Обратная сторона Истока

– Сандра, опомнись! Проблема не в том, что я бастард! Личность короля в Истоке не зря всегда оставалась тайной, это не просто традиция, это закон. Ни лица, ни имени, минимум информации. Викена вторую неделю на ушах стоит только из-за того, что их пол будущего монарха не устраивает. А теперь посмотри на меня и на ситуацию в целом: бывший убийца во главе страны – это только звучит романтично. Первым делом пойдут слухи, что все взрывы я организовал сам, чтобы заполучить власть. Доказать не смогут, но попытаются, и попутно ещё кучу грехов найдут и выставят на всеобщее обозрение. Припомнят всё, до мелочей, перетрясут всё грязное бельё, которого более чем достаточно. Вы, кстати, тоже попадёте под раздачу. Все вы. – Силь обвёл друзей взглядом, задержался на Алексе чуть дольше. – Историю с твоим дедом тоже наверняка вспомнят. Совет магнатов меня терпеть не может, Фонд тоже, и те и другие только обрадуются возможности подлить масла в огонь. Половина дипломатических связей пойдёт прахом. Хаос, разруха, беспорядки – а в результате меня всё равно устранят. Громко или тихо, рано или поздно. В лучшем случае дадут возможность по-быстрому жениться на какой-нибудь высокородной девочке и заделать ей ребёнка. И проблема даже не в том, что я вообще не горю желанием жениться и заводить детей, а в том, что, если я умру, ребёнок станет безвольной марионеткой Совета. Я не хочу ему такой судьбы. И себе такой судьбы не хочу.

– А если отречься? – предложил Ракун. – Не хочешь править – не правь. Если с твоей кровью всё работает так же, как с обычными камнями, то магия – дело добровольное. Можно отказаться.

– Шумиху и раскопки в грязном белье это не отменит. Кроме того, мы не знаем, кого сила выберет после меня. Возможно, того самого человека, который стоит за покушениями. Хочешь пустить его на трон? А если наследником станет полоумная старая бабка? Или младенец? Его же просто заберут у родителей и…

– Да, мы поняли, сделают марионеткой Совета. – Ракун задумчиво потеребил серёжку. – Слушай, но ведь принцессочка, если выживет, станет такой же марионеткой. Вряд ли ей позволят действовать самостоятельно.

– Не позволят. Вернее, я не позволю. – Силь недобро улыбнулся. – Да, она станет марионеткой, но моей собственной. Какое-то время придётся подталкивать её к нужным решениям, но это я вполне в состоянии делать лично. А Совет пусть утрётся. Руки коротки!

– Будете стоять за плечом и направлять? Эдакий серый кардинал? – Нина вспомнила, что вряд ли шеф знает это выражение, и поправилась: – Тайный советник?

– Да.

– А если она не захочет слушать?

– Пусть только попробует! Я её старший брат, в конце концов. Уши надеру!

– Тебе бы самому уши надрать, чтобы не пытался решать все мировые проблемы в одиночку, – махнул рукой Лисар, возвращаясь к еде. И вдруг замер, нахмурился. – Слушай, а как же так вышло? То есть если король – твой отец, то где мать? Ты её не искал?

– Искал.

Обстановка, успевшая слегка разрядиться, снова накалилась. Силь напрягся, сжал губы, всем видом показывая, что продолжать разговор не намерен, но Алекса было не остановить. Он даже привстал, навис над столом и другом:

– И?

– И нашёл.

– И?

– И мы сегодня её похоронили.

Алекс упал обратно на стул. В руках Ракуна лязгнула, ломаясь напополам, вилка. Нина мысленно выругалась.

Сходство Леды с её протеже было настолько явным, что его замечали все и всегда.

Не внешнее сходство, конечно.

Внешне они походили друг на друга разве что ростом и обманчивой хрупкостью. Но одинаковые повадки, взгляд и даже манера общения с подчинёнными действительно бросались в глаза.

Они были похожи. Настолько, насколько вообще могут быть похожи два человека, которые выполняют одинаковую работу. Два человека, которые тесно общаются изо дня в день. Два человека, один из которых учил другого, натаскивал, калибровал по своему образу и подобию.

Они были похожи настолько очевидно, что на это просто глупо было обращать внимание, как и на сплетников, пытавшихся приписать карьерный рост Силя его родству с начальницей.

А оно вот как повернулось.

– Она сама-то знала? – Ракун даже охрип от волнения.

– Конечно знала.

– Но как же приют? Как ты там оказался? Тебя в детстве похитили или что?

– Думаю, она сама меня сдала.

– Думаешь? А на самом деле?

– Не знаю. Не спрашивал. Мы никогда об этом не говорили.

– То есть вообще никогда?

– Вообще никогда. Я знал, что она моя мать. Она знала, что я знаю. Этого достаточно. – Голос Силя дрогнул. – То есть, было достаточно. Я думал…

– Ты не думал! Вообще не думал! Боги, какой придурок! И она не лучше! – Ракун попытался вскочить со стула, но Нина дёрнула его обратно, погладила по руке.

Для магоса отношения с матерью всегда были больным местом. Со своей он успел пообщаться слишком мало, и искренне недоумевал, как это: иметь возможность поговорить – и молчать. Нина понимала его чувства, но одного взгляда на шефа было достаточно, чтобы увидеть: тот тоже понимает.

Теперь – понимает.

– Я думал, у нас есть время, – пробормотал он. – Думал, она вечная. Она же всегда была рядом. Всегда… была…

Силь отвернулся, судорожно сглотнул, зажмурился.

Очень хотелось обнять его, погладить по голове, как ребёнка. Сказать, что в слезах нет ничего плохого, что иногда можно.

Но шеф только выглядел ребёнком, да и на кой ему все эти глупые аргументы, если с детства вбил в голову, что мальчики не плачут. Поэтому Нина тихонько встала из-за стола и пошла за тряпкой, чтобы вытереть оранжевую лужу, пока в неё кто-нибудь рукавом не влез. И пусть эти, которые не плачут, сами разбираются.

Они и разобрались.

Лисар и обнял, и сказал всё, что надо, и справился куда лучше Нины. Немного переждал, пока Силя окончательно отпустит, потом спросил осторожно:

– Малыш, ты как вообще?

– Что? – Тот уставился на друга с таким ошарашенным видом, словно вопрос был задан на китайском.

– Как себя чувствуешь? В физическом смысле. Мне очень не нравится, как ты выглядишь.

Нина ожидала, что сейчас последует очередное «я в порядке» или «отстань», но шеф внезапно задумался. Всерьёз задумался, как будто его попросили перемножить в уме десяток шестизначных чисел. Долго молчал и в конце концов произнёс:

– Я не знаю. Не могу понять.

– Когда ты последний раз нормально спал?

– Нормально – это лёжа?

– Нормально – это дома, в постели и хотя бы часов шесть подряд. А лучше все восемь.

– Не помню. Давно.

– А ел?

– Только что. – Силь показал на почти нетронутую тарелку. И сам догадался, как это выглядит со стороны. – Извини, Алекс, мне правда не хочется.

– Мелкий, ты себя угробишь, – констатировал Ракун, перекатывая в пальцах один из арфактумов. Тот самый, с помощью которого выводил на чистую воду студентов. – И сердечный ритм какой-то неправильный.

– Тоже мне, доктор выискался! Убери эту штуку и не доставай при мне больше, а то я её тебе в глотку запихаю, чтобы не болтал лишнего.

– Вот! Вот таким ты мне больше нравишься! А теперь быстро бери в руку вилку и лопай всё, что положили. Иначе Сандра обидится, а она страшна в гневе.

Нина не сдержала улыбку. В кои-то веки «Сандра», а не «женщина». Уже прогресс!

Обижаться на нетронутую тарелку она, конечно, не собиралась. Да и не готовила ничего специально, просто вытащила из холодильника всё, что там нашлось. Но, наблюдая за шефом, Нина чувствовала себя доброй бабушкой, которой всеми правдами и неправдами удалось заставить внука поужинать. Сначала он ел неохотно, лишь бы отстали, но постепенно аппетит разгорелся, и за добавкой Силь потянулся уже добровольно. И бледный труп напоминать перестал.