Облака и звезды

— Вы и энтомологию знаете? — удивилась Виктория Викторовна — она была обижена невниманием хозяина. — Удивительно! Прямо живая энциклопедия!

— Ну что вы! — замахал руками Дмитрий Михайлович. — Из всей энтомологии я, кажется, знаю только два вида — вот этого Карамору и еще «солнышко» — есть такой круглый желтый жучок — Кокцинелла септемпунктата, у него семь черных точек на выпуклой оранжевой спинке. Это все еще с детства запомнилось. Бывало, поймаешь, посадишь на руку: «Солнышко, полети! Солнышко, полети!» Он распустит черные шелковые крылышки и полетит к солнцу. Да вы, верно, сами с детства помните это «солнышко»…

— Нет, — Виктория Викторовна снисходительно усмехнулась. — Жуками я никогда не интересовалась. Дома нам, детям, стремились привить чувство прекрасного — мы ухаживали за нарциссами, за белыми лилиями.

— Да, — согласился Дмитрий Михайлович, — «солнышку», а тем паче Караморе с белой лилией в смысле изящества соревноваться нелегко…

Тьма за верандой все сгущалась. Между черными верхушками пирамидальных тополей высунулась угловатая голова Большой Медведицы. Поздневечерний ветер шевелил черные листья, и Большая Медведица то выглядывала из-за тополей, то пряталась.

Лиля тоскливо смотрела на Большую Медведицу. Всему виной Галя: не скажи она, что Миша считает Лилю глупой, они сейчас наблюдали бы звезды в полевой бинокль. А теперь ничего не поделаешь — вон Мишин отец уже вышел распорядиться насчет чая. Через двадцать минут — домой.

Лиля встала, подошла к перилам. В лицо повеяло лесным холодком: садо-лес начинался сразу же от дома. Только сойти со ступенек — и обступят старые черные деревья, послышатся разные шорохи, звуки.

Лиля вздохнула — больше никогда ей не бывать в садо-лесу… И в эту минуту ей показалось, что вдали, среди слившихся в темноте деревьев, мелькнуло что-то белое, мелькнуло и пропало.

Привидение! Это было оно — спустилось с чердака и спряталось в лесу. Ждет, пока все заснут, а тогда пойдет блуждать всюду, может, даже зайдет на веранду, заглянет в темные окна.

Лиля оглянулась. Мать и Галя сидели молча — ждали чая. А Миша стоял тут, он стоял чуть поодаль и виноватым взглядом смотрел на Лилю. Он был готов согласиться со всем, что она ни скажет, сделать все, что она захочет.

— Привидение, — тихо проговорила Лиля, — вон там сейчас мелькнуло и пропало — ночи ждет.

— Да, — прошептал Миша, — оно там часто ходит.

— Ага! — торжествующе сказала Лиля. — Признался? Я же знала, что они у вас водятся, а ты начал надо мною смеяться.

— Я был дурак, — тихо сказал Миша.

— Боялся говорить против ночи?

— Боялся.

Лиля тяжело дышала. Миша слышал, как сильно и часто бьется ее сердце. Наконец, она решилась:

— Слушай! Давай пойдем и посмотрим на него. — Она схватила Мишу за руку, боясь отказа, горячо зашептала, на ухо: — Подходить не будем, только издали посмотрим, спрячемся за деревьями, взглянем — и назад. Оно нам ничего не сделает — сейчас оно еще совсем слабое, позже силу набирает — до первых петухов. А когда они запоют — пропадает совсем. Их теперь мало — троллейбусов, трамваев боятся… Сейчас не посмотреть, больше никогда не увидим. Ну, пошли? — она потянула его за руку.

Секунду Миша молчал, о чем-то думал, потом решился:

— Ладно. Только я пойду возьму духовое ружье — на всякий случай.

Лиля усмехнулась:

— Ружье! Хочешь, чтоб оно твою пулю тебе обратно бросило? Привидение бесплотное. Его и снарядом не убьешь.

— Все-таки оружие, — сказал Миша, — а с голыми руками как идти?

— Ладно, — согласилась Лиля — она решила не спорить, а то Миша, чего доброго, передумает, — только скорее приходи. Я тебя тут подожду.

Миша скрылся.

Лиля быстро обернулась — не начали пить чай? Нет, слава богу. Как только начнут, мать сразу же позовет ее. И тогда все пропало. Она нетерпеливо взглянула на дверь, ведущую в дом, — где же Миша? Что он, никак не найдет свое ружье или, может, просто боится? А сейчас дорога каждая секунда… И Лиля приняла решение: надо идти одной. Если сейчас не пойти, никогда в жизни не удастся увидеть привидение. Она пойдет совсем недалеко, — как только увидит, сразу же остановится, немного посмотрит — и назад.

Лиля спустилась со ступенек веранды, медленно пошла по дорожке. Впереди была непроглядная темнота. Справа и слева стояли совсем одинаковые, неотличимо похожие друг на друга черные деревья. Как быть? Лиля оглянулась. На веранде звенели ложечками, передвигали стулья. Как быть? Может, вернуться?

— Лиля, дочка! Чай пить!

Это было как удар кнута. Не раздумывая больше, Лиля быстро пошла по дорожке, вглядываясь в темноту, стараясь рассмотреть бледное, размытое пятно. И вдруг оно появилось совсем неожиданно и совсем недалеко. Длинная белая фигура стояла между деревьями и, казалось, мерцала в темноте. Часто дыша, прижав руки к груди, Лиля остановилась и смотрела на привидение. И тут произошло самое страшное — привидение медленно поплыло ей навстречу. Оно неслось над землей, не огибая деревьев, проходя сквозь черные стволы. Лиля повернулась и побежала к веранде. Она бежала молча, еле сдерживаясь, чтобы не оглянуться. Только ступив на ступеньки веранды, она остановилась и посмотрела назад. Привидение стояло в глубине аллеи, под черными деревьями. Оно боялось шума, света, людей.

Лиля села на нижнюю ступеньку. Как хорошо, что она не закричала, не спугнула привидение. Сейчас можно еще минутку посидеть здесь, в последний раз посмотреть на него. Вон оно стоит и не двигается с места; кажется, тоже испугалось, — верно, никогда еще так близко не подходило к дому при свете, при людях. Лиле стало жаль, что нельзя подойти поближе и заговорить с привидение ем, — оно совсем не злое, но все-таки как-никак потустороннее существо…

Тем временем на веранде снова задвигали стульями, раздались шаги Виктории Викторовны, — кажется, она шла в сад, искать Лилю.

Лиля притаилась. Вот скрипнула верхняя ступенька, потом следующая, и мать увидела Лилю.

— Что ты тут делаешь? Почему не отзывалась, когда тебя звали?

Лиля медленно поднялась.

— Я ходила смотреть привидение.

Виктория Викторовна рассердилась:

— Что за глупости! Какое привидение?

— А вон оно стоит между деревьями, — и Лиля указала в темноту, где все еще виднелась длинная белая фигура — это было на редкость смелое привидение. — Не надо его гнать: оно сейчас само уйдет. Оно боится света — это очень старое привидение, ему уже больше ста лет.

Виктория Викторовна недоуменно обратилась к подошедшему хозяину дома:

— Ничего не понимаю, Дмитрий Михайлович! Тут какая-то мистификация.

— Сейчас все объяснится, — сказал Дмитрий Михайлович. — Пойдемте-ка в сад, — и он смело шагнул в темноту. Виктория Викторовна с дочками шла за ним. Галя сжимала в руке свернутый китайский зонтик матери.

Все вошли в черную ночную тень старых деревьев и увидели долговязую белую фигуру: она ждала людей, — верно, твердо решила с ними познакомиться. Лиле стало вдруг жаль привидение — почему оно не уходит, чего ждет? Но тут Дмитрий Михайлович подошел к привидению, бесстрашно протянул руку и схватил его.