забыл о нашем существовании, Алекс учится, Ли и Этан тоже, а я… я сижу дома и живу воспоминаниями. Иногда, правда, мы переписываемся с Ларсом, но толку от этого мало. Я не чувствую, что это он, настоящий. Мне нужен он рядом со мной.

А еще, несмотря на лечение, мне становилось все хуже и хуже. Болела голова, тошнило, все время было плохо и тоскливо. Мама предложила отправить меня в Уэстпарк, но в городской больнице сказали, что перед этим я должна сдать им все анализы. Что же, мне все равно.

– Ники, ты готова? – спрашивает мама.

Двадцать третье ноября две тысячи девятого года. Мы с мамой собираемся ехать за моими результатами в больницу.

– да, мам, я иду, - я откладываю дневник в сторону и спускаюсь вниз.

Мы с мамой садимся в такси и молча едем в больницу. Мы поднимаемся по мраморным ступеням, идем к кабинету моего врача-терапевта и ждем очереди. Маме позвонили и сказали, что там что-то такое, что нужно обсудить с родителями.

– проходите.

Предыдущие посетители выходят, и заходим мы с мамой.

– мисс Маклемур?

– да, здравствуйте, - говорит мама. – вы говорили, что вам нужно поговорить с нами насчет результатов.

– а, да… - кивает доктор, мисс Рослоу. – Ники, присаживайся.

Я нервно сажусь на краешек стула перед столом врача. Ну, и что там такое? Если честно, ничто уже меня не пугает.

– миссис Маклемур, вы только не пугайтесь… Ники, не нервничай, - говорит мне доктор. – наша больница возместит вам все расходы…

У меня начинает кружиться голова.

– ну что там такое? – еле слышно спрашиваю я.

– Ники, тебе лучше выйти…

Начинается…

– тебе плохо? – спрашивает мисс Рослоу.

– нет, нет, все в порядке, - еле выдавливаю я, выхожу и, не обращая внимания на взгляды людей рядом, сажусь на свободный стул.