Новозеландский дождь

– …но я также готова предложить тебе то, что ты хочешь, если это единственный способ побыть рядом с тобой хоть немного… - завершает Мириам, и я понимаю, что она имеет в виду.

– ты предлагаешь мне секс по дружбе? – спрашиваю я.

– да. Дружба и секс. На то время, пока твоей Ники нет рядом.

– я согласен, - тяжело вздохнув, отвечаю я, беру Миранду за руку и тяну вслед за собой.

– ты чего?

– поехали ко мне…

– так ты говоришь, морфий – лекарство? – спрашиваю я, глядя, как Кэмерон разводит в ложке порошок.

Включает зажигалку и греет ложку.

Волнуюсь как-то.

Прошла еще неделя, которую я провела, по большей части, в своей комнате –когда у нас было свободное время. Удивляюсь, как еще никто не заметил… хотя, и к счастью, что не заметили. Зато Кэмерон снова принялся за свои прежние попытки…

После долгих уговоров, я поддалась – эта головная боль, вызванная, надеюсь, моим состоянием, а не этим чертовым раком, меня совсем вымотала. В конце концов, если даже она и вызвана им, то это – начало конца, а морфий поможет мне встретить конец не таким страшным образом, как это могло быть. Я знаю, что я подсяду на него, но ведь он будет мне помогать. Подумаешь, зависимость… она и от обычных, разрешенных лекарств бывает. А зато от морфия голова не будет раскалываться…и я смогу продержаться еще немного. Хотя бы год. Хотя бы еще немножко…

Это не героин, о котором я слышала от Кэмерона. О котором рассказывала Хлоя. Это просто безобидное лекарство…

Да и вообще, мне уже плевать, что делать с собой.

– да Ники, в натуре, епт! Раньше его в больницах вкалывали, в войну еще! Не знаю, че его запретили… блин, есть че, руку перевязать? – спохватывается Кэмерон и оглядывается. – о! Ремень!

Он хватает свой ремень со спинки стула и стягивает мне левую руку. Чуть-чуть больно.

– ты не боишься уколов?

– чуть-чуть, - говорю я, глядя, как друг набирает получившуюся жидкость в длинный шприц.

Страшно. Я столько раз сдавала кровь, когда мне перетягивали руку и кололи шприцом… а все равно боюсь.

– мне самому тебе бить, так понял? – спрашивает он.

– ага. Давай побыстрее, - говорю я и отворачиваюсь.

– ты бледная какая-то, в натуре, - замечает Кэмерон.

– бей уже.

Черт. Чувствую, как пульсирует голова.

Чувствую, как Кэмерон заносит шприц и вдобавок зажмуриваюсь. Черт, что же мы делаем…

Стой!

– Стой!

– еп, Ники, ты чего?! – восклицает Кэмерон.

Я поворачиваюсь и вижу, что шприц занесен как раз над моей рукой. Он остановился всего в паре каких-то миллиметров.

Что-то мне поплохело.

– Ники, все в порядке? Ладно, если ты, типа, не хочешь… - осторожно говорит Кэмерон, ожидая, что я на него накричу.

Я действительно сделала бы это, но теперь я только бессильно откидываюсь на его кровать и закрываю глаза.

– мне плохо…

– хорошо. Полежи, Ники, - произносит мой друг и неловко, но видимо, одобряюще, хлопает меня по плечу.

Я мычу что-то в ответ и задумываюсь: вот что, что я почти натворила? Как можно слушать наркомана со стажем?

Да, Кэмерон – он хороший, и он правда хочет мне помочь… здесь некому указывать ему, кого посадить на иглу, значит, он правда хочет, чтобы мне было легче… но… как? Наркотики – выход?

Только для тех, кому уже не суждено увидеть свет в конце тоннеля.

Например, для раковых больных.

Так что, Кэмерон считает, что я совсем безнадежна? Зачем ему пытаться свести меня в могилу раньше срока? Хотя… нет, нет. Раньше не выйдет. Зато, будет легче… или… нет, нет?

Черт, я запуталась!

– просто Кэмерон, я не могу, потому, что я… я бере…

Слышу какие-то звуки, шорохи.

– Кэмерон… что ты делаешь? – открываю я глаза, приподнимаюсь…

О нет!

– Кэмерон? Ты сдурел?! – кричу я, но дозу он себе уже вбил.

И кажется, это не морфий…

– Кэмерон, что это? Что это было? Это не морфий? – кричу я.

– еп, да чего ты такая неспокойная, Ники?

– нет, Кэмерон! – я вскакиваю и хватаю его за куртку.

– что. Это. Было. Говори.

– не кричи ты так, а то услышат еще… ладно, без б, это был герыч.

– ге… что? – ахаю я и отпускаю я.

Присаживаюсь на кровать. Думаю, мне лучше уйти и сразу же пойти все рассказать наставникам.

– Ники… ты испугалась? – спрашивает Кэмерон, садясь рядом и кладя мне руку на плечо.

Я не убираю ее.

– да мне уже все равно, - вздыхаю я, махнув рукой.

Почему он говорил, что соскакивает?

– почему ты снова это делаешь?

– Ники… пойми меня… ты помнишь Нэнси?

– Нэнси? Да.

Моим глазам предстает воображенная мной девочка-наркоманка.

– почему ты спрашиваешь?

– Ники, ты… ты невероятно похожа на нее! Внатуре! Я не могу сдержаться… я вспоминаю ее, Ники, и мне становится так херово… я пытаюсь забыться… понимаешь?

Мое сердце падает. Так значит, я снова порчу кому-то жизнь…

– я все поняла.

Я встаю с кровати.

– куда ты?

– я не хочу, чтобы ты больше кололся. Значит, тебе не надо меня видеть и вспоминать ее…

– нет, Ники, стой, - Кэмерон встает с кровати, подходит ко мне и берет за руку. – не уходи.

– почему?

– уж лучше воспоминания о ней, чем тот долбаный мир, где я живу теперь. И ты – единственное, что до сих пор держит меня на этом свете. Реально… - прибавляет он.

Я содрогаюсь. Какие же чувства испытывал Кэмерон раньше, если теперь ему и жизнь не дорога?

– Ники, побудь со мной. Хоть немного. Все равно мои вены забиты, на руках у меня колодцы, у меня тромбы, хреновая печень и жить мне осталось недолго… - говорит он.

На мои глаза набегают слезы. Я беру Кэмерона за руку и сжимаю ее.

– не говори так. Ты заслуживаешь жить.

Кэмерон улыбается.

– только из-за твоей помощи, Ники. А что ты хотела мне сказать до того, как я укололся?

Я содрогаюсь от его последних слов, а потом принимаю безразличное выражение лица.

– ничего. Это уже не важно.

Что-то мне подсказывает, что моему новому другу лучше этого не знать, хотя бы пока что…

Вот так и начались наши… отношения? С Кэмероном. Нет, мы не целовались и ничего такого. Я любила только Ларсена, но… Кэмерон… он стал мне как младший брат, которого очень любишь сестринской любовью. Или даже материнской. Кэмерон стал очень дорог мне… я проводила с ним почти все время, ведь мне было так жаль его. А он все повторял, что только я удерживаю его в нашем мире, иначе он бы уже давно вбил себе золотой укол… что и планировал сделать по приезду в центр. Кэмерон стал единственным человеком, которому я доверяла в этом ужасном месте. Ларсен звонил все реже и реже, я скучала по маме, я тысячу лет не общалась с лучшей подругой, и уже почти не помнила свою комнату у себя дома в Греймуте. А Кэмерон.. он как-то напоминал мне о доме.