Облака и звезды

…Работать было очень трудно: с полудня поднялся ветер — на пустыню шел циклон. Пришлось вернуться в лагерь.

На севере циклон несет с собой дождь, а в песках — только ветер. Два дня в воздухе будет висеть душная желтая мгла, все видишь в сухом тумане. Утро наступает позже, вечер — раньше. Ночью по палатке все время, как мелкий дождь, стучит сухой холодный песок. Застегнешь на все крючки обе полсти, все равно к утру на брезентовом полу наметет тонкий серый слой. Его почти не видно; только когда встанешь с раскладушки, сразу отпечатаются следы босых ног. И песок везде — в книжках, в гербарии, в супе, в карманах, на простыне. Никто его уже не замечает, будто он был всегда.

Ашир, как приехал с поля, сразу же застегнул обе полсти, достал из-под раскладушки две туго перевязанные ботанические сетки, снял с них булыжник — пресс.

Смирновия была в самом низу — последний лист.

Как быстро сохнут растения в пустыне! Всего сутки — а лепестки вон уже погасли, не светятся больше, — обычный гербарный экземпляр. Не надо было так быстро закладывать ее в сетку, в соленой воде она долго могла бы жить.

Ашир вытаскивает из рюкзака «Флору Туркмении» — пять томов, без переплета; чтобы не измялись, каждый вложен в папку от старых школьных учебников: в «Грамматике туркменского языка» — бобовые, в «Задачнике по арифметике» — зонтичные, в «Книге для чтения по русскому языку» — злаки. Ашир аккуратно обрезал поля, суровой ниткой вшил листы в папки. Еще дома хотел заклеить обложки, написать сверху «том первый», «том второй», но не успел, а сейчас привык различать тома по старым обложкам.

Пока циклон, можно заняться камералкой — проверить, уточнить сомнительные виды, написать этикетки.

Ашир берет гербарный лист, сверху на этикетке пишет название вида, потом указывает место сбора: «Барханные пески возле колодца Дас-Кую». Против «собрал и определил» расписывается очень четко, полностью — «Ашир Атаев» — и ставит дату.

Сейчас Смирновия смешается с другими гербарными сборами. В последний раз он смотрит на цветы: какие они стали плоские, на синих и розовых венчиках появились маленькие морщинки. Как ни расправляй, венчик изменяется больше всего. Очень уж он нежный…

И тут за брезентовой стенкой раздается слабое царапанье, будто мышь скребет. Ашир вскакивает, отстегивает одну полсть, другую. Перед палаткой стоит Леся, трет глаза обеими руками — песок висит в воздухе.

— Можно, Ашир? Я хотела попросить вашу «Флору». Мне нужны бобовые.

Ашир пропускает ее в палатку, ветер врывается следом, шуршит гербарными листами.

— Закрывайте, закрывайте скорее, — говорит Леся, — сейчас налетит полно песку.

На раскрытом гербарном листе она видит Смирновию, быстро наклоняется.

— Какая чудесная! Что это?

— Это Патлак, — говорит Ашир, — по-латыни — Смирновия Туркестана.

— Из бобовых? — Леся осторожно берет Смирновию, подносит к слюдяному окошечку. — У нее разноцветные цветы. Почему?

— Розовые — молодые, лиловые — старые. С возрастом цветка изменяется клеточный сок — сначала он кислый, потом щелочной, и антоциан — красящий пигмент — тоже изменяется.

Но Леся не слушает и все смотрит на Смирновию.

— Чудесный цветок! Даже сейчас, в засушенном виде, она прекрасна. А какая же была живая? Я еще не видела Смирновии даже в гербарии. Когда вы ее нашли?

— Вчера.

— И не показали мне, сразу положили под пресс… Почему? Нехорошо, Ашир!

Он молчит. Что скажешь? Разве не правда? Чего обиделся? Зачем поторопился? А теперь Смирновия умерла… Ашир грустно смотрит на Смирновию, что чуть увяла, потом за ночь ожила, распустилась, а теперь вот умерла. Очень жаль, что так получилось… Он сам виноват.

Леся осторожно кладет на кошму гербарный лист.

— Теперь уж мне никогда не увидеть живую Смирновию… Самый красивый цветок в Каракумах… Была в песках и не увидела…

— Можно еще найти, — неуверенно говорит Ашир.

Леся качает головой:

— Нет, не утешайте меня, я же не ребенок. Я знаю — жара с каждым днем все сильнее. Сейчас последние растения отцветают. Если попадается Смирновия — только с плодами. Это совсем не то — цветов не будет…

Ашир молчит — все правильно: через неделю, даже раньше, в песках не найдешь ни одного цветущего растения.

— А мне так хотелось увезти домой самый красивый цветок пустыни, — печально говорит Леся, — на память о Каракумах, о нашей экспедиции, о том, как вы меня учили говорить по-туркменски.

Ашир не поднимает глаз, но чувствует: Леся смотрит прямо ему в лицо. Они сидят на кошме совсем близко, и она пристально смотрит на него. Он боится пошевелиться: сразу коснешься ее. Что тогда делать? Он и хочет и боится этого. А она все смотрит на него, молчит и смотрит; кажется, придвинулась еще ближе — Ашир чувствует на лице ее дыхание.

— Ашир, — шепотом говорит Леся, — подарите мне на память живую Смирновию. Ладно, Ашир? Дома я буду смотреть на нее и вспоминать наши встречи.

— Хорошо, — тихо говорит он, — завтра я пойду в пески и непременно найду вам живую Смирновию.

— Нет, Ашир, не завтра. Завтра мы поедем на работу, будет некогда. Надо найти ее сегодня, пока мы свободны. Вы же знаете, где она растет.

Ашир подымается с кошмы.

— Хорошо, сейчас пойду за Смирновией.

Леся берет его за руку:

— Вы хотите идти за ней один, Ашир? Почему? Мы пойдем вместе. Мы будем в песках только вдвоем. А когда мы найдем Смирновию, я что-то скажу вам по-туркменски. Хотите, Ашир?

— Да, — проговорил он чуть слышно, ему трудно было дышать.

— Или, может, вы не хотите, чтоб я вам что-то сказала по-туркменски?

— Хочу, — он произнес это без звука, одними губами, потом вдруг вслух сказал какие-то непонятные слова — забылся, заговорил на родном языке.

— Что? — спросила Леся. — Что вы сейчас сказали? Он сидел неподвижно, совсем темный от волнения.

— Когда же мы пойдем за Смирновией, Ашир?

Он сказал, что надо идти попозже, — может, ветер немного утихнет. Сейчас ничего не увидишь, — песок засыплет глаза.

— Ну вот, «попозже»… — она обиженно отодвинулась.

Он взглянул испуганно:

— Вы рассердились, Леся?

— Нет, что вы! Чего сердиться? Вам просто не хочется со мною идти — так и скажите, — она поднялась.

Ашир вскочил, взял ее за руку:

— Нет, Леся, нет. Мы сейчас же пойдем за Смирновией. Хотите, вот прямо сейчас пойдем?

Она улыбнулась:

— Это же совсем недалеко. За час дойдем и вернемся.

Он расстегнул полсти. Ветер ударил в палатку, взметнул гербарные листы. Ашир оглянулся.

— Леся, можно я один пойду? Я быстро схожу и вернусь.