Новый Орден Джедаев: Изменник
Шрифт:
Он прошептал:
– Темная сторона...
Вержер подошла к нему, безжалостная и непреклонная.
– Если и бояться темной стороны, Джейсен Соло, то только той, что у тебя в сердце.
И надежность, та определенность, которой он жаждал, нашлась в ее глазах: вечная, неизменная правда, которая, как он надеялся, поддержит его... Его собственное отражение.
Искаженное. Отводящее взгляд. Полуразрушенное. Игра света, ложащегося на кривую поверхность роговицы... над глубинами бесконечной тьмы. Говорят, правда глаза жжет. С губ Джейсена сорвался короткий безумный смех. Легко им говорить... "Объятия боли"
Смех захлебнулся в глухом рыдании. Он оттолкнул Вержер и бросился в коридор.
Бежать.
Каждый раз, когда Ном Анор оглядывался на стену из обломков, которая запросто могла стать его могилой, его сердце словно разрывала сверкающая рука.
– Ты уверяла, что не будет никакой опасности!
– сказал он в четвертый раз.
Он говорил на общегалактическом - чтобы воины не поняли его жалоб - а сам стиснул зубы, сжал ноги и руки, чтобы они еще и его дрожи не увидели.
– Ном Анор, - сказала Вержер со спокойствием, обусловленным ранениями и усталостью.
– Ты жив, невредим, и не пострадал от шишек и синяков.
Она уже выплакала целый океан слез, чтобы исцелить свои ожоги.
– Чем ты недоволен?
Ном Анор еще раз взглянул на стену обломков; он все еще не мог избавиться от гнетущего страха оказаться вот так просто, обыденно, почти небрежно сметенным с пути... а потом потолок и вовсе рухнул, и в комнате завыл водоворот, и закипела грязь, и его поглотила непроницаемая ночь...
– Ты должна была предупредить меня, как опасна и неуправляема бывает сила этих "Темных джедаев", - все не успокаивался он.
– Оглянись вокруг. Десяток воинов, ты сам. И я. Все живы. Если бы этой "темной силе", о которой ты хнычешь, Джейсен Соло предпочел бы спокойствие, собранность и световой меч...
Волна, прокатившаяся по ее руке, была красноречивее слов.
– Ты видел, что он натворил в Детской. Там мог бы кто-то выжить, но не ты и не я.
Ном Анор только хмыкнул.
– Еще я не понимаю всего этого джедайского лепета о "темной стороне". К чему было провоцировать подобный кризис? Вот он я, иду у тебя на поводу, лгу господину формовщику, манипулирую его отрядами, сижу в засаде - не говоря уже о том, что подвергаю свою жизнь нешуточной опасности - чтобы вызвать это... а что, собственно? Как это поможет обратить Джейсена Соло на Истинный Путь?
Не переставая заниматься своими ранами, Вержер подняла взгляд.
– Прежде чем познать истину, необходимо разувериться во лжи.
– То есть, нашу истину. Истинный путь, - Ном Анор покосился на нее.
– Или нет?
– Нашу истину, исполнитель?
– казалось, ее расширенные глаза стали бездонными колодцами непроницаемой тьмы; в них было видно только отражение Ном Анора.
– А разве есть иная?
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. В ЧРЕВЕ ЧУДОВИЩА
Глубже, темнее, там, где даже воспоминаний о свете не осталось, Джейсен, задыхаясь, спрыгнул с лестничной клетки на позабытые кем-то строительные мостки. Прошли ли часы с тех пор, как он начал бежать? Или дни?
Ноги
отказывались повиноваться ему, а причин принуждать себя уже не осталось.Не имеет значения, как далеко он заберется - от себя все равно не убежишь.
Дряхлые, в силу давности и плохого ухода, мостки не выдержали его веса; в последний момент ухватившись за поросший лишайником поручень, Джейсен повис на одной руке над стометровым провалом. Эта шахта, должно быть, когда-то служила свалкой для сломанных аэротакси: в ней был спрессован искореженный, проржавевший металлический лом, располосованный на острые, как ножи, пластины с торчащими в разные стороны зазубринами.
На мгновение Джейсен замер, представив себе затяжной прыжок, оканчивающийся ударом о лезвия мясорубки, вспышки бесцветного пламени... Может быть, стоит разжать пальцы. Может быть, это единственный достойный ответ темноте, поселившейся в нем. Возможно, он даже не вскрикнет, когда будет падать. Был только один способ проверить это.
Его пальцы ослабли.
– Джейсен! Эй, Джейсен! Посмотри сюда!
Он узнал этот голос. Он уже и не помнил тех времен, когда не знал этого голоса, столь же близкого, как и его собственный. Голос был ловушкой - Джейсен знал, что это ловушка, он уже попадался в нее раньше - но не поддаться было выше его сил. С осторожностью опытного скалолаза он протянул вторую руку и зацепился за поручень, чтобы не сорваться, поворачивая голову. На закопченном балконе, видневшемся с противоположной стороны прохода, стоял Анакин.
Джейсен пробормотал:
– Ты ненастоящий.
– Давай же, Джейсен!
– Анакин взмахнул рукой и поманил его.
– Сюда! Ну же! Здесь безопасно!
Джейсен прикрыл глаза. Такой вещи, как безопасность, не существовало.
– Ты ненастоящий.
Снова открыв глаза, он увидел, что Анакин, одетый в свободную тунику и штаны по кореллианской моде, с болтающимся у пояса световым мечом, никуда не делся - по-прежнему стоял и манил его пальцем. Вот он опять взмахнул рукой, дрожа от нетерпения.
– Джейсен, ну же! Что с тобой такое? Идем, старший брат, идем скорей!
– Я видел, как ты умер, - сказал Джейсен. Он прикоснулся к пульсирующей вокруг него Силе; по его груди прокатился красный поток, но Джейсен подавил его, сосредоточился, открыл свои чувства...
Дядя Люк иногда упоминал о том, что следовал советам своего умершего к тому моменту учителя, легендарного Оби-Вана Кеноби. Люк говорил, что видел своего учителя, слышал его голос, чувствовал его присутствие в Силе еще очень долгое время после его смерти...
Джейсен видел Анакина. Слышал его голос. Но когда он обратился к брату сквозь Силу, то не почувствовал ничего. Совсем ничего.
– Два шанса из трех, - проговорил Джейсен сквозь зубы. Красный поток ревел в его ушах. Он стиснул зубы, чтобы голос не прорвался сквозь них.
– Два шанса из трех, что ты вонг.
– Джейсен! Чего ты ждешь? Давай сюда!
Он мог многое стерпеть. И стерпел. Больше, чем кто-либо на свете заслуживает.
Но йуужань-вонг, переодетый в Анакина... В красном потоке поднялся вал такой силы, что отправил Джейсена в непринужденное сальто прямо над крошащимися мостками. Ступни Джейсена опустились в точности на тонкий, словно канат, поручень, и он даже не раскинул руки, чтобы удержаться. Его мощь предохраняла его от падения.