Об интеграции и адаптации ведьм в иномирном обществе

Путник же пригубил первую чашу. Обед начался.

А этот их шаманизм вполне способен дать отпор и магии, и ведовству (что степняки не преминули доказать полтора века назад во время очередной попытки захвата). Ильвар был тогда категорически против (зачем Империи вообще эти земли сдались?!), но большинство голосов оказалось не на его стороне. В итоге, помотавшись за кочевниками по степи в безуспешных попытках вызвать их «на честный бой», Империя потеряла шестую часть армии и вернулась в прежние границы не солоно хлебавши. Потому что невозможно воевать с людьми, которые могут собрать свой дом за час, и унести его на собственной спине в закат, не оставив в высоких травах даже следов, по которым их можно было бы обнаружить. Это всё равно, что пытаться резать мечом воду.

Ловить кочевников в степи... генерала, лоббировавшего эту компанию казнили. Хотя по мнению Ильвара отсечение головы было слишком «мягким» способом. Не проникся морикат Ватис, не понял, какую подножку подставил Империи. Из-за этого придурка были оборваны только-только зарождавшиеся ниточки связей магов с шаманами. За прошедшие сто пятьдесят лет маги могли бы уже приручить и одомашнить степняков, и сейчас вопрос их поддержки в деле становления новой магической династии правителей уже был бы решенным.

Эти мысли где-то на задворках бродили в голове белого человека, пока он с жадностью поглощал истекающее жиром мясо. Еще один побочный эффект стимулятора: зверский аппетит. Но и это было Ильвару на руку: настоящий мужчина любит и умеет есть.

Прокладывающий Путь поднялся, и пятый маг Совета напрягся: Путник не должен сейчас никуда уходить, это противоречит традициям. Мужи Великой Золотой Степи проводили взглядом своего повелителя, а стоило ему только скрыться за пологом, повскакивали следом и разошлись по своим богато расшитым шатрам.

Все женщины, что прислуживали на так странно оборвавшемся обеде, выстроились в шеренгу с противоположной стороны стола и покорно опустили головы. Весь вид их чётко давал понять, что они в ожидании. Но в ожидании чего?!

Не позволяя ни одной лишней эмоции отпечататься на своём лице, Ильвар жестом поманил ближайшую служанку. Не в меру худая, уже нездоровой худобы, молодая женщина склонилась почтительно, и, не разгибая спины, ожидала слов белого человека.

– Куда ушел Прокладывающий Путь?

– На дневной сон, господин.
– еле слышно прошептала кочевница.

Даже жаль её немного стало. Совсем девчонка еще, лет семнадцать - восемнадцать, наверное. Рано овдовела. И дальнейшая судьба её не завидна: молодых любят чаще и усерднее, чем старых. Эта девочка определенно пользуется спросом среди соплеменников, и еще пару лет будет. Может даже до двадцати доживёт.

Второй раз её в шатёр не возьмут, и мужа у неё никогда больше не будет. И детей не будет, потому как сама она их не поднимет... да и не родит - не позволят. Степняки знают, как нужно ударить в живот, чтобы плод на третьем месяце кровью вышел.

– Долго дневной сон длится?

Ильвар приподнялся, так как ему очень важно было услышать ответ, а девочка говорила так тихо, что он с трудом бы его расслышал. Кочевница вздрогнула от движения мужчины, но осталась стоять на месте, всё так же согнувшись пополам и уставившись взглядом в землю.

– До заката.

– Ты знаешь, где мой шатёр?
– спросил маг, разглядывая острые скулы на изможденном лице, и чуть покачивающиеся тугие чёрные косички, украшенные облупившимися разноцветными бусинами. Не богатая, и никогда богатой не была. Но красивая, поэтому замуж взяли. Наверняка, без приданого, и, скорее всего не первой женой.

Девчонка молчала.

– Возьми мясо, вино и сладости. Отнеси ко мне в шатёр, и сама там оставайся.

Кочевница не промолвила ни слова, лишь еще ниже поклонилась.

«Значит дневной сон... Это кто же вам, о Прокладывающий Путь, подал такую идею? Не спорю, мне-то это только на руку. Настораживает лишь, что кочевники всегда до фанатизма следовали заветам своих предков, и уклад их не менялся тысячелетиями. Ни одного отступления от предписанного давно ушедшими Дорогой Солнца, и тут вдруг новшество. Знать бы чем эта подвижка аукнется Империи в дальнейшем. Раньше предугадать действия степняков вовсе не составляло труда. В смысле, вообще можно было не просчитывать варианты, ибо вариант был всегда один - единственно правильный по мнению кочевников, строго соответствующий нормам, догмам и канонам. А эти самые нормы, догмы и каноны у любого, кто имел дела с народом Степи, заученные, отлетали от зубов. А что теперь? И единственное ли нововведение дневной сон, или стоит ждать вечером еще сюрпризы?»

Размышляя обо всём этом, маг направился вслед за маленькой вдовой, которая водрузив на голову кувшин, и подхватив два больших блюда, шла к дальнему краю стоянки. Кочевница была похожа сейчас на орхидею: тоненькое-тоненькое тельце-стебелёк, на котором тремя массивными тяжеловесными бутонами распускались серебряные посудины с яствами. Проявив чудеса ловкости, женщина юркнула под полог последнего шатра, и задумчивый маг вошел следом.

Вдова поставила блюда на специально отведенное место (на ковре оно обозначалось особым рисунком) и замерла, склонившись у входа. Еще маленькая. Уже не наивная, но всё равно еще маленькая: надеется, что её отпустят, потому что страшно спать с белым человеком. Все знают, насколько белые люди жестоки. И, раз уж её собственный народ делал с ней то, из-за чего она ночами почти кричала в кошмарах, раз уж её народ заставил её уже трижды скинуть дитя за минувшие со смерти Кхади полтора года, то что же с ней может сделать этот... этот... Мужчина. Белый. Маг.

Выйдет ли она вообще отсюда живой?

– Брать тебя сейчас я не буду. Мне нужны ответы.
– нарушил образовавшуюся тишину голос этого опасного (и в том, что белый человек опасен, кочевница не сомневалась) хищника.

И маленькая женщина лишь сильнее сжалась, не веря в благосклонность Солнца.

– Сядь сюда.

Ильвар указал на место подле себя. Рукой не дотянется, но всё равно слишком близко. И девчонка рванула бы из шатра, и бежала бы так далеко и так долго, как только позволили бы ей короткие ноги, но она знала, что за наказание последует, если она посмеет перечить. Она видела, как наказывали Гоёцэцэг. «Красивый цветок» означало её имя. И Гоёцэцэг действительно была прекрасна.

Была… Нет больше Гоёцэцэг.

Кочевница села, где было сказано, и замерла в ожидании.

– Имя?
– коротко потребовал Ильвар.

Он раздражался с каждой минутой всё сильнее. Эта покорность и забитость просто бесили. Еще сильнее эмоции начинали бушевать, стоило только вспомнить наглых живых и жизнерадостных магинь из академии. Выпорол бы половину из них самолично за все их проказы, может заодно и ум бы прибавился через пятую точку, а то ростом уже с него, а как были бестолковыми вертихвостками, так ими и остаются.

Вертихвостки, не вертихвостки, но они живые. А эта...

– Имя?
– жестче повторил маг, так и не дождавшись ответа.

– Сэргэлэн.

Сэргэлэн? Что-то знакомое.

Ильвар задумался, и припомнил значение:

– «Весёлая»?

– Да, господин.

Значит муж взял её не только потому, что красивая. Она ещё и характером легка. Наверное часто улыбалась... раньше.

– Сэргэлэн, я буду задавать тебе вопросы, за каждый ответ ты будешь получать еду.

Глаза девушки удивлённо расширились, и чтобы маг не увидел недозволенной реакции, она еще ниже склонилась, уже почти утыкаясь носом в рисунок ковра, и прошептала: