Нулевая точка

empty-line/>

***

– Это же надо, магические академии!

Всё таки Базилевсу было чему ещё удивляться. Хотя он не удивлялся тому, что Амет во время чаепития ела и пила своё. То есть кристаллы и бензин высокой очистки. Видимо ожидал чего-то подобного. Амет вообще была странной. А уж после правдивой истории о том, зачем её потащило по Мирам, принц заподозрил, что уже и с ним что-то не так.

– Относись к этому, как к резервации, - хмыкнула Амет.
– Ты знаешь, что такое "резервация"?

Парочка расположилась на широком балконе, наслаждалась закатом и отпаивалась каждый своим для успокоения нервов и привода мыслей в порядок.

Принц рассеяно кивнул.

– В подобных Мирах, на сколько я знаю, - вещала Амет, прикладываясь к кружке уже с высокооктанкой, - маги водятся, как вид. Причём, они не получают свою силу от третьих лиц, что бы там не утверждали церковники.

– Христианство распространено и здесь?

– Конечно. От него никуда не деться. Если его не было изначально. Да даже если его и не было, всегда найдутся те, кто отправит магов на костёр. Люди обязательно найдут слабость тех, кто отличается от большинства, и использует эту слабость. Вот по этому настоящие маги предпочитают помалкивать о том, кто они. Во избежание чего либо. Вот скажи, Базилевс, что бы с тобой было, если бы тебя не украл Упырь?

Принц пожал плечами. Раньше он как-то об этом не думал.

– Зная наших церковников, - начал он, - я могу предположить, что меня бы обвинили в пособничестве и укрывательстве. Пытали бы, добились бы признания в том, чего я не совершал, и в итоге сожгли бы. А дальше принялись бы за семью.

Амет щёлкнула пальцами:

– Правильно предполагаешь. Фактически тебе и твоей семье спас жизни мелкий демон, имп, фамильяр колдуна. Цени.

– Ценю. Но ведь наши церковники могут пристать с тем же самым и к моему отцу. Хотя у меня мать умная, может ответить, что я и только я начал якшаться с демоном. На почве того, что не могу наследовать. Как вы там все говорите? Из-за особенностей физиологии, которую нельзя изменить. Кстати, а магия может изменить мою физиологию?

– Честно? Не знаю. Спроси у нашего гостеприимного хозяина или у его импа.

– И это говорит мне дочь Бога, - иронично рассмеялся Базилевс.

– Демиурга, - поправила Амет.
– Я не помню всего, но мой отец, кажется, менял расу трём женщинам. Подстраивал их под себя. Тогда он был последний, сейчас я хочу найти других. Но то сделать возможным зачатие, но никак не изменить физиологию омеги. А это правда, что ваш запах и ваше состояние во время течки можно заглушить сборами трав?

– Не всегда, но мне помогало.

– Тогда тебе тем более надо поговорить с Нордом, он - травник. Миры по большей части одинаковы, но травы называются по разному.

– Обязательно, - согласился принц.
– Но завтра.

– Что завтра?
– сунулся на балкон Упырь.
– Пойдёмте Катеньку возвращать.

– Может, вы сами?
– попробовала отвертеться Амет.

– Да вы что?!
– воскликнул Упырь.
– Это же такое развлечение!

***

Мама Катеньки, Мария Моисеевна, эффектная пышка лет сорока пяти, плюс-минус десять лет в обе стороны, смотря на её настроение, уже давно смирилась с закидонами своей единственной и нежно любимой дочурки. На работников кареты скорой помощи Мария Моисеевна смотрела сквозь пальцы. Вечером же, после того, как в шикарно обставленной квартире все отходили ко сну, Мария Моисеевна кралась на кухню, вытаскивала с дальней полки бутылку коньяку и позволяла себе стопочку. После же мама Катеньки сидела за столом и, подперев ладонью щёку, думала над тем, куда делись её лучшие годы и где была её голова, когда она выходила замуж за военного с его вечными переездами и полугодовыми командировками. На данный момент папа Катеньки, Михаил Юрьевич, был откомандирован по работе в Милан, где работал работу при посольстве. Папа Катеньки исполнял обязанности военного атташе. Звучит гордо, но на деле... Всего лишь капитан второго ранга. То есть никто, и звать его никак.

Сейчас Мария Моисеевна откровенно скучала. Муж умотал в Милан ещё месяц назад и прихватил с собой дочку. Были у него какие-то планы, касательные наследницы семьи Картовых. Однако на самом деле всё было гораздо проще. Михаил Юрьевич спал и видел, как бы побыстрее и попроще избавится от дочери. Путём её замужества. Сама Катенька только и делала, что рвалась замуж, но её никто не хотел. Ни подчинённые Михаила Юрьевича, ни его коллеги по работе и их сыновья, никто из вышестоящего руководства и никто за границей, ни соседи, ни друзья. Мужчины от тринадцати до восьмидесяти бежали от Катеньки, стоило ей открыть рот и бросить в их сторону зазывный взгляд. В общем, Катеньку боялись. А уж после того, как младшая Картова, поддавшись всеобщей моде, начала истово верить в Бога и посещать церковь, от неё начали открещиваться местные священники. Ибо Катенька прочла на просторах интернета, что православным священникам можно женится.

Помнится, перед самым отъездом в Милан, Мария Моисеевна имела глупость сопроводить свою дочь в церковь и через пол часа застала развесёлую картину. Одной рукой Катенька цепко держала за рукав молодого и симпатичного священника, вторую упёрла себе в бок и, задрав нос к потолку, что-то с возмущением, чётко написанным на её лице, доказывала. Марии Моисеевне стало любопытно и она подошла поближе.

– Женись на мне!
– требовала Катенька.

Молодой и симпатичный священник заозирался по сторонам в поисках спасения. Однако время службы прошло и даже вечные бабки - приживалки куда-то испарились. Те несколько человек, которые были в тот момент в церкви, всё больше возили носами по витрине лавки и имели вид магов - шарлатанов, наводнивших не только Москву, но и всю Россию за последние двадцать лет. Помощи было ждать неоткуда и парню пришлось выкручиваться самому.

– Мне нельзя, - проблеял он, делая попытку освободить свой рукав.
– Я ещё не получил сан.

– Почему?!
– взвилась Катенька.
– Как ты посмел не получить сан, когда я хочу замуж?! Мама, скажи ему!

Мария Моисеевна нервно сглотнула и, сделав вид, что разглядывает роспись на стенах, полезла в сумочку за телефоном. Она точно знала, что когда у её дочери случается подобный припадок, помочь может лишь бригада скорой помощи, плечистые санитары и шприц с транквилизатором. Семейство Картовых в определённых медицинских кругах знали давно и каждые осени и весну привечали, как родных.

– Ну извини, не успел закончить семинарию, - нагло врал священник, плюнув на попытки высвободить свой рукав.
– Но годика через два...

– Через два годика меня тут не будет!
– визжала Катенька, топая ногами.
– Я хочу сейчас! Хочу, хочу, хочу!

– Алло, скорая?
– прошептала в трубку Мария Моисеевна.
– Это Картова. Выезжайте. Вот адрес...

Назвав своё местоположение работникам Кащенко, мама Катеньки убрала телефон и пошла отцеплять свою дочь от её новой жертвы...

Скорая приехала на удивление быстро. Если бы Мария Моисеевна разделяла увлечение своей дочери фантастикой, то заподозрила бы универсальный, настроенный на них, телепорт.

– В Сибирь уеду, - с совершенно не христианским смирением и всепрощением, шипел молодой и симпатичный священник.
– А ещё лучше в геи уйду.

– Простите, - Мария Моисеевна потупила взор и завздыхала.
– Полгода спокойной жизни я могу вам гарантировать. Через два дня она уезжает в Милан.

– Всё равно, - мелко брызжа слюной, негодовал священник.
– Уйду в пидорасы, так надёжнее будет. А как вернётся из Милана - пойду на добровольную кастрацию, переломаю себе пальцы и отрежу язык.

– Вы говорите страшные вещи, - хмыкнула Мария Моисеевна.

– Так иначе от вашей дочери не избавишься, - кое как успокоившись, развёл руками священник.
– Мне заранее жаль её будущего мужа, если таковой появится.

Вот так и сидела Мария Моисеевна на кухне, в компании бутылки коньяку и, перебирая в памяти причуды и выкрутасы дочери, тяжко вздыхала.

Внезапно зазвонил телефон. На дисплее высветился номер мужа. Мария Моисеевна взяла трубку.

– Да, дорогой?

– Катька пропала, - без предисловий и приветствия начал Михаил Юрьевич.
– Документы, деньги, вещи, всё на месте.