Новозеландский дождь

– Ларс… привет… - несмело говорю я.

– здравствуй.

По его тону я чувствую, что что-то не так. Даже тогда, в машине, он не звучал так. Теперь же… Что-то окончательно изменилось между нами, и уже не будет прежним. Я предчувствовала, что так будет, и это был мой выбор… но черт, теперь, я кажется, не выдержу.

– мне ругать тебя или сама поняла?

– что?

– Николь, давай не будем притворяться дураками, - просит Ларсен и мне становится страшно.

Почему он называет меня полным именем?

– Ларс…

– твою мать, ты понимаешь, что ты натворила? Во что ты ввязалась, общаясь с наркоманом? Нахрена ты стала игловой?! Ты хочешь в тюрьму? Чтобы посадили нас обоих из-за его дурости?! Ты думаешь, что если ты умрешь, то можешь творить со своим здоровьем, что угодно? – он срывается на крик.

Мне окончательно становится страшно.

– Ларс… о чем ты? Мне просто было жаль его… - жалобно шепчу я, пытаясь предотвратить бурю.

И почему я чувствую себя виноватой перед ним, если решила, что мы больше друг другу не нужны?!

– скажи спасибо, что твой дружок чуть не помер, иначе я бы затаскал его по судам! – рявкает Ларсен.

– Ларс, что с тобой? – испуганно спрашиваю я.

– ты спрашиваешь, что со мной, Николь? – уже орет он. – ты что, не понимаешь, глупая девчонка?!

– нет, Ларс, объясни мне!

– объяснить? Да все из-за этого гребаного героина и гребаного героинщика! Вот с чего ты взяла, что нам нужно расстаться! Он со своей дурью забил тебе всю голову! Очнись, Ники, это не твое решение! Тем более, в твоем положении! Ты понимаешь, что ты натворила? Что теперь будет с ребенком?

– Ларсен… Ларс… Кэмерон ни в чем не виноват… - я чувствую, как в глазах появляются слезы, а Ларсен, будто не слыша меня, выкрикивает:

– Какого хрена, значит, я любил тебя, а ты променяла меня на героин?!

Мне действительно становится страшно. Зачем он так на меня кричит? Что с ним произошло?

– Ларс, ты что? – я начинаю плакать.

Мне правда становится очень страшно. Что случилось с Ларсеном? Почему он меня обзывает? Почему он не понимает меня? Какой героин? Почему променяла?!

И тут до меня доходит, хоть я и пропустила его первые слова…

– Ларсен, я прошу тебя, прости меня! Я не наркоманка!!! – кричу я.

– нет, Николь, я доверял тебе, а что сделала ты? Ты меня предала! Я все понял! Ты стала мутить с ним, ты подсела, вот откуда у тебя была вся та дрянь! Вот почему тебе так плохо, и ты так тряслась и была нервной! Ты, гребаная наркоманка, Николь Маклемур!!! Ты могла убить своего ребенка! Так и знай! Я ненавижу тебя, и будь проклят тот день, когда моя машина сбила тебя! Ненавижу тебя! Не хочу тебя знать больше. И делай что хочешь со своим ребенком, мне уже все равно. Я никогда тебя не знал. Ненавижу тебя…

Ларсен разворачивается и направляется к двери, и я тихо произношу:

– ребенка больше нет.

Ларс на мгновение оборачивается, будто хочет что-то сказать, но потом отводит взгляд и выходит.

Я остаюсь одна и даю волю слезам, не веря услышанному.

Что случилось? Куда делся тот милый, добрый, понимающий, заботливый Ларсен? Почему он так решил и не хочет слушать меня, почему?! Почему он не хочет понять меня и помочь мне? Где тот человек, которого я любила? Даже тогда, когда я кричала, что ненавижу его, что мы больше не будем вместе – я подсознательно надеялась, что это наоборот встревожит его, что он что-то изменит… я как дура, верила, что истерики и скандалы что-то меняют, я пыталась привлечь внимание, как маленькая глупая девочка. Но Ники, ты уже не в том возрасте, когда это прокатывает. А теперь ты только сама себе уготовила верный путь в могилу. Сама роешь ее. Он никогда тебе больше не поможет, и депрессия вместе с расстройствами личности, возвращение которых не заставит себя ждать, только помогут.

Итак, я идиотка.

Я любила его, и, если бы я только могла… я немедленно выбежала бы в коридор. Я простила бы ему все. Я терпела бы все. Я отдала бы все за то, чтобы просто жить с ним в его доме здесь, в Лос-Анджелесе, жевать по утрам холодную пиццу, накинув его рубашку, и убивать время в студии, болтая с Сэмом, пока Ларс занимается работой…

Но я не могу этого сделать.

Кап, кап, кап.

Капельница это или мои слезы? Да в принципе, мне уже все равно. Абсолютно. Все равно.

Открывается дверь.

– Ники, все в порядке? Я слышала, как вы с Ларсеном ругались…

– да, мам, все хорошо, отстань от меня, - произношу я и безудержно ударяюсь в слезы.

– Ники! Ники! – я слышу, как мама выбегает в коридор и зовет врача, как Ларсен резко отвечает что-то…

Но мне уже все равно, все равно…

– Ларс? Ларс! Слава Богу, ты ответил! Что случилось?

– Сэм, иди на хрен, - отвечаю я. – я ответил тебе только для того, чтобы сказать тебе это.

– что? Ты чего, друг?

– отвали. Я улетаю в Брисбен к маме, сегодня же, немедленно. Заберешь потом Николь и ее мать, и отправишь их домой. Деньги остались у меня дома, ключи у тебя есть.

– что, Ларс? А… где ты?

– на пути в аэропорт. Прощай, - я отключаю телефон.

Вот и все. Пора рвать с настоящим – хотя бы ненадолго.

Я чувствую, что поступаю с Ники жестоко, но я не могу иначе. Я вспоминаю, как бросил беременную Рози, и я не знаю, что с ней стало потом… кто знает, вдруг уже много лет где-то по нашей планете ходит в школу мой сын? Или дочь? Ники соврала, или она правда потеряла ребенка? Я… я мразь. Я… я не знаю, что делать. Просто я последняя мразь, и Ники никогда меня не простит… я осознал, что все кончено, когда выбежал на улицу. В моих ушах все еще стоит ее отчаянный протест, и я уже осознал: я бы неправ. Ники никогда не притронулась бы к наркотикам, чтобы не произошло. А я… я идиот, который никогда не разберется, в чем дело. Я бы вернулся к ней прямо сейчас, я бы клялся ей, как угодно. Я послал бы Мириам нахер, я бы ушел из публичной жизни. Я бросил бы все, я больше никогда не выпил бы ни капли. Я никогда бы уже не был тем эгоистом, той тварью… я стоял бы на коленях перед Ники, пока она не улыбнется. Но… я не могу этого сделать. Я знаю, что она теперь меня не простит, потому что это я был неправ. Мне стыдно за то, что произошло около часа назад, и я понял, что не имею права на второй шанс. Точнее – я уже потратил его, и впустую. Я снова неправильно выбрал время, чтобы уйти. Слишком поздно.

В аэропорту меня встречает Мириам – она должна отогнать мою машину назад к моему дому.

– почему ты так поступаешь, Ларс? Что случилось? С твоей девушкой? Николь умерла? – тихо спрашивает она, завидев меня в зале ожидания.

– лучше бы умер я, - бросаю я. – прости, что был с тобой так жесток, Мириам. Прости.

– но что случилось, Ларс?

– Мириам, - говорю я. – пожалуйста, отстань. Я понял свои ошибки. Такой ответ тебя устраивает?

Мириам удивленно кивает.

– это то, о чем я думаю? Ты решил исправиться?

– думаю, да. – я протягиваю Миранде ключи от машины. – держи. Все, как и договаривались.

Мириам кивает снова.

– да. Хорошо, Ларс.

Мы замолкаем. Слышу объявление о посадке на мой рейс…

– я пошел. Пока, Мириам.

– пока, Ларсен. Удачи…

– спасибо. И тебе, - киваю я.

Собираюсь с духом, поднимаю свой чемодан с земли. Пора. Зная, что я уже никогда не увижу Ники снова, я не смогу больше здесь находиться. И снова я причинил кому-то боль. Прости, мир, но ты не оставляешь мне никакого другого выбора…