o 496d70464d44c373

какой-то точки вперед.

– Отдай мне пистолет.

– Валентин…

Я опять вытер слезы и спросил:

– Разве ты не понимаешь? Я достиг тебя… Я достиг своего авторитета,

теперь я погибну.

– Ты и это указал в сценарии. Чтобы не погибнуть, тебе необходимо

немедленно вернуться в прежнее состояние. Ты сам выбрал путь

добровольного мученика, ты не пощадил себя ради Организации.

Мы замолчали. Слезы лились из моих глаз. Рука дрожала – я устал

держать пистолет на весу. Валентин смотрел на меня с теплотой и

сочувствием. Так мы и сидели друг против друга.

Я с дрожащим пистолетом. И он с ножом в рукаве.

Борщика посадили в наркологическую клинику. До меня дошли слухи, что

по решению судмедэкспертизы его признали невменяемым и после

лечения собирались перевести в психиатрическую лечебницу. Как ни

225

странно ему инкриминировали только убийство Пашечки-ключника.

Вашингтон уехала на Дальний Восток и больше ее никто не видел. Опять

же поговаривают, что много лет спустя в Москве появилась неописуемой

красоты блондинка по прозвищу Вашингтон, неулыбчивая и

совершеннейшая трезвенница. Утверждали, что это прежняя Вашингтон

сделала себе пластическую операцию в Японии и вернулась в столицу

мстить за истерзанную душу.

Животных из Зоопарка выпустил Шурик. Он признался мне в этом сам.

Сказал, что поступил так от отчаяния, но в отличие от Дэна не смог

выдумать что-нибудь более зловредное. Через некоторое время Шурик

женился на своей подружке-негритяночке, девушке очень доброй и нежной

подстать мужу. На их удачу им удалось получить разрешение на одного

ребенка, выдаваемое МКР – новоявленным министерством по контролю за

рождаемостью. Правда, пришлось отстоять многолетнюю очередь.

Дом на Маяковской снесли. Очень часто с тех пор я обманывался – к

дому можно было пройти от гостиницы «Пекин» и через арку с улицы

Гашека, и когда ты шел через арку тебя каждый раз преследовало

ощущение, что дом там стоит и все еще воняет кошачьей мочой из

выгоревшего подъезда. Это предощущение каждый раз почти

материально. Но нет. На месте здания расположилась аккуратная стоянка.

Бар «Пекин» сгорел в результате очередной пьяной драки. Магометов не

очень расстроился по этому поводу и открыл в Подмосковье Disneyland.

Правительство заявило, что разрушения в городе не были последствием

террористических актов. Опять получила распространение версия о

смертности материальной оболочки, и это, как и стоило ожидать и как

предсказывал сумасшедший из Ленинки, вызвало всеобщую панику. Мне

еще тогда подумалось, что в такой нервной обстановке любовь общества к

своим авторитетам никогда не угаснет.

Что случилось с Валентином, я до сих пор не знаю. На курок я все-таки

нажал, а он кинул в меня нож. Мне хватило сил только выбраться из

квартиры, найти на улице телефон и позвать на помощь Диего. Я потерял

сознание, но мой ангел-хранитель меня нашел. Валентин после выстрела

упал, но я слишком испугался и не решился посмотреть, застрелил ли я

его насмерть. Потом, ведь у меня был болевой шок – нож застрял между

плечом и грудной мышцей. С тех пор стоит мне оказаться в состоянии

226

нервного возбуждения, и рука отказывает.

Диего наконец-то получил право воссоединиться со своей любимой.

Лена уже ждала его в Марокко, хотя я сильно сомневался, что она на

самом деле его любит. Меня они тоже звали в Африку. Я ничего не

рассказал друзьям об Организации, мне казалось очень жестоким

сообщать о ней кому-либо и особенно дорогим людям. Пришлось убедить

их, что у Валентина были разборки с бывшими коллегами моего отца

касательно нефтяного бизнеса и мной просто грязно попользовались.

Я не хотел верить в историю Валентина, хотя все сходилось. Мне

кажется, нормальный человек всеми силами должен убеждать себя, что

его жизнь никем не контролируется, что один он хозяин положения.

Поверив в существование Организации, ведь придется в каждом

подозревать ее исполнителя, никому не доверять и не иметь возможности

дышать полной грудью, то есть ежесекундно находиться на грани полного

безумия. Одно коробило – из моего мозга якобы удалили воспоминания о

последних трех годах, но в течение них я работал на Организацию и

следовательно три года назад был абсолютно готов в нее вступить и ее

принять. Значит, я и сейчас находился в той точке. Значит, по идее, хотя

мне была не до конца понятна версия Валентина, морально и психически я

все еще был готов завербоваться.

Накануне отъезда в Танжер началась впоследствии многолетняя война с

Чечней. Это я ее начал. Я отдал Магометову алмазы и сказал, чтобы он

поступил с ними, как собирался. Гайто искренне извинился за причиненное

беспокойство, видимо, имея в виду смерть отца. Но это уже в глубоком

прошлом.

По делу о субсидировании чеченской войны Магометов, Диего, еще

несколько людей и я загремели в суд. К счастью, благодаря

замечательным связям Гайто наши интересы представляли самые

профессиональные московские адвокаты.

Суд шел удачно, и всех друзей Магометова оправдали. Во сколько,

интересно, могла обойтись моя свобода?

Мы сидели с Диего в VIP-зоне Внуковского аэропорта и ждали рейс на

Танжер. Я полировал ногти, он разгадывал португальский кроссворд. Диего

227

окликнул меня шепотом.

Подняв голову, я увидел, что он слегка побледнел.

– Что случилось?

Диего указал мне куда-то в сторону взлетного поля. Я проследил за его