О ком молчала Кит

Наконец, я вышла на свою улицу. В домах горит свет, где-то играет музыка и дерутся кошки. Наверное, это коты мисс Крисберг. Прохожу мимо дома Шабах; во дворе сидит тинейджер моего возраста и болтает по домашнему телефону, обсуждая последние новости в школе. Порой, меня раздражает мой район, люди живущие здесь, но сейчас, эта ненависть иссякла. Мне почему-то даже захотелось со всеми здороваться, испечь пироги и плясать всю ночь напролёт. Вижу впереди несколько человек. Прищурив глаза и придвинув «поддержку для зрения» ближе, узнаю соседку с дома напротив и её дочерей. Подойдя достаточно близко, я разглядела ещё несколько человек — старушку миссис Хамфри, доктора Тирсо, что живёт через три дома от нашего и семью Смит. Некоторые из них стоят в халатах, кто-то в пижаме. Люди что-то бурно обсуждают вслух, кажется, хотят вызвать полицию. Протрезвев от дурманящих мыслей о свидании с Алексом, я начала буквально бежать к толпе людей, стараясь понять в чем причина сбора. Так как я просто обожаю паниковать, на ум пришли мысли о пожаре, убийстве и ещё... только не мой дом! Миссис Хамфри увидев меня, сразу начала что-то говорить, но ничего невозможно было разобрать. Все соседи принялись перебивать друг друга, окружив меня, как стая голодных гиен. От этого стало тошно. Боже, что могло произойти?! Мои глаза бегают от одного к другому.

— Где же ты была, Кит? — плаксиво стонет Хамфри.

— Тут такое! Девочка, ты должна бежать к себе! — толкает меня вперёд кто-то из толпы.

Голоса увеличиваются, все чего-то хотят, но никто толком не объясняет в чем собственно дело. В глазах резко потемнело, голова раскалывается, будто её кто-то сильно сжимает, и я прямо-таки чувствую, как лопается каждый сосуд внутри. Думается, вот-вот и я упаду в обморок. Следующее, что я слышу мужской крик, глухой удар и звук бьющегося стекла. И ВСЕ ЭТО ИСХОДИЛО ИЗ МОЕГО ДОМА. Сердце неимоверно бьется, меня бросает то в жар, то в холод. Перед глазами все плывёт. Женщины вокруг меня прикрыли рот руками и начали качать головой, а мужчины ещё больше нахмурились. Все снова начали что-то говорить. Я бросаюсь с места и, сломя голову, бегу к крыльцу. Все происходит слишком быстро и неразборчиво, смутно, будто я нахожусь в кошмарном сне или каком-то квесте. Не помню даже как оказываюсь в гостиной. Голос отца стал отчётливей. Уголком глаз вижу разбросанные вещи по комнате и сломанный горшок с любимым маминым цветком, который она так долго растила. Снова до меня доходят разъярённые крики отца и мамины всхлипы. Мною овладевает паника и страх. Никогда такого не было, и я не знала что и думать. Открываю дверь в спальню родителей и резко останавливаюсь. Мои глаза ослепли. Зрение на некоторое время покинуло меня, однако позже стало возвращаться. На полу валяется множество осколков разбитого стекла, мамина сумочка, вещи, бижутерия и фоторамка. Мама, всхлипывая и опустив голову вниз, сидит на краю двуспальной кровати, а рядом с ней стоит невменяемый папа. Я сразу успеваю разглядеть его напряжённую спину, взбухшую вену на лбу и чуть выдвинутую нижнюю челюсть. Он пьян. Слишком пьян. По комнате так и витает мерзкий запах перегара. Повернувшись ко мне лицом, отец немного успокаивается, а его окровавленная ладонь расслабляется. И вечности было мало, чтобы прийти в себя после увиденного. Моя кожа покрылась холодным потом, в грудной клетке колит, а к горлу подобрался комок, запретивший дышать. Вообще-то, я бы не против умереть прямо сейчас. Это сон, да? Скажите «да», сделайте мне одолжение, пожалуйста! Мне так больно, страшно и одиноко... Мама с папой никогда ещё так сильно не ругались. С одной стороны мне хочется узнать причину и подробности ссоры, а с другой, более эгоистичной, развернуться и уйти из дома, послав всех к черту. Я знаю, что в порыве злости человек причиняет боль ближнему, знаю... Но это уже надоело.

Я хлопнула глазами и пошатнулась.

— Ч-что здесь происходит? — ошеломленно произношу я.

Отец снова завёлся и указал раскрытой целой ладонью на дрожащую маму.

— Давай, Лорен, скажи дочери!!! — молчание. — Что, хвост поджала?! Давай, — папа сильно толкнул маму, и она заплакала.

Я бросаюсь с места и бегу к женщине, став для неё живым щитом. Расправив руки в стороны, я пытаюсь закрыть маму от отца, но тот продолжает размахиваться и что-то орать про честь, правду... Отец ударил жену в плечо, задев и мою руку, от чего я громко вскрикнула. Нет таких слов, чтобы описать всю боль, которую я испытала. Меня разрывало на части. Хотелось взять осколки стекла и вскрыть вены или выпрыгнуть из окна, чтобы хоть как-то отвлечь внимание отца от матери.

— Папа, что ты делаешь?! — кричу, не сумев сдержать слезы я, они градом обрушились на моё лицо. — Хватит уже!

— Учить она меня будет, — он сделал шаг назад, а затем взглянув на скулящую жену, фыркнул, — ТЫ КТО ТАКАЯ Я ТЕБЯ СПРАШИВАЮ, ШАЛАШОВКА ТЫ!!!

Я громко и со всей душой заплакала, прижав маму к себе. Папа бешено, как голодный ротвейлер поглядел на нас с матерью, а затем, шатаясь, вышел из комнаты, все ещё что-то говоря.

Моё сердце разрывается, голова гудит. Я хватаюсь обеими руками за волосы и бесшумно кричу. Да, именно бесшумно. Немая боль самая противная, ибо ты кричишь, но не можешь быть услышанной. Я сползаю на пол и падаю на колени, прикрывая рот тыльной стороной ладони. Мне страшно. Мои мысли заглушили громогласные крики отца, плач мамы, шум бьющихся вещей... Я захлебываюсь собственными мыслями, которые твердили бежать отсюда, что есть силы, но их нет. Картинка перед глазами расплывчатая, ибо слезы упали на стекла очков и размазали кругозор. Мои дрожащие конечности онемели, стали мне чужими. Краем уха слышу приближающие грубые шаги и понимаю, надо быть наготове. Приподнимаюсь, опираясь рукой об кровать и сажусь рядом с бледной мамой, в глазах который была лишь пустота и нескончаемая боль. Никогда не видела её такой безжизненной. Папа буквально влетает в спальню и подходит к маме, отрывисто вздыхая. Время остановилось.

— ЧТОБЫ ЗАВТРА ДУХУ ТВОЕГО В ЭТОМ ДОМЕ НЕ БЫЛО, ТЫ СЛЫШИШЬ МЕНЯ, СОПЛЯЧКА?! — севшим и хриплым голосом орет папа прямо в лицо мамы, от чего та прикрыла веки.

Тут, набравшись смелости, вступаю я.

— Она никуда не пойдёт!

Туманный взгляд пьяницы уставился прямо на меня. Он засунул руки в карманы джинс и покачиваясь, оценивающе сверлил моё лицо глазами.

— Да? — иронично спросил папа. — Ещё как пойдёт, полетит! — он вновь нагнулся и приблизил свою физиономию к маме. — СЛЫШИШЬ?! ПОЛЕТИШЬ!

Набираю воздух и отрывисто выдыхаю, подготавливая, быть может, своё тело к удару.

— Если уйдёт она, уйду и я! — сдавленно поставила отца перед фактом.

Он скривил гримасу, почесал бородку и кивнул, расправив руки.

— Давайте, — громко сказал мужчина, — проваливайте обе! Проваливайте! Чтобы я вас завтра здесь не видел!

И ушёл. Развернулся и ушёл. Бросил. Прогнал. А за что? Мне так и не рассказали. Я слышу вой собственного сердца, слышу стоны и мольбы о помощи. Отец ещё долго кричал на весь дом, но вскоре рухнулся на диван и уснул. Мне прямо сейчас захотелось собрать свои вещи и покинуть родное гнездо, ведь я знала, что папа не врал, когда орал, чтобы мы завтра убрались из дома. Пьяные люди неспособны лгать. Ими управляет злость, ими управляют бесы. И даже, если вдруг, папа начнёт молить о прощение, я его никогда не прощу. Когда родители ссорятся всегда страдает ребёнок. И самое отвратительное то, что они этого не понимают. Комната все ещё плавает, а лицо полностью горит. Я не выдерживаю груз эмоций и начинаю плакать. Боже... это несправедливо...

Мама берет меня за руку и смотря в одну точку шепотом говорит:

— Прости меня.

Ничего не ответив, я обняла её и тяжело выдохнула. Наверное, она сожалеет обо всем. О моем рождении, например, о свадьбе с отцом... Ну почему жизнь такое дерьмо?! Когда будет все хорошо? Когда придёт пора счастья, а не самоубийства?! Почему все должно быть плохо?

Жизнь за одно мгновение превратилась в чёрную дыру, в которую я падаю неспешно. Мы все падаем.

====== Глава 8: Крушение. ======

Помню точно, как неделю назад, открыв лениво веки и ничего не увидев перед собой, я подумала: «Если это и есть смерть, то, пожалуйста, не пытайтесь меня вернуть назад». Все было так спокойно, тихо, ничего не сулило беды; где-то пели птицы, целая стая, исполняющая, практически идеально, великолепную симфонию, и казалось, что даже сам Бетховен, очнулся от вечного сна и вернул себе слух, чтобы насладиться этим зрелищем. Моя рука вытянулась вперед и из ниоткуда достала «поддержу для зрения», неуклюже напялив оправу на нос. Картина перестала плыть, и точно припоминаю, как стало тоскливо от того, что смерти не было, но был закат. Он всегда имел такую привычку вдохновлять меня на подвиги. Хороший человек тот, который хочет изменить мир к лучшему, но плохой в том, что возможность у него есть, а желания нет. Однако я жаждала поменять все в округе, например, дома. Кто сказал, что они должны быть квадратными, а не овальными с окошками в форме звезд? Почему, скажите мне на милость, кто придумал, чтобы закат был вечером, а рассвет утром? Почему бы не наоборот? Хотя, дорогие мои, это и неважно. Важно то, что они доставляют мне радость и умиротворение, помогает тренировать во мне – – силу великих. Не знаю от чего, но любуясь закатом, мысли перестают меня тревожить; они подобны бушующему морю, волны которого пытаются напомнить о своём величии и могуществе, но потом что-то меняется, появляется кнопка самоконтроля, и вода перестаёт буянить. Золотистые лучики солнца ласкают тебя, как бы прощаются, давая клятву завтра вновь вернуться и пропадают за линией горизонта. А рассвет? Разве не прекрасна та секунда, когда буквально из пустоты вырываются вперёд первые лучи солнышка; когда все вокруг приобретает жизнь, сразу хочется мечтать. Бабушка говорила: «Для того, чтобы найти смысл жизни, достаточно всего-то встретить рассвет». И честно, в трудные времена я так и поступала. А самое интересное то, что это помогало, действовало! Рассвет предавал мне силы для новых вершин, а закат подводил итоги, и стали они мне верными друзьями. Но...

Сегодня, впервые в жизни, встретив рассвет, я не ощутила жизненных сил и вдохновения, лишь усталость и безысходность. В первый раз я ощутила тяжесть и раздражение – рассвет, бледно-розовое небо с жёлтыми перистыми облаками, вселял в меня зверское желание задёрнуть шторы и броситься на кровать, тяжело воя, как волк. Все, абсолютно все, начало меня отталкивать. То, что раньше притягивало, начало раздражать. Будто еда – ты ешь одно и то же каждый день, днём и ночью, и тебя уже от этого начинает тошнить. И меня тошнит... от родителей, сестры, школы, ссор, недоговоренностей... И не говорите, что я в депрессии, нет! Депрессия – это, когда человек находится в плену печали и не хочет, а точнее не может её покинуть. Но я не в печали, я на дне колодца! И как же тяжко так растрачивать часы...

Худшее утро то, которое ты встречаешь с мыслями о предстоящем дне. В данный момент я сижу у себя в кровати, обхватив колени руками, девушка, встретившая рассвет и не знающая значение слово «сон». Я думала, очень много думала. Размышляла в основном о будущем, где ждёт меня участь бродяги... Допустим, я куда-то уеду, может быть поступлю (на кого понятия не имею, ничто не привлекает), дай Господь, все ещё буду в отношениях с Алексом, выйду замуж... так что ли? И это вы называете жизнью..? А как же приключения? Путешествия? Я же просто мечтаю посетить Париж, Сан-Франциско, Трансильванию, а именно замок графа Дракулы и вновь, из уст местных жителей, услышать истории о вампирах и паранормальных явлениях. И тогда, более чем уверена, во мне вновь зародится желание перечитать Брема Стокера. Я хочу лично побывать в Бермудском треугольнике, мечтаю увидеть собственными глазами извержение вулкана, а самая весомая моя прихоть, посмотреть, хотя бы на расстоянии пятидесяти метров на Гренландского кита. И дело не в моем имени (хотя это тоже), а просто эти млекопитающие заинтересовали меня своими громадными размерами. Разве вам неинтересно увидеть перед собой животное с девятиэтажный дом? Вдобавок, после своего двадцатого дня рождения, я хотела бы отправиться на остров Итыгран, ибо там находится Китовая аллея, что сооружена более из 50 черепов и 30 челюстей гренландских китов и сотен камней. Хотели бы посмотреть на это? Уверена, при виде этой аллеи у любого человека замерло бы в груди... Адреналин зашкаливал... бы...

В реальном мире мечтам нет места. Мечтателей называют душевнобольными лишь потому, что они не хотят того же, чего и другие. Странные люди...

Дом бабушки находился в процессе ремонта, на той стадии, где около кладовки без дела лежат валики, банки с красками и мешок цемента. Серый шифер на крыше покрылся мхом и обваливался, но никто ничего не предпринимал, ибо дедушка настаивал на своём, а именно «я сам все починю». Чтобы вы понимали всю иронию, он обещал это сделать четыре месяца назад... Дом маминых родителей находился на улице Южный бульвар – та часть города, в котором проживают отзывчивые люди, обожающие придти в гости без повода. На часах уже семь утра; многие принялись отправляться на работу, кто-то пешком, а кто-то на хорошей машине. Дороги на этой улице с ямками и бугорками; большую часть занимают не коттеджи, а парки – здесь слишком много зелени. Мало того, что в двух шагах от дома бабушки есть аллеи с фонтанами, так ещё у каждого человека имеется свой личный сад на заднем дворе. Это объясняет почему за весь путь мне удалось застать пять мотыльков, кучу пчёл и птиц, не прекращающих щебетать. Мама молча идёт впереди меня. В одной руке она держит два пакета, а в другой небольшой клетчатый чемодан. Боковым зрением замечаю на её правой руке фиолетовый синяк. Тяжёлая рука у отца... Сейчас, наверное, я должна плакать и рвать на себе волосы, переживая за свою семью, но после вчерашней ночи, полной истерики, я не в силах. Истощена... Мой внешний вид безобразен до ужаса, как будто меня вчера выпустили из тюрьмы: на голове непонятный хвост, под опухшими глазами синяки, кожа сухая и безжизненная, губы обветренные. Если уж так выгляжу я, то что уже говорить о маме – она ходячий труп! Накануне её любимый человек унизил, растоптал не только перед дочкой, но и перед соседями! Вспоминая обрывками вчерашний вечер, меня бросает в дрожь, а в горле стоит ком. Это чувство такое странное, как страшный сон, который только бы мог присниться! По правде, мои глаза щиплет от слез, но я не позволяю себе плакать... Маму это сломает. Держусь только ради неё одной, до остальных нет дела.