Обреченный странник

Иван, слушая все это, и верил, и не верил во все происходящее. Уж не пригрезился ли ему и королевский дворец, и форма полковника, и сам король.

— … кроме того, вам выдается из королевской казны тысяча червонцев и медаль с изображением Эрнста—Людвига, с которым вы уже имели честь быть знакомы, — как через глухую завесу, доносились до него слова генерала, деньги вы используете для подкупа стражи, а также должны будете подготовить русских старообрядцев, о которых рассказывали, к приходу войск его величества, чтоб они снабдили их достаточным провиантом для похода в Россию.

— Это что же, война? — вырвалось у Ивана, на что Манштейн тут же ответил без обычной улыбки:

— Коль есть военные, то они должны воевать. Разве не так?

Король в этот момент, не дослушав перевод своей речи генералом, увидел кого–то из вновь прибывших во дворец, чуть коснулся пальцами плеча новоявленного полковника, кивнул и отошел в сторону.

— Прошу простить его величество, но как я вам говорил, у него много дел, — пояснил Манштейн, — остальное я доскажу вам дома. А сейчас можете пройти в соседнюю комнату и там примерить свой мундир.

— Спасибо, но я лучше потом его надену, — смущенно ответил Иван.

— Как хотите, но вы рискуете обидеть его величество.

Пришлось подчиниться правилам придворного этикета, и до конца вечера Зубарев чувствовал себя, словно раздетым, в чужом, непривычном наряде, но зато все проходившие мимо него военные почтительно отдавали ему честь и дружески улыбались.

"Ну, вот уже и немцем стал", — грустно улыбнулся Иван про себя. Правда, с полковничьим мундиром ему пришлось расстаться в день отъезда и оставить его в доме Манштейна, который клятвенно заверил Ивана, что будет его хранить до самого возвращения господина полковника из России вместе с наследным принцем.

Через границу Зубарев переехал на роскошной коляске, запряженной парой гнедых из королевских конюшен. "Вот бы видел меня сейчас этот крохобор, Роман Замахаев, так от зависти бы удавился", — злорадно думал он.

В селении Млинка Иван разыскал Мирона Нескорова, который несказанно удивился, увидев его входящим в горницу. Когда Иван повел речь, что надо ждать скорого прибытия прусских войск, которые помогут людям старой веры и даже разрешат поставить им своего епископа, в ответ Мирон сердито буркнул:

— Без немцев разберемся. Их нам только и не хватало.

— Да ты что? — уставился на него ничего не понимающими глазами Иван. — Не ты ли мне в прошлый раз говорил, что власть нонешняя вам житья не дает? Не ты?

— Мало ли что говорил, — по старой привычке облизнул тот языком губы, сказал — не завязал, а оно и вылетело.

— Выходит, зря я в Пруссию мотался, с королем ихним беседу вел? Не ты ли меня к нему направил?

— Мало ли дураков на свете белом водится, — Мирон не смотрел в глаза Ивану, а глядел как–то вбок, на пол.

— Значит, ты меня за дурака держишь?! Да?! — поднялся Иван на ноги и схватил Мирона за грудки. — На! Получай! — и он изо всей силы саданул того кулаком по лицу. Нескоров жалобно заверещал, схватился за голову, попытался высвободиться, но не тут–то было: Иван держал его крепко и раз за разом прикладывался кулаком, отчего из носа у Мирона обильно потекла кровь, окрасив густую бороду, закапав на чистую белую скатерть.

На крик к ним заглянул хозяин–старичок, но, увидев разъяренного Ивана, мигом вылетел обратно, заголосил тонким голоском:

— Помогите, люди добрые! Мирона нашего убивают!

Иван увидел в окно, как к дому кинулись несколько мужиков, которые держали в руках — кто топор, кто вилы. Он отшвырнул беспомощно хлюпающего носом Мирона к стенке и выхватил из–за пояса двуствольный пистолет, подаренный ему при прощании предусмотрительным Манштейном.

— Выдь на крыльцо, скажи, что о печку нечаянно ударился, — приказал он Нескорову тоном, не терпящим возражений, — а я сзади буду стоять, слушать. И ежели чего не так скажешь или в бега ударишься, то пеняй на себя, — щелкнул он курками, проверив порох на полке.

— Не пойду! — прикрыв ладонями разбитое лицо, всхлипнул тот. — Они мне все одно не поверят и до тебя доберутся. Я их заранее предупредил, что, коль закричу, чтоб на выручку сразу бежали.

— Ах ты, тля капустная! Сморчок зловредный! Заранее знал, что я тебя на чистую воду выведу, решил меня жизни лишить! Нет, первым ты сдохнешь, а потом уж я за тобой в ад отправлюсь. Иди, кому говорят! — он схватил Мирона за шиворот и поволок его к дверям, где уже слышалось буханье мужицких подкованных сапог по крыльцу.

Нескоров не особо сопротивлялся и покорно шагнул к двери, открыл ее и остановился на пороге:

— Мужики, расходитесь по домам, — покорно и почти жалобно попросил он, со мной все в порядке, о печку ударился ненароком.

— А этот, приезжий, где? — спросил кто–то из мужиков, с недоверием глядящих на Нескорова, утиравшего рукавом рубахи разбитый нос.

— Здесь я, — выглянул Иван из–за плеча Мирона, пряча уставленный в спину тому пистолет.

Мужики с любопытством оглядели его, ожидая увидеть следы побоев или иные признаки драки, но Иван широко улыбнулся и даже подмигнул ближайшему здоровенному парню с вилами в руках. Собравшиеся недоуменно переглянулись меж собой и попятились с крыльца, пообещав, что в случае чего придут на выручку, останутся поблизости.

— Заходи обратно в дом, — негромко велел Иван на ухо Нескорову, — и не вздумай знак какой подать, а то мне терять, сам знаешь, акромя жизни, нечего, — и осторожно закрыл уличную дверь, потянул Мирона за собой. — Теперь все рассказывай, — приказал ему, когда они вернулись в горницу.

— Чего говорить–то? — всхлипнул тот.

— Зачем меня в Пруссию посылал? Я, может, и дурак, да не телок беспомощный, чтоб на заклание под нож себя подставлять. На кой черт я с королем Фридрихом встречался? Не ты ли о том меня просил?

— Ну, я, — не глядя на Ивана, отвечал подавленно Нескоров.

— А тебе кто велел?

— От канцлера Бестужева приказание было.

— Не врешь? Точно, сам канцлер велел? А чем докажешь? Письмо от него у тебя имеется или иная бумага?

— На словах мне верный человек все передал.

— Что за человек? Где он сейчас?

— Тебе его не сыскать. Да и мне неизвестно, откуда он при надобности приезжает. Может, из Стародуба, а может, с Киева, или еще откуда.

— Тоже из старообрядцев?