Обмани лжеца

— Я думал об этом, — кивнул Крючков, вытирая руки. — И знаешь, какую картину себе представил?

— Какую?

— На сцену выпрыгивает этакий бодрячок с закрашенными сединами, скачет по ней, как молодой, рвет на себе дизайнерские рубахи, обнажая татуировки, но в один прекрасный день его начинает одолевать одышка… Молодежь на танцполе сначала будет бросать в него колкие остроты, а потом станет искать себе другие танцплощадки. Полина, диджей Крюк когда-то достиг своего апогея и ушел со сцены звездой. Адвокат Крючков тоже оставит свою карьеру на взлете…

— Я тебя поняла: сантехником не зазорно ходить до глубоких седин. Так, сколько мы должны тебе за работу?

Крючков сделал вид, что не расслышал моего вопроса, потому что в это самое время включил кран, и за шумом льющейся воды моя глупость вроде бы не была слышна. Правда, Ариша лукавить не стал, хлопнул меня рукой по заду, давая понять, что мне стоит сменить свой язвительный тон на более приветливое отношение к гостю.

— Ну, что скажете, Аристарх Владиленович? — спросил Крючков, обернувшись.

— Евгений, вы просто кудесник. Неужели стоило только заменить прокладку, чтобы кран перестал подтекать?

— Так и есть.

— Да, Женя, ты действительно кудесник, — согласилась я. — С таким талантом в адвокатуре определенно делать нечего. — И тут же, наткнувшись на строгий Аришин взгляд, я добавила: — Пойду кофе сварю.

— Я предпочитаю чай, — высказался герой сегодняшнего дня.

— Хорошо, я заварю чай.

Мне не давал покоя вопрос — зачем Крючков снова явился сюда, да еще расположил к себе деда своей мастеровитостью?

Во время чаепития Ариша с Женькой оживленно беседовали на самые разные темы, а я тихо отмалчивалась. Чувствовала — стоит мне открыть рот, как из него снова вылетит какая-нибудь едкая острота. На Крючкова мне было наплевать, не хотелось дедулю расстраивать. Испив две чашки чая, Ариша сослался на то, что по телевизору начинается его любимый сериал, и вышел из гостиной (в которой, кстати сказать, тоже имелся телевизор), деликатно оставив меня наедине с Женькой.

— Полина, у меня есть к тебе вопрос, — сказал Крючков.

— Я согласна, — не думая, ответила я.

— На что? — удивился адвокат.

— А ты о чем спрашивал?

— О нашем деле, разумеется. В прошлый раз ты сказала, что знаешь, как поступить со Степановым дальше, но как именно, не озвучила. Мне хотелось бы знать, какие у тебя были планы.

— Далеко идущие. «Дорога дальняя, тюрьма центральная…» — запела я. — Или ты думал, что я возглавлю инициативную группу по выдвижению кандидатуры Михаила Степанова в депутаты?

— Все шутишь, а я с тобой серьезно разговариваю.

— Женя, какие уж тут шутки? Ты меня в кино приглашал и забыл. Я так понимаю, что данное культурное мероприятие откладывается до тех пор, пока убийца Голубевой не будет наказан?

— Я не забыл, просто сейчас в прокате нет ничего интересного, — отболтался Крючков. — Полина, тут такое дело… Тебе тоже надо это знать. Я показал твои видеозаписи своей бывшей жене, и Лера разглядела в мимике и жестах Степанова комплекс вины. Еще она прочитала по его глазам, что, увидев «труп», Михаил стал выискивать в закоулках своего подсознания какие-то аналогии.

— Да что ты говоришь… — Я не смогла сдержать внезапный приступ досады. — А разве не этого я и добивалась, когда надевала на Люсю синий халат наподобие того, что был на Тамаре Вахтанговне, а?

— Полина, пойми, Лера ведь ничего не знала, просто читала выражение его лица и жестикуляцию… А они говорили о том, что Михаил лихорадочно пытается связать прошлое с настоящим.

— Женя, я стесняюсь просить, а твоя Лера — кто? Специалист по физиогномике? — усмехнулась я.

— Лера уже не моя, — напомнил Крючков. — А вообще-то она психолог, сейчас работает над кандидатской. Так что ей можно доверять в этом плане. Когда Лера мне все расшифровала, я понял, что мы на правильном пути, и принял решение — надо продолжить предпринятое нами дело.

— Понятно, — кивнула я, вспоминая, как бывшая супруга Женьки внимательно присматривалась к моей скромной персоне. Наверное, пыталась что-то определить по моей мимике и жестам. Все-таки хорошо, что я не явилась тогда к Крючкову в платье для коктейлей. Лера бы, чего доброго, решила, что я пришла соблазнять ее бывшего мужа.

— Полина, так что ты хотела предпринять дальше? — поинтересовался адвокат.

— Ну, если ты хочешь об этом поговорить, — сделала я вид, что делаю Крючкову одолжение, — тогда слушай. Раз уж мы начали психологическую обработку Михаила, надо ее продолжать. За прошедшую неделю он, я думаю, несколько успокоился, поэтому визит следователя прокуратуры его непременно взбодрит.

— А что нам это даст?

— Нам, может быть, опять ничего, но у Степанова начнет развиваться синдром Раскольникова.

— А если не начнет?

— Куда он денется! Ведь совесть — все равно что хомяк, который либо спит, либо грызет. Постоянно капая Мишке на мозги, мы заставим его почувствовать угрызения совести. Сантехник сначала задергается, а затем сделает то, чего никогда бы не сделал без нашей помощи… например, пойдет в милицию и признается в убийстве Тамары Голубевой.

— Понял, — кивнул адвокат, — именно такой результат мне и нужен. Значит, для следующего этапа психологической обработки придется подключать Степку Звездина.

— Ни в коем случае! — возразила я. — От настоящей прокуратуры надо держаться подальше. Я думаю, роль следователя мог бы сыграть твой помощник. Как его зовут, я забыла?

— Александр. Но почему он?

— Раз Саша — студент юрфака, значит, владеет всей необходимой терминологией. И потом, он пока еще не засветился перед Степановым. Мы сделаем парню ксиву, у меня есть человек, который за вполне приемлемую плату клепает самые разные документы… Я уже хотела прибегнуть к его услугам, но мы нашли настоящего эмчеэсника.

— Нет, Полина, не хочу раньше времени развращать Сашку. Это задание не для него.

— Ладно, хозяин — барин. Безвыходных ситуаций не бывает. — Я взяла небольшую паузу, чтобы поразмышлять. — Придумала! Найдем артиста, поднатаскаем его, и он не хуже твоего студента справится с поставленной задачей.

— Какого артиста? У тебя есть знакомые в нашем драмтеатре? — Адвокат понял меня слишком буквально.

— Когда я говорю «артист», я имею в виду не профессию, а состояние души.

— Ясно, снова какого-нибудь бомжа на улице подберешь, и он чудить начнет. Не доверяю я этой нецивилизованной публике. Бомжи народ неуправляемый, — со знанием дела сказал Крючков, — потому что им терять нечего.