О, счастливица!
Шрифт:
В обеденный перерыв он вышел и купил ей такую.
По возвращении в мотель Джолейн переоделась в спортивный костюм и отправилась на прогулку. Том Кроум сделал несколько телефонных звонков – на свой голосовой почтовый ящик в «Реджистере», где его страховой агент оставил непонятно срочное сообщение касательно полиса жилищного страхования, и Дику Тёрнквисту, который сообщил, что будущую экс-супругу Кроума, возможно, видели – подумать только! – на горнолыжном курорте Джексон-Хоул, штат Вайоминг.
Кроум уснул за просмотром европейского гольф-чемпионата по спутниковому
– Эй! – заявила она – Эй, ты, послушай-ка!
– Слезь…
– Нет, пока не скажешь, – отозвалась она, – что, черт побери, происходит.
– Джолейн, я не могу дышать.
– «Чертовски рискует», ты сказал. Но потом меня осенило: с какой бы это стати федеральному агенту сообщать тебе – газетчику, прости господи! – что он планирует взлом? Какой, к черту, риск! Какая тупость!
– Джолейн!
Она перенесла часть веса на колени, чтобы Кроум мог вздохнуть.
– Спасибо, – сказал он.
– Не за что.
Она наклонилась вперед, пока не оказалась с ним нос к носу:
– Моффит, он умный человек, да. Он не станет болтать перед прессой, пока не выяснит, что никакой статьи не будет. А ее не будет, так? Вот почему ты не доставал свой проклятый блокнот все время, что мы были в дороге!
Кром приготовился защищать ребра от новой атаки.
– Я же сказал, я не записываю каждую мелочь.
– Ты несчастный брехун, Том Кроум! – Она хлопнулась ему на грудь. – Угадай, что я сделала? Я позвонила Моффиту на сотовый, и угадай, что он мне сказал? Ты сейчас не работаешь в газете, ты в отпуске по болезни. Он все проверил.
Коум попытался подняться. Отпуск по болезни? Этот идиот Синклер умудрился загубить совершенно роскошную отставку!
– Почему ты не сказал? – выпытывала Джолейн. – Что с тобой такое?
– Ну хорошо. – Он просунул руки под ее колени и осторожно уронил ее на бок. Она осталась на кровати, вытянулась, опершись на локти.
– Я жду, Том.
Он уставился в потолок.
– Вот что случилось на самом деле. Мой редактор зарубил статью о лотерее, поэтому я подал в отставку. Эта байка про «отпуск по болезни» для меня новость – Синклер, видимо, сочинил ее для шефа.
Джолейн по-прежнему не верила:
– Ты бросил работу из-за меня?
– Не из-за тебя. Из-за того, что мой редактор – никуда не годный, трусливый неумеха.
– В самом деле? Это единственная причина?
– А еще потому, что я обещал тебе помочь.
Джолейн скользнула ближе.
– Послушай, ты не можешь бросить газету. Ты ни в коем случае не можешь, это понятно?
– Все будет хорошо. Не беспокойся.
– Проклятые вы мужчины, поверить не могу! Нашла себе еще одного ненормального.
– Что такого ненормального в том, чтобы сдержать обещание?
– Господи, – пробормотала Джолейн. Он был абсолютно серьезен. Этот парень – старомодный шизик. И сказала: – Не шевелись, хорошо? Я собираюсь сделать кое-что безответственное.
Кроум начал было поворачиваться к ней, но она остановила его, слегка прикрыв ему глаза рукой:
– Ты оглох? Я же сказала не шевелиться.
– Это еще что такое? – удивился он.
– Я должна тебе
поцелуй, – ответила она. – С прошлой ночи. А теперь, пожалуйста, не двигайся, или я откушу тебе губы.Четырнадцать
Тома Кроума застали врасплох.
– Ну, скажи что-нибудь, – сказала Джолейн.
– Ух…
– Что-нибудь новенькое.
– Ты на вкус как «Сертс».
Она поцеловала его снова.
– С мятным вкусом. Кажется, я подсела на эти проклятые штуки.
Кроум перекатился на бок. Он видел, что ее чрезвычайно забавляет его нервозность.
– По этой части я полный неумеха, – сказал он.
– Другими словами, ты предпочел бы опустить болтовню и сразу перейти к траху?
Кроум почувствовал, что его щеки горят.
– Это не то, что…
– Я шучу.
Он быстро сел. Она была бесподобна.
– Том, очень мило с твоей стороны бросить работу. Глупо, но мило. Мне показалось, ты заслужил поцелуй.
– Это было… очень приятно.
– Постарайся держать себя в руках, – сказала Джолейн. – Вот как ты сейчас поступишь. Сядешь в машину и поедешь домой. Обратно на работу. Обратно в свою жизнь. Ты сделал для меня более чем достаточно.
– Ни за что.
– Послушай, со мной все будет в порядке. Как только Моффит заполучит мой лотерейный билет, я отсюда свалю.
– Ага, конечно.
– Я клянусь, Том. Обратно в Грейндж, буду земельной магнатшей.
– Я не бросаю статьи, – ответил Кроум.
– Голову не морочь.
– А что, если Моффит не найдет билет?
Джолейн пожала плечами:
– Значит, не судьба. А теперь начинай собираться.
– Ну уж нет. Не раньше, чем ты получишь свои деньги. – Он откинулся на подушку. – Представь только, что снова очутилась на шоу мокрых футболок. Я бы не смог жить с таким собой.
Она положила голову ему на грудь.
– И чего же ты хочешь?
– Мятная пастилка вполне сойдет.
– От этого всего, я имею в виду. Всего этого жуткого безумия.
– Сносного финала. Только и всего, – ответил Кроум.
– Чтобы вышла статья получше, верно?
– Просто чтобы ночью спать получше.
Джолейн застонала:
– Ты не настоящий. Тебя не может быть.
Кроум попытался бегло классифицировать свои мотивы. Может быть, ему не хотелось, чтобы Моффит нашел украденный билет «Лотто», потому что тогда приключение закончится и ему придется уехать домой. Или может, ему хотелось вернуть билет самому, как-нибудь поэффектнее и поторжественнее, чтобы произвести впечатление на Джолейн Фортунс. Возможно, в этом не было вообще ничего благородного – просто тупая гордыня и гормоны:
– Если хочешь, чтобы я ушел, я уйду, – сказал он.
– У тебя в животе урчит. Снова проголодался?
– Джолейн, ты не слушаешь.
Она подняла голову:
– Давай просто ненадолго оставим все как есть, прямо здесь, в постели. Посмотрим, что будет.
– Идет, – согласился Кроум. Она была бесподобна.
Пухл тайно злорадствовал по поводу их бегства. Он сказал, что у них бы ничего не вышло, не будь пикап Бода припаркован в голубой зоне, в двух шагах от входной двери в закусочную. Он сказал, что мужик за прилавком никогда не видел, чтобы трое инвалидов так чертовски быстро шевелились.