Новый скандал в Богемии

Рыжеволосая дама нападала на мою подругу, словно знала ее характер. От удивления я потеряла дар речи. Но Годфри продолжил диалог:

– Все красивые женщины авантюристки, не так ли, мадам Татьяна?

На мгновение ее беспокойные карие глаза оторвались от слежки за передвижениями короля с королевой – или, возможно, Ирен – и остановились на Годфри. Она вперила в него невидящий взгляд:

– Возможно. Я русская, – заявила она неожиданно. – Я рискую всегда, чем бы ни занималась. Если вы позволите… – Она резко повернулась, взметнув блестящую юбку, и пошла прочь.

Годфри печально улыбнулся:

– Ирен удалось достичь желаемого: она обратила на себя внимание. Но совсем не тех, кого стоило бы. Не удивлюсь, если сюда ворвется сам Голем и пригласит ее на вальс.

– Ох, Годфри, что за мысли! Если Ирен закружится в танце с Големом, клянусь тебе, тогда я… я… – Мне никак не удавалось придумать что-нибудь по-настоящему ужасное.

– Нелл, пожалуйста, не делай глупостей, – сказал Годфри, взяв меня под руку. – Пусть этим занимается Ирен.

Он повел меня к столу с закусками и принялся угощать чем-то неаппетитным. Но, несмотря на все его попытки меня отвлечь, я продолжала следить за еле заметным светским танцем. Вот покачиваются в толпе светловолосые головы короля и королевы; черная дерзкая прическа Ирен то приближается к ним ближе, то отходит назад; ритмично двигается по залу копна рыжих волос той русской женщины. Я видела только их; остальные гости слились для меня в одну бесцветную массу.

А как же мы с Годфри? Неужели мы лишь безликие пешки в этой шахматной игре? Или мы замаскированные под мелкие фигуры ферзи и просто ждем нужного момента, чтобы перемахнуть через все поле и оставить свой след в истории?

Тот вечер был малоприятным – вот и все, что я могу сказать. Единственным лучом света в темном царстве стала для меня юная цветущая Аллегра. Она одна веселилась на этом тоскливом сборище, будто Алиса, случайно попавшая на безумное чаепитие.

Мы с Годфри возвращались в отель молча, пытаясь осмыслить все то, что произошло на приеме.

Я размышляла о том, что нас с Ирен легко могли разоблачить на приеме у короля, но мы невероятным образом вышли сухими из воды. Неужели я и правда так сильно изменилась, как говорит Годфри? Если да, то благодаря обманчивой внешности я тоже превратилась в авантюристку. Удалось ли Ирен ввести в заблуждение и короля, и королеву? Могут ли они быть столь невнимательными? Кажется, так и есть, ведь мы им не ровня, вот они и проявили небрежность. Неужели все августейшие особы настолько близоруки? Наверное, поэтому их так легко одурачить.

Когда мы пришли в отель, Годфри заказал большую бутылку шампанского и уговорил меня подняться к нему в гостиную.

Войдя к нему в номер, я увидела завернутый в полотенце массивный сосуд, который покоился в ведерке со льдом, словно запеленатый ребенок в колыбели.

– Я не пью алкоголь, Годфри, – напомнила я.

– Да, – усмехнулся он, – но Ирен хочет отпраздновать свое выступление, да и Аллегра наверняка не откажется от пары глотков шипучки, ведь она вдали от дома.

– Они должны прийти в отель?

– Думаю, да, но хвалиться своими победами они будут на первом этаже. Я заказал для них номер, но не на настоящее имя Ирен… – Он запнулся и взглянул на меня, подняв брови: – Я хотел сказать, не на ее вымышленное имя. Я только что исправил свою оплошность. Уверен, что ты хотела бы убедиться, что после долгого путешествия с нашей авантюристкой мисс Аллегра осталась цела и невредима.

– Да! Бедная овечка… Похоже, сегодняшний прием ослепил ее своим блеском, – посетовала я.

– Поверь мне, Нелл, совсем скоро она сама начнет всех ослеплять. Ну да ладно! Что ты скажешь о короле и королеве?

– То же, что и всегда. Я не так легко меняю свое мнение. Он… напыщенный, невыносимо самовлюбленный, и с годами наверняка располнеет. А она… печальное создание. Ее высокомерный супруг ей в тягость. И конечно, Клотильда не идет ни в какое сравнение с Ирен. Вялая голубая кровь не может тягаться с…

– Отвагой, – закончил за меня Годфри. – Ты права, Нелл. Ирен так дерзко смотрела им прямо в глаза, а они ни о чем не догадались. Или догадались? Удалось ли леди Шерлок обвести их вокруг пальца? Она так уверена в своей маскировке. Но гордыня до добра не доведет, а Ирен ее не занимать.

– Но она заслужила право гордиться собой, – сказала я решительно. – И все же мне совсем не нравится, что она вернулась на эту проклятую землю. Если бы Ротшильд не был столь щедр…

– А Ирен столь любопытна…

– Почему ты так говоришь? – Я метнула подозрительный взгляд на Годфри.

– Потому что это очевидно, Нелл. – Он откинул фалды фрака и сел на стул. – Ирен нет дела до задания Ротшильда. Она, конечно, очень дорожит своим поясом Тиффани, но готова от него отказаться. Что в действительности не дает ей покоя – так это Вилли и его молодая супруга. Даже ты это видишь, да и любой ребенок заметил бы.

– Годфри, меня обижает, что ты сравниваешь меня с ребенком.

Годфри грустно улыбнулся:

– Порой ты и есть ребенок, и ты это отлично знаешь. Я страшно не люблю разрушать твои иллюзии, но, похоже – нет, наверняка, – Ирен появилась в Богемии, чтобы разобраться в своем прошлом, а вовсе не из-за дел Ротшильда.

– Годфри! Ты меня пугаешь! – воскликнула я.

– Прости, я не хотел этого. Но тебе пора стать реалисткой. Ты мало знаешь о жизни, Нелл, и в наивности твое очарование. Зачем, по-твоему, я приехал сюда, в этот забытый Богом уголок, в одолженном у Ротшильда костюме и с этой дикой тростью-кинжалом? Ты думаешь, я здесь по милости барона? Я должен либо играть в эту игру, либо про меня забудут. Когда решается моя судьба, я не собираюсь сидеть сложа руки.

– Годфри! Как ты можешь говорить такое! Ирен никогда не оставила бы тебя! Или меня. У нее свои, особые отношения с моралью, но я ни разу не видела, чтобы она причинила боль кому-то, кто этого не заслуживает.

– А кто заслуживает? – последовал риторический вопрос. – Ее прямота и честность погубят нас всех, попомни мое слово. Я понимаю, что она не заставит нас страдать намеренно, но ее ничто не остановит в поисках правды. А своим авантюризмом она может причинить нам боль, сама того не желая.

В дверь тихо постучали, и разговор прервался.

Я открыла, и в комнату вошла Ирен. Она выглядела еще более эффектно, чем на приеме у короля. На ней был черный вечерний плащ из дамасского бархата, по подолу и воротнику которого шли темные страусовые перья. Волосы цвета вороного крыла прикрывал черный шарф, усыпанный самоцветами, бриллиантами и крошечными перышками. Позади нее, словно бледный мотылек, порхала Аллегра в белой мохеровой накидке.

Ирен быстро влетела в комнату, так что сотни перьев на ее одежде затрепетали.