Облака и звезды

Миша стоял рядом. Его куртка, штаны, чулки потемнели и липли к телу.

— Вставай! — со слезами в голосе крикнул он. — Чего дурака валяешь?

Ромка поднялся, с него текла вода, будто он стоял под душем.

— Что с тобой, Осокин? — Ромка удивленно смотрел на Мишу.

— Ничего! — Миша вдруг всхлипнул. — Персеиды пропали… — По лицу его катились капли, и было непонятно: дождь это или слезы.

Десятого августа, рано утром, в передней у Осокиных зазвонил телефон.

— Слушаю, — хриплым, сонным голосом сказал Дмитрий Михайлович — он только что проснулся.

— Можно Мишу? — робко проговорила трубка.

— Он спит. Кто это? — сердито спросил Дмитрий Михайлович.

— Это я, Буков Роман, хотел ему одну вещь сказать.

— Какую вещь?

— На дворе совсем распогодилось, солнце светит. И облаков нет — даже цирусов не видно. Можно будет наблюдать Персеиды.

Дмитрий Михайлович засмеялся:

— Ладно, астроном. Сейчас позову.

Но Миша уже выскочил в переднюю, схватил трубку.

— Ромка, здорово! Солнце? Вижу, не слепой. Приходи сейчас же. Ну что ж, что рано? У нас на крыше ничего не приготовлено. Давай скорей.

Весь жаркий, по-летнему еще длинный день они занимались делами. Втащили на крышу табуреты, оборудовали на них наблюдательный пункт, потом упражнялись в определении времени полета метеоритов — размеренно считали: один, два, три, четыре; налили в две «летучих мыши» керосина, без конца гасили и зажигали их: самое главное сегодня фонари, подведут — все пропало!

Миша несколько раз проверил Ромку — тот должен по команде засекать время по карманным часам, потом заносить в журнал наблюдений данные о цвете, яркости, продолжительности полета, которые будет диктовать Миша.

Вернулся с работы отец, неслышно прошел в кабинет — не хотел мешать.

Дневное освещение уже заметно изменилось: скоро равноденствие. Сейчас только седьмой час, а солнце уже вон, за вершинами тополей. Ровный, умеренный ветер медленно колышет их, и солнце то выглянет, то спрячется, на влажной тропинке беспрерывно скачут круглые светлые пятна. Только старая, наполовину засохшая вишня, что растет у самой веранды, почти неподвижна — листья у нее остались лишь на нижних ветках. Остальные ветки коричневые, голые, как зимой, но еще живые — выпустили желтую камедь, она янтарно вспыхивает, когда на вишню падает солнце.

Миша сидит на ступеньках веранды и смотрит на вишню; кажется, это первое дерево, которое он увидел в своей жизни, — мама держала его на руках, показывала на что-то большое, густое, зеленое, и над самым ухом слышался голос: «А вот вишенка; смотри, Миша, какая вишенка».

И он старательно повторял: «Вишен-ка» — и тянулся к листьям.

Мама сорвала лист, дала ему. Он сразу же взял лист в рот.

А сейчас вишня совсем голая, живые бледно-зеленые листья растут только на самых нижних ветках. Осенью придется срубить ее на дрова…

— Что задумался?

Ромка, спустившись с чердака, неожиданно подошел сзади.

— Ничего, — сухо сказал Миша — он не любил, когда его видели возле старой вишни. — Пошли в дом, сейчас будет проверка времени. Надо часы подвести, они, кажется, отстают.

Закат застал их уже на крыше. Тускло горели оба фонаря. На табуретках были разложены карты, наколотые на фанеру, журнал наблюдений, бинокль, часы, выверенные до одной минуты. Они сидели на теплом, еще не остывшем железе крыши и смотрели на небо. Солнце только что зашло. Нежаркое, большое, спокойное, оно опустилось медленно, не теряя лучей — небо после циклона было совсем чистое, горизонт обозначен очень резко. Над западом стояло огромное, почти до самого зенита, слепящее сияние. Оно занимало полнеба, захватив и северный и южный края горизонта, и казалось таким же ярким, как солнце.

Ромка с завистью смотрел на Мишу — у того в руках был полевой бинокль; значит, он первым заметит Персеиды. Они все время летят по небу, только сейчас их пока не видно — забивает солнечный свет. Ромка вытянул затекшие ноги, крыша под ним сразу же загремела.

— Тихо ты! — цыкнул Миша.

Ромка быстро подобрал ноги. Сегодня он был совсем смирный, не спорил, слушался каждого слова Миши.

Миша поднял бинокль, повел по горизонту.

Небо медленно менялось. На месте слепящего сияния встало пурпурное зарево; яркое золото осталось только там, где солнце ушло за горизонт. Да и зарево уже темнело — из пурпурного становилось багровым. Справа и слева на него надвигалась, медленно теснила вечерняя, ровная, глубокая синева.

— Вот! — громко сказал Миша.

— Что? Летят? — Ромка хотел вскочить, но побоялся, что загремит крыша, и он только придвинулся к табурету, где лежали часы и журнал наблюдателя.

— Нет, — Миша биноклем указал на восток, — это Юпитер, вон видишь, первым загорелся, в Стрельце.

Юпитер стоял над самым горизонтом и горел красным немигающим планетным светом, как далекий светофор. Одна за другой возле него — сверху, справа, слева — робко проступали бледные, слабые звезды Стрельца. Вот под самым Юпитером зажглась еще звезда. Свет ее был тоже слабый, но ровный, как у Юпитера.

— Гамма Стрельца, — неуверенно сказал Миша.

Но вдруг «Гамма Стрельца» стала медленно подниматься вверх, вот она поравнялась с Юпитером, вот уже миновала его…

— Что такое? — растерянно сказал Миша. — Персеида? Но почему одна?

— Какая Персеида! Спутник это! — задыхаясь, крикнул Ромка. — Спутник летит! — Он запрыгал от радости, и темная, остывшая крыша под ним загрохотала, как гром.

А неяркая, ровно светящаяся звезда миновала уже Стрельца. Она прошла под палицей Геркулеса, обогнала тяжело подымающихся с востока звездных птиц — Лебедя и Орла — и стала взбираться к зениту, к Медведицам, к Гончим Псам и Дракону.

И тогда навстречу необыкновенной звезде из-за горизонта вылетели новые звезды. Они вылетели огненным роем, но сразу же рассыпались по небу, оставляя за собою светлые следы. Минуту небо было спокойным. Спутник уже миновал зенит, спускался к западу, шел между звездами Большого Льва. И тут, как бы прощаясь с ним, с востока снова вылетели Персеиды. Их было еще больше, они заняли все небо, проносились через все созвездия; казалось, рассыпался сам Млечный Путь и сверкающей пылью устилает дорогу маленькой звезде, спокойно уносящей за горизонт свой неяркий, ровный свет.

— Ушел… — тихо произнес Ромка. — Долго летел над нами, все небо пересек… Жаль, не заметили время и путь по карте не провели…

— Ничего! — сказал Миша. — Его путь давно вычислен. Пока мы смотрели, он вокруг Земли тысячи километров прошел.

Миша взглянул на часы, поправил звездную карту на фанере, поднял полевой бинокль.

— Приготовились! Сейчас Персеиды опять покажутся.

РАССКАЗЫ РАЗНЫХ ЛЕТ