Обреченная жить

– Не трогай его, Радужный, - мысли, облеченные в слова, понятные лишь ему, и прямой, бесстрашный взгляд: своя жизнь мне безразлична, но есть тот, кого я готова защищать до последней капли крови.
– Он обычный человек, отпусти его, прошу.

Ни капли сочувствия в глазах, лишь скука. Он сделал шаг ко мне и опустился на корточки.

– Почему ты убила их, Алая?

– Я не хотела умирать, - шепчут непослушные губы, во рту откуда-то солоноватый привкус слез.

– А если подумать?

Подумать? О чем? Почему я убила их? Да потому что я не могла умереть там. Не так. Не тогда, когда...

– ..мне было, куда вернуться.

– Хорошая девочка, - похвала не воспринимается как насмешка почему-то.
– А знаешь ли ты, Алая, почему твое зрение восстанавливается?

– Нет, - голос едва слышен, мой Охотник хмурится, не понимая, что происходит.
– Я не знаю...

– Не знаешь, - разочарованной вздохнул Радужный и поднялся.
– Твоя сила уходит, Алая. Природа так рассчитала, что новый странник всегда появляется вместо старого.

– Сила перенимается со смертью...

– Не только. Ты оправдана, Алая, убийство явилось необходимым, новое поколение уже переняло силу. И вот еще что, - он резко приблизился и обхватил пальцами подбородок. Рука, свободная от перчатки...

Я зажмурилась.

– Береги их, Аглая, - настойчивый шепот, проникающий сразу в голову.
– Береги...

Эпизод 14

Эпилог

– Не собираешься объяснить?

Я сидела на холодном полу, не имея сил встать. Осознание произошедшего еще не пришло.

– Потеряла дар речи? Что всё это значит?!

А своего я добилась, он злится. Не понимает, нервничает и злится. Но как сказать? Как донести, что только что мы чудом, благословением Единого, избежали смерти?

– Продолжаешь молчать?

Горькая ухмылка и поворот в сторону выхода.

– Саша...
– остановился, как вкопанный, замер.
– Саша...

Рыдания возникли из ниоткуда, просто вырвались на свободу эмоции, переполнившие край. Я плакала навзрыд, кричала, кажется, билась в истерике. Теперь я поняла, почему младенцы, рождаясь, первым делом ревут: то крик радости и торжества, "я родился!".

Трещат поленья в печи, на плечах наброшенный Охотником плед, в руках кружка чай, напротив он. Время сказать что-то, но что? Я на редкость бездарное существо, если не могу дать ему знать о своих чувствах.

– Послушай, коли нечего сказать, не надо мучить себя, - усталый голос, да и вид осунувшийся, неужели заболел? Но нет, я проверяла его буквально пару часов назад.
– Хочешь забыть обо всем - пожалуйста, скажи хотя бы, останешься ли? И насколько? Должен ли я готовиться к тому, что, проснувшись однажды, не найду тебя?!

– Нет, - откашлялась, повторила громче: - Нет. Я не уйду. Если ты позволишь, я останусь. Насовсем. То есть... я могу не уходить больше. Вообще. Но если ты не будешь возражать.

– Не буду, - он как бы расслабился, даже улыбнулся, а после тихонько засмеялся.
– Навсегда, значит? Хорошее это слово, навсегда.

– Саша, я... осенью нас станет больше.

– Придет еще странник?

– В каком-то роде да...

– Ну что ж, поместимся, в тесноте да не в обиде, - широкая улыбка, предлагающая не думать о глупостях. Оставить ли всё так, как есть?
– Пойду приготовлю ужин.

– Саша, постой, - удержала его за рукав.
– Никто не придет осенью. Просто нас.. станет больше.

– В каком смысле? - секунда, и лицо озарилось догадкой. Я опустила глаза, не желая видеть его реакцию.
– Ты хочешь сказать.. ты, ты.. ребенок?

– Да, - обхватила себя руками.
– Ребенок. Наш. У меня. Осенью, - сгорбилась сильнее и закончила убито, точно зная, что радости в его голосе нет: - Не прогоняй хотя бы до лета, а там я уйду, обещаю.

Он не стал переубеждать, просто подхватил за талию и прижал к себе, зарываясь лицом в волосы, обнимая за спину.

– Мой ребенок, - чистый, ничем не замутненный восторг.
– У нас будет ребенок!

И вот тогда я поняла, что нашла свое место и свое счастье.

10 ноября 2011г