Обитатели миража

– Умеют ли они сражаться? Мои Акка?

Лакла снова гневно засверкала глазами.

– Они будут биться до последнего издыхания, пока хоть один из них останется в живых: у них есть копья, от удара которых человек быстро превращается в гниль, если это копье смазано студнем Saddu - вон этих... она показала в просвет между кронами деревьев, где сейчас над поверхностью моря величаво проплывал один радужный пузырь...

Теперь-то я понял, почему Радор предостерегал Ларри, чтобы тот не вздумал поплескаться в винноцветных водах.

– У них есть эти копья и дубины, и еще зубы, когти и шпоры на ногах, которыми они отчаянно дерутся, и вообще они сильные и храбрые люди, Ларри... милый, и даже когда по ним ударяет кез, они все равно дерутся, потому что он действует не сразу, и продолжают убивать до тех пор, пока не превратятся в ничто.

– А у нас разве нет кеза?
– спросил Ларри.

– Нет, - покачала Лакла головой, - у нас нет такого оружия, которым они владеют, хотя, именно Древние Боги сделали это оружие.

– Но разве Трое Молчащих из Древних Богов?
– вскрикнул я.
– Тогда они смогут объяснить...

– Нет, - медленно проговорила Лакла.
– Нет... есть кое-что, о чем вы скоро узнаете. Когда Молчащие Боги будут с вами разговаривать, вы все поймете. Особенно ты, Гудвин, тот, кто служит мудрости.

– Ну ладно, - сказал Ларри, - значит, у нас есть Акка, и у нас есть четверо бравых молодцов - это мы, и у этих молодцов три пушки и около сотни патронных обойм к ним и еще у нас есть сила Трех Богов, а как насчет Сияющего Бога, Лакла, что делать с этим поганым фейерверком?

– Я не знаю.

Снова в ее глазах появилась нерешительность, точно так же, как в тот раз, когда Йолара надсмехалась над силой Молчащих Богов.

– Сияющий Бог очень силен. И у него много рабов...

– Ну тогда нам лучше тоже заняться делом и побыстрее, - прозвучал бодрый голос Ларри.

Но у Лаклы, видимо, было другое мнение на этот счет, потому что она быстро сменила тему.

– Ларри, милый...
– прошептала она.
– Мне нравится прикосновение твоих губ...

– Вот как?
– прошептал он, и видно было, что все, кроме прелестного, соблазнительного лица, приблизившегося к нему, мигом вылетело у Ларри из головы.
– Тогда, acushla [54] , тебе надо познакомиться с ними поближе. Отверните-ка голову, док!
– сказал он мне.

54

Acushla (иск. ирл) - a cuisle сердечко мое ласковое обращение.

И я отвернулся.

Наступила долгая тишина, нарушаемая только тихими взрывами мягких ухающих звуков, которые заинтересованно издавали служанки-лягушки. Я украдкой бросил взгляд назад. Голова Лаклы лежала на плече у ирландца, и золотые глаза, похожие на подернутые туманом заводи солнечного света, глядели на него с любовью и обожанием; а сам О'Киф, чье лицо с резкими и четкими чертами приобрело сейчас какое-то новое, подчеркнуто мужественное и волевое выражение, глядел в них, не отрываясь, тем взглядом, что может родиться толь,ко из сердца, познавшего в первый раз истинную, всепоглощающую пульс, биение. Здесь любовь, любовь, которая наполняет Вселенную биением жизни, - той самой музыкой сфер, о которой грезил философ Платон; любовь, на которой держится весь наш подлунный мир; любовь, вечную, как бессмертные боги; любовь, побеждающую смерть и одухотворяющую собой ту великую мистическую тайну, что зовется жизнью.

Подняв руки, Лакла обхватила ладонями голову О'Кифа, поцеловала ему лоб, глаза, и с легким, дрожащим смешком высвободилась из его объятий.

– Вот, Гудвин, познакомьтесь - будущая миссис Ларри О'Киф!
– сказал мне Ларри нетвердым голосом.

Я взял их руки в свои.... и Лакла поцеловала меня!

Девушка повернулась к гулко ухающим, улыбающимся служанкам-лягушкам, и, видимо, что-то приказала им, потому что те сразу же, сбившись в кучку, зашлепали по тропинке прочь от нас. Внезапно я ощутил себя... ну скажем так, - несколько лишним в оставшейся компании.

– Если вы ничего не имеете против, - буркнул я в сторону, - я бы хотел прогуляться и осмотреть окрестности.

Но они были так поглощены друг другом, что, кажется, далее не услышали меня... и я удалился восвояси, направляясь к той амбразуре в утесе, куда Радор уже водил меня. Сейчас на мосту не было видно двигающихся взад и вперед батракианов, только в дальнем конце я смутно разглядел сбившихся в толпу гарнизонных солдат. Мои мысли вернулись к Лакле и Ларри.

Что их ждет впереди?

Если мы победим, если нам удастся выбраться из этого подземного мира, сможет ли она жить наверху?

Проведя всю свою жизнь в этих пещерах с их специфическими освещением и атмосферой, которая каким-то неуловимым образом служила здесь для тела дополнительным источником питания, как будет она реагировать на непривычные ей пищу, воздух и свет нашего наружного мира? Более того, насколько мне удалось заметить, здесь совсем не было никаких болезнетворных бактерий, и как, спрашивается, смогла бы жить на земле Лакла, не имея вовсе никакого иммунитета, если в течение многих поколений болезни уносили бесчисленное множество жизней, чтобы человечество сейчас хоть чуточку могло им противостоять. Подавленный этими грустными мыслями, я побрел назад по тропинке - пожалуй, они уже довольно долго оставались наедине.

Издали я услышал голос Ларри,

– Это зеленая страна, mavourneen. Вечно изменчивое море омывает ее со всех сторон и волны набегают на берег, - голубые как небо и зеленые как сам остров, а порой они как взмыленные кони, взметнув белыми гривами, обрушиваются на землю, и сильные, чистые ветры дуют над ней, и солнце, похожее на твои чудные глаза, глядит на нее с голубых небес, acushla...

– А ты король Ирландии, Ларри, милый?

Это голос Лаклы.

Но довольно!

Наконец мы собрались уходить с террасы, и на повороте тропинки я снова заметил, как блеснуло то, что я раньше определил для себя как бриллиантовую лужицу.

– Какие прелестные цветы, Лакла, - обратился я к ней.
– Я никогда не видел ничего подобного в том мире, откуда мы пришли.

Она посмотрела туда, куда я показывал., и рассмеялась.

– Пошли, - сказала она.
– Я покажу вам, что это такое.

Она побежала вниз, пересекая сад наискосок, мы поспешили следом и вышли на небольшой выступ, совсем близко от края обрыва, футах в трех, я так полагаю, или около того. Золотая девушка высоким пронзительным голосом издала вибрирующий, переливчатый клич. Бриллиантовая лужица заколыхалась, точно тронутая легким ветерком; заволновалась, задрожала и начала быстро двигаться - прямо на нас бежала искрящаяся река светящихся цветов! Девушка крикнула снова, и движение стало еще быстрее; поток цветов, сверкающих бриллиантовым блеском, подбегал все ближе и ближе, - извилистая лента, колыхаясь и дрожа, поднималась по стенке обрыва... и вот уже оказалась у самых наших ног.

Над цветами повисла слабо светящаяся дымка.

Золотая девушка наклонилась и что-то мягко сказала, будто позвала, и тут же из искрометной груды сверкающих цветов выстрелила зеленая лоза, увенчанная пятью пылающими ярким рубиновым светом цветочными головками, потянулась вверх, доверчиво легла на протянутую ладонь девушки и обвилась кольцами вдоль белой руки; квинтет цветочных головок повернулся к нам, словно они разглядывали нас лучистыми глазками.

Это была та самая вещь, которой Лакла угрожала жрице, пообещав ей поцелуй Йекты. И с этим растением, таившем в себе смертельную опасность (в чем мы имели возможность убедиться своими глазами), - Золотая девушка обращалась как с простой розой.