Новозеландский дождь

Боже. Что опять?

Я смутно слышу голоса мамы и врача за стеной, но не слушаю, что они говорят. Я внезапно осознаю, как же жалка и ничтожна моя жизнь, как и я сама. Зачем я, собственно, существую?

Наконец, дверь открывается, мама выходит из нее вместе с доктором.

– подождите полчаса, пожалуйста, это очень срочно, - говорит мисс Рослоу.

Толпа возмущается. Мама берет меня за руку, и мы идем куда-то за доктором. Ого. Мы пришли к заведующей.

– что со мной? – тихо спрашиваю я, но никто не отвечает.

– Ники, подожди здесь, - говорит мама.

Они заходят в кабинет, я снова сижу и жду… захожу в твиттер с телефона: новое сообщение от Ларса.

«привет! Ты давно не писала. Я скучаю хх»

Я улыбаюсь.

«привет, Ларс. Я тоже…»

Мама и мисс Рослоу выходят, и я убираю телефон в карман.

– Ники, не волнуйся, - говорит доктор. – я тебе все объясню. Вы с мамой поедете на лечение в Лос-Анджелес. Снова.

На мгновение мне становится радостно.

– в Лос-Анджелес?!

Значит, я опять увижу Ларсена!

– на этот раз ты будешь в другой клинике, Ники. Вам придется найти временное жилье, мисс Маклемур, так как Ники уже исполнится восемнадцать…

Значит, мы будем жить с Ларсом!

– а почему мы туда едем? – спрашиваю я.

Все-таки, мне кажется, что что-то тут серьезно.

– нет, Ники, ничего, - поспешно говорит доктор. – просто тебе лучше пройти курс лечения сейчас, и все будет хорошо…

Мама молчит, и я чувствую, что они что-то недоговаривают.

– хорошо… - говорю я. – ну, мам, когда мы уже обсудим все? – спрашиваю я, когда мы садимся в такси.

В руках у мамы куча документов.

– Ники, давай не здесь, - говорит мама.

– ну мам!

Машина отъезжает от больницы.

– мы же по-любому должны лететь туда?

– да, Ники.

– мы будем жить у Ларсена? Если мне не дадут место в самой больнице?
– спрашиваю я.

– Ники, давай мы хотя бы до дома доедем, - говорит мама.

– ну мам! – я обижаюсь и замолкаю, глядя за окно.

Вот вечно так, всегда нужно взять и без того небольшую радость испортить!

Вскоре мы приезжаем домой. Папа еще на работе, Алекс в школе.

– ладно, Ники, я поеду на работу, - говорит мама, переодеваясь у себя в комнате.

Я сижу в гостиной на диване и разглядываю свои документы. Направление уже в другую клинику… в центре Лос-Анджелеса. Так…диагноз…

– Ники, положи документы, пожалуйста, в мой стол! – просит мама.

«Глиобластома. (рак мозга)» - читаю я и у меня перехватывает дыхание. Что… что? Какой рак?

Потом до меня доходит… нет… о Боже…

– мам… - испуганно зову я.

– ну что там у тебя, Ни… Ники! Положи! – кричит мама.

– мам… я умру? – тихо спрашиваю я и чувствую, как из глаз начинают капать слезы, одна за одной.

– Ники, не говори глупос…

– нам говорили в школе, - говорю я сквозь слезы, - что люди с этим диагнозом умирают максимум через два года… мам… мам… а это будет больно? – тихо спрашиваю я, плача.

Мне не верится. Все, все… весь мир рухнул. До самого последнего, как бы я не отчаивалась, я видела, что все возможно, но теперь… теперь я сдаюсь. Я устала верить.

– Ники, Ники…

– не надо, мам, - я уклоняюсь и убегаю в свою комнату.

Я плачу всю ночь без остановки, и даже не из-за того, что я умру и так и не познаю этот большой мир и эту сложную жизнь, а от того, что мы с Ларсеном никогда не будем счастливы. Год или полтора… может два… все это будет в мучениях… я – умираю? Не хочется умирать… я так люблю Ларсена. Я хотела бы прожить рядом с ним всю жизнь… я вышла бы за него замуж… у нас бы родились дети… Господи! За что ты так?

– Ники! – несколько раз за ночь мама поднимается наверх, но я не отвечаю, продолжая рыдать.

На следующий день к нам приезжает бабушка Виола и остается со мной дома, но я не выхожу из комнаты, разве только чтобы сходить в ванную или поесть. Я слушаю треки Ларсена, мечтаю и плачу… я захожу в твиттер, но Ларсен уже два дня ничего не пишет. Эти мысли тоже терзают меня.

Двадцать третье ноября

Господи, Господи, дневник! Я знаю всю правду! У меня рак мозга! Что мне теперь делать?! Я в шоке! Мне страшно! Я не хочу умирать……

Двадцать четвертое ноября

Зачем вообще жить?

Проходит вторая ночь… двадцать пятое ноября. Через месяц мое восемнадцатилетие…

Утро. Серое новозеландское утро. Кажется, природа забыла, что сейчас лето. Десять часов утра.

– Ники! – слышу я, как мама поднимается по лестнице.

– отстань от меня, мам, - равнодушно отвечаю я ей, кутаясь в одеяло. – еще два дня до вылета.

– она не хочет никого видеть, - обеспокоенно говорит мама кому-то, стоящему с ней на лестнице.

– давайте я сам, миссис Маклемур?

Я слышу я знакомый голос, и не успевает его обладатель появиться в моей комнате, как я сама вскакиваю с кровати – и плевать, что я в пижаме, - несусь к нему и крепко обнимаю.

– Ларсен! – кажется, я сразу же забываю о том, о чем рыдала два дня. – я так скучала! – шепчу я, крепко прижавшись к нему.

– и я. Успокойся, Ники. Я здесь. Теперь все будет хорошо, - говорит Ларс, гладя меня по спине.

Краем глаза я вижу, как мама и поднявшаяся наверх бабушка умиленно смотрят на нас.

– все-таки, мы были неправы, - говорит мама со слезами на глазах. – я думаю, мы отойдем?

Они с бабушкой уходят вниз, и только тогда я отпускаю Ларсена, внимательно рассматривая каждую его черточку. Как же давно я его не видела! Но вот, он снова передо мной – настоящий, живой и любимый.

– я так люблю тебя, Ларс, - произношу я. – мне до сих пор не верится! Как ты сюда прилетел?

– может, мы присядем? – Ларсен улыбается и садится на мою незастеленную кровать.

Я присаживаюсь рядом, Ларс берет меня за руку.

– мне позвонила твоя мама и рассказала все. Я просто не мог не прилететь, - говорит он.

Я решаю пока не поднимать тяжелую для меня тему смерти, и вместо этого спрашиваю:

– ты же в курсе про Лос-Анджелес?

– про то, что вы полетите к нам лечиться? Снова.