О чем шепчет море

– Вы издалека к нам? – все же спросил он нерешительно, хотя я говорила ему, откуда приехала моя «подруга».

– Из Айкера, – охотно ответила та.

– Наверное, Моранген по сравнению со столицей – ужасная захолустная деревня, из которой хочется поскорее уехать, – скрепя сердце, выдавил мэр.

– О нет, Моранген прекрасен. Такой спокойный, зеленый и чистый, – восторженно заявила ба.

– Но после столицы здесь, наверное, жутко скучно, – предпринял еще одну попытку мужчина. – Никаких развлечений, никаких новых знакомств, которые нужны молодым красивым женщинам.

– Вы знаете, иногда эти знакомства невыносимо утомляют…

Я чуть не рассмеялась. Бедный Корст. Он так любит свой город, но вынужден ругать его, чтобы упрямая Цейра Айрис поскорее поняла, в какой дыре она живет, и поспешила убраться в блистательную столицу. А бабуля, сама того не зная, разбивает все его попытки в пух и прах.

Ба заливалась соловьем, расхваливая Моранген. Мэр бросал на нас обеих взгляды, в котором забавно мешались гордость, обреченность и досада. Так что когда возница остановился, сообщив, что мы приехали, он с заметным облегчением выдохнул.

На радостях Корст самолично открыл нам дверь и подал руку, помогая выйти. Но, раскланявшись с бабулей, он снова воровато огляделся и придержал меня:

– Ведьма Айрис, на вас поступают жалобы, – произнес мужчина.

– Обоснованные? – не смутилась я.

– Вы занимаетесь приворотами?

– А почему об этом спрашиваете вы? – я опять отразила его вопрос своим. – Подобные обвинения – дело Инквизиции.

– Ведьма Айрис, это не шутки, – помрачнел мэр. – Вы вызываете недовольство не только простых горожан, но и тех, кто имеет определенное влияние.

– Пусть все недовольные скажут мне об этом в лицо.

Корст открыл было рот, чтобы возразить или перейти к угрозам посерьезнее, но я его опередила.

– Господин мэр, давайте начистоту. Я не покину Моранген. Ни одно из обвинений в мой адрес и близко не соответствует истине. А если на меня продолжат давить, я приму меры. У меня тоже есть связи в Айкере, знаете ли. Или вам уже надоело ваше уютное мэрское кресло?

– Как вы мне все дороги со своими бабскими войнами, – неожиданно взвыл Корст. Он махнул рукой и полез обратно в экипаж. – Надоело. Разбирайтесь сами.

Экипаж покатился по мостовой. А я повернулась к бабуле, уже отбросившей маску дурочки, и спросила, как ни в чем не бывало:

– Ну что, погуляем?

Она кивнула, не сводя с меня внимательного взгляда, и мы пошли вперед.

Надо сказать, мэр привез нас не на ту набережную, где мы обычно гуляли, а к порту. Поэтому нам пришлось пройтись вдоль складов, чтобы выбраться к морю. Мы нашли «дикий» спуск среди больших камней и спустились к воде. Здесь не было праздно шатающихся горожан, а значит, никто не помешает нам разговаривать.

– У тебя проблемы, – подала, наконец, голос бабуля, не спрашивая, а мрачно констатируя факт.

– Нет, – отрезала я.

Волны с шелестом накатывали на гладкие камни, оставляя на них темные следы. Над головами пронзительно кричали чайки. Кое-где на воде лениво болтались длинные ленты водорослей и деревянные щепки, ведь доки были совсем рядом.

– Тебя пытается выжить из города мэр!

– У него ничего не выйдет. И пытается не он, а его жена, науськанная Мелани Страут, которой не нравится соперница за сердце инквизитора.

– Уверена? – удивилась бабушка.

– Да, – поморщилась я. – Я говорила, она приехала несколько дней назад, чтобы уговорить Эварда вернуться. Но тот отказался, и тогда Страут взялась за меня.

– Та-а-ак… А Эвард об этом знает?

– Нет. Я ему не говорила.

– Почему это? – искренно возмутилась бабуля. – Если он – твой мужчина, пусть решает проблемы, которые создает его бывшая.

– Это не проблема, а так, мелкая неприятность.

– Цери…

– Ба-а-а, – протянула я. – У нас и так слишком много забот, чтобы отвлекаться еще и на козни бывшей. Если вспомнить, что городу угрожает лич, то Страут вообще перестает волновать.

– С этим сложно спорить, – с досадой пробормотала бабушка.

Я пошла вдоль линии прибоя, осторожно переступая по камням. Погода начинала портиться. Несмотря на затянутое облачное пеленой небо, воздух становился неприятно душным, вязким. У меня внутри начинала зудеть тревога.

– Спасибо, что помогла расшифровать чары, – сказала я.

– Надеясь, я не ошиблась, и это действительно чем-нибудь поможет, – вздохнула бабуля.

– Я боюсь, нам нужно нечто большее.

– Но что?

Я немного помолчала, собираясь с мыслями, и призналась:

– У нас в Морангене есть одна ведьма. Очень старая и почти потерявшая силу. Но иногда она делает настоящие предсказания. Эвард ходил к ней недавно.

– И что она ему сказала? – заинтересовалась бабушка.

– Что нужно спрашивать ту, которая ушла, а потом вернулась. Потому что кровь все помнит.

– Хм… – Ба остановилась у воды, рассеянно глядя на горизонт.

– Если ведьма Моран была одной из тех, кто запирал лича, а я – ее последний потомок, мы можем попробовать ритуал… Ритуал кровной памяти.

– Нет, – тут же отрезала бабушка. – Тебе жить надоело? Такой ритуал можно использовать на пять, максимум семь поколений. Но не на полторы тысячи лет.

– А если у нас просто не будет другого выхода?

– Вот когда не будет, тогда и поговорим. А сейчас пусть Грэны как следуют постараются.

Я только вздохнула, не став настаивать. Ритуал кровной памяти действительно был сложным и опасным. Чем больше поколений нужно было «проскочить», чтобы достучаться до нужного, тем сильнее возрастал риск заблудиться в воспоминаниях и не вернуться. Я вполне осознавала это и не рвалась в герои. Но не зря Арла сказала, что кровь все помнит. Боюсь, у нас может не остаться другого варианта.

– Вечером Сайрус уедет, – сообщила бабуля. – Будет искать этот замок Свельт.

– Он задержал тебя, чтобы попрощаться? – хитро прищурилась я.

– Вроде того.

– И как это было? Жарко? Страстно?

– Да ну тебя, Цери, – фыркнула ба, но мне без труда удалось уловить ее смущение.

Я тихо хихикнула. Бабушка бросила на меня раздраженный взгляд и пошла вперед, придерживая юбку, которую так и норовило забрызгать море. А я вздохнула и окинула взглядом горизонт. Тучи сгущались, во всех смыслах этой фразы. Тяжелые серые облака, несущие дождь, могли стать предвестниками нового убийства. Лич продолжит собирать кровавую жатву, пока мы его не остановим.