Обманутое счастье

– Милая, – настаивал отец на своем, – тебе давно пора было отпустить эту тяжелую потерю. Забыть о ней. За все эти годы ты могла бы построить блестящую карьеру, а не прозябать в этой съемной квартире на краю города. Я просто хочу лучшего для своей дочери. Обещай мне, что снова не впадешь в отчаяние, если результат окажется отрицательным.

Глаза застелила пена слез.

– Я знаю, что разочаровал тебя, – тихо произнесла. – Я знаю, как сильно ты мною раньше гордился. И знаю, что не оправдала твоих ожиданий. Но… ты просто даже не представляешь, какую боль мне пришлось испытать.

– Я знаю, – сдавлено отозвался отец и посильнее сжал мою руку, – но я видел уже сотни поломанных судеб. Я преподаю в училище для детей из неблагополучных семей двадцать лет. Я видел столько молодых девочек, рожающих в восемнадцать. Я смотрел, как они губят себя, и как теряют надежду на всякое будущее. Как их дети отбирают у этих девочек все время и силы. Смотрел, как эти юные девочки становятся матерями - одиночками, и за каждую из них сердце болело. Тебе ли не знать, как в таких ситуациях сложно пробиться. Им все приходится тащить на себе. Они не заканчивают образование. Не могут найти хорошую работу. Не имеют перспектив. И вынуждены до конца своих дней работать не покладая рук в какой-нибудь захудалой конторе. Я не хотел бы для тебя такого будущего...

Я со злостью выдернула руку из рук отца.

– Клонишь к тому, что «все к лучшему»?! Отец, а я прекрасно понимаю тех девочек! Они просто матери! Настоящие! Любящие! Чего я добилась?! Смотри! – для наглядности я даже на ноги подскочила и развела руки в стороны, чтобы отец мог лучше меня разглядеть. – Что, считаешь, что я стала блестящим незаменимым специалистом?! Что мой ум оценили по достоинству и теперь я ни в чем себе не отказываю?! Мне было плевать на все это, и в последние годы я каждое утро буквально заставляла себя в очередной раз встать с кровати! Дети, не приговор, пап! Они смысл жить дальше!

– Тише, тише, – отец силой усадил меня обратно на стул, и наконец, замолчал.

Хватит, достаточно. Я больше не могу делать вид, что все хорошо, если это не так. Я не жила последние годы, а лишь выживала.

Но сейчас все изменится. Я в этом уверена.

Ведь я нашла свою дочь. Свой смысл. Свое сердце.

– Результаты готовы, – отстраненно оповестил нас сотрудник, выходя из лаборатории.

Протянул отцу бумагу. На меня даже не взглянул. Удалился.

Замерла, боясь сделать вдох.

– Что там…? – одними губами спросила.

Отец вскинул на меня взгляд, полный сочувствия.

~Глава 35~

Лиза.

Сидя за своим рабочим столом, сжимала в дрожащих руках лист бумаги. На ней мелким почерком было написано заявление по собственному желанию.

Вздохнула. Огляделась по сторонам.

Уже как-то даже привыкла. Мне нравится в Голдман. Атмосфера, люди вокруг. Все они такие целеустремленные, деловые.

И мне начинало казаться, что меня тоже подхватывает волной. Что я уже не просто плыву по течению, а к чему-то стремлюсь, трудясь в хорошей компании.

Да и Яр… У нас с ним могло бы что-то заново выйти.

Но у меня просто не получится больше скрывать от него то, что произошло четыре года назад. И не получится сделать вид, что я ничего не почувствовала, когда увидела его прелестную дочку.

А чувствовать я была не должна…

– Мне жаль, Лиза… – произнес папа вчера, когда сотрудник вручил ему лист с результатом анализа. – Нет не единого шанса, что она твоя дочь.

Я выхватила из его рук злосчастный листок, жадно вчитываясь в пляшущие перед глазами буквы и цифры. Чертов 0,0001% навсегда забрал у меня надежду.

– Этого не может быть… – прошептала, не веря глазам. – Они что-то напутали! Папа! Этого не может быть! – я уже на ноги подскочила, чтобы бежать вслед за сотрудником, и заставить его проверить все еще один раз! И даже два раза, если это потребуется!

Но отец ухватил меня за руку. Прижал к своей теплой груди. А из моих глаз в тот же миг потекли горячие слезы горького разочарования.

Я плакала долго. Надрывно.

Чувствовала, как отец поглаживает меня по голове, словно маленькую. Но это мало меня утешало.

Я проклинала весь белый свет.

– Папа, – спазмы дыхания отдавали болью в груди. – Я ведь чувствовала… Я чувствовала, что она… Неужели…?

– Милая моя, так бывает, – утешал он меня. – Так бывает. Тебе так хотелось обмануться. Поверить, что малютка жива. Но… три года прошло. Лиза, пора отпустить. Это все… очень опасно для твоей психики. Пожалуйста, – он заставил меня поднять голову и по-отечески вытер со щек градины слез, – пожалуйста, давай жить дальше, дочка.

Нехотя затрясла головой.

Папа прав.

Абсолютно.

Я ведь всегда этого боялась. Что немного сойду однажды с ума.

Подумать только, совершенно чужому ребенку чуть не сказала, что я его мать. Я даже о психике девочки в тот момент не подумала.

Что было бы, если бы она в это поверила? Что было бы, если бы потом мне пришлось говорить, что это не правда?

Малютке Варе и так многое пришлось пережить за свои малые годы.

А тут еще я со своей одержимостью.

Нет. Так просто нельзя.

С Ярославом у нас завязываются какие никакие, но отношения. А это подразумевает и встречи с маленькой Варей.

Я не могу позволить себе к ней привязаться. Не могу позволить ей привязаться к себе.

Ведь мой босс в любой момент может исключить меня из своей жизни, как только найдет развлечение поинтересней.

Но что же делать с ноющим сердцем в груди? И той крохотной долей надежды, что у нас с ним может все получиться? Что в этот раз - навсегда.

Вдруг я и правда могу стать Варе мамой. Пусть не родной, но…

Я комкаю в руках заявление об уходе. Кидаю его под стол в урну. С минуту сижу в полном трансе. А потом беру чистый лист и пишу заявление вновь.

В урне тем временем лежит уже пять экземпляров.

После достаю из сумки маленькое карманное зеркальце, смотрю не спал ли отек после ночи, которую я провела заливаясь слезами.

И… уныло вздыхаю.

Каждый вдох отдает больным спазмом в груди, и я уже не знаю физическая это боль, или оттенки душевной.