Обретение
Шрифт:
— Ваза из зеленого золота для моего Жреца, — продолжил эльф, отвесив очередной поклон — на этот раз, Нориэлю. — Его величество король Ниньяс знает, что мой Жрец любит украшать жилище подобными предметами.
— Зеленое золото? — Нориэль оглядывал пузатый сосуд. — Не слышал о таком.
— В окрестностях Фелота добывают редкий песок, который придает золоту такой цвет, мой Жрец. Вазы крепкие, служат долго, в них можно наливать не только вино, но и горячий травяной отвар.
Подарки достались и Анигару, и Энлиль, и даже Эрфиану. Первому советнику преподнесли несколько льняных мешочков с редкими травами. Лиэна посмотрела на мешочки со спокойной улыбкой и погладила Эрфиана по руке. Жрица помнила ее маленькой девочкой, видела, как она росла — старшая дочь в семье,
Первое время Лиэна плакала по ночам, оставаясь в одиночестве. А потом решила, что имеет право устраивать жизнь по собственному усмотрению. С мужем эльфийке не повезло. В походах Бустан путался с каждой женщиной, был скуп и страшно ревнив. И все бы ничего, но в постели огонь его страсти походил на холод ледяных горных вершин. Царсина вспоминала ту ночь — к счастью, первую и единственную — с чувством глубокого разочарования.
Лиэна покачала головой, отказываясь от предложенных фруктов, и взяла из рук Эрфиана кубок с зеленым вином. Жрица отметила, что они сидят чересчур близко друг к другу, а первый советник прикасается к руке женщины так, словно она ему принадлежит — такого на памяти Царсины он себе еще не позволял. Она в очередной раз обвела глазами присутствующих. Жаль, Бустана нет, а, значит, никаких кислых лиц и ревнивых взглядов. На этот раз его жена увлеклась всерьез, как и Эрфиан. Но ничего плохого Жрица в этом не видела. Эти двое нуждаются в друг друге — она не осознавала это умом, а улавливала как мимолетный запах с помощью тонкого чутья, которое в ней воспитывала мать. Жрица Эдна говорила, что из весны в весну оно будет становиться острее, а потом его назовут мудростью.
Его величество Ниньяс болтал без остановки. Сидевший за спиной Царсины Белу кивал, делая вид, что заинтересован, и остальные советники делали то же самое, но как только разговор заходил о прибрежных землях, кто-то из них менял тему. Король жаждал обсудить нежеланное соседство вампиров и напомнить Жрецу, главному воину и советникам, что они несут ответственность за жизни светлых эльфов из обеих деревень. Эрфиан рассказывал о путешествиях, Сафдар — о базарных днях в Фелоте, Анигар, который, казалось, вообще не закрывал рта — о военных походах. Ниньяс хмурился, но Аллаат заботилась о том, чтобы его кубок не пустел, и вскоре его величество забыл и о вампирах, и о прибрежных землях. Он пригласил на танец сначала подругу Сафдара, а потом — Лиэну, оставив Эрфиана в одиночестве.
Первый советник кивнул Нориэлю, улыбнулся Царсине. Его взгляд скользнул по Белу, привычно опустившему глаза, по кормившим друг друга вяленой рыбой Деону и Таир, по вампирше Сафдара, которая очаровательно покраснела, и остановился на Онелии. Сегодня девушка выбрала непривычно откровенный наряд, провела перед зеркалом много времени, колдуя над лицом, надела дорогое ожерелье и украсила свободно лежавшие на плечах волосы белыми цветами. Сидевший рядом Вилас смотрел на нее так, словно готовился преподнести свадебный подарок. Онелия улыбалась и кивала, когда он предлагал ей то или иное угощение.
Эрфиан наклонил голову, будто прислушиваясь, и уже сцепил было пальцы рук в замок, но совладал с собой — и через мгновение его ладони, как и прежде, покоились на коленях. Привычная поза, в которой он мог проводить часы. Вилас, увлеченный Онелией, вряд ли заметил недобрую искру, промелькнувшую в глазах первого советника. Когда воин поднял голову, Эрфиан почтительно кивнул ему и удостоился ответного кивка. Нориэль, наблюдавший за молчаливой сценой, вздохнул и обратился к королю светлых эльфов с очередным ничего не значащим вопросом.
Царсина посмотрела на луну, которая уже давно поднялась. Из всех способов привлечь внимание мужчины, к которому она неравнодушна, Онелия выбрала худший, и она бы не удивилась, узнав, что к этому приложила руку жрица Такхат. Они будут ходить кругами не одну луну, не решаясь даже заговорить о чем-то
личном, не то чтобы сделать шаг. И за это время Эрфиан со свойственной ему обстоятельностью отравит всех ее женихов. А когда ему надоест травить, примется за более изощренные способы. Нориэль справедливо сокрушается по этому поводу, пусть и понимает, что не в силах что-либо изменить.Что бы сделала Царсина на месте Эрфиана? Избавилась бы от соперницы? У нее никогда не было соперниц. Она приходила и брала то, что хотела. А, значит, не было и ответа на этот вопрос, хотя Жрица допускала, что в борьбе за сердце любимого мужчины срубила бы несколько голов. Но так поступают только женщины с янтарными глазами. Остальные сидят и ждут подвигов.
Нориэль, в честь праздника позволивший себе лишний кубок вина, уснул сразу же после того, как пожелал жене сладких снов. Царсина выбралась из его объятий, поднялась с кровати, открыла сундук с платьями и достала прозрачную накидку из легкой голубой ткани, вышитую серебряными нитями. Ни дать, ни взять богиня Ночница, подумала она и с трудом сдержала смех. Его величество выпил на пиру столько, что к нему может явиться сама Охотница. Жрица оделась, расплела косу, причесала волосы, накинула на плечи плащ с широким капюшоном и прошла на свою половину шатра, где ждала Хлоя. Глаза девушки весело блестели, а щеки заливал румянец. Она была единственной из служанок Царсины, способной хранить секреты, а поэтому знала намного больше, чем остальные, и не отказывалась помочь, если речь заходила о любовных приключениях.
— Ах, моя Жрица! –восхитилась Хлоя. — Сегодня на пиру ты была самой красивой! Его величество король Ниньяс смотрел на тебя так, словно явилась богиня Энлиль!..
— Придется ему довольствоваться богиней Царсиной.
Девушка зажала рот ладошкой, сдерживая смех.
— Он наконец-то ушел в выделенный ему шатер, моя Жрица. Это неподалеку. — Она откинула полог и выглянула наружу. — Воины завершают обход, в этот час они всегда появляются здесь, но потом не вернутся до утра. Мы сможем пройти незамеченными.
— Кто обучал тебя воинским премудростям, когда ты была ребенком?
— Хаддат, моя Жрица. Приемный отец первого советника Эрфиана. А потом — один из его подопечных. Хаддат сказал, что у меня есть талант, и я могу стать следопытом, но мой отец не хотел, чтобы я была воином.
— Следопытом? Так, значит, ты можешь обмануть даже тех эльфов, которые носят парные клинки и пурпурные плащи?
Хлоя потупилась. Царсина погладила ее по щеке.
— Это не должно тебя смущать. Моя мать сказала бы, что ты зря тратишь время, помогая мне попасть в чужую постель, но в деревне без твоей помощи не обойтись. Надеюсь, ты делаешь это не потому, что я дарю тебе платья и украшения?
— Как ты могла подумать, моя Жрица!..
— Я знаю. Идем. Уж очень наш гость набрался на пиру. Как бы не пришлось его будить.
Хлоя подкралась к шатру, в котором поселили Ниньяса, тихонько заглянула внутрь и сообщила Царсине, что он еще не спит, и даже не погасил часть масляных ламп. Жрица посмотрела на приоткрытый полог. Нет, она определенно предпочла бы решить эту проблему так, как привыкла — пара отрядов воинов и поход, который вряд ли занял бы больше одной луны. Но Эрфиан прав, и лишнего шума лучше не поднимать. Человеческие племена станут хорошими союзниками — мир с вампирами хрупок, даже если глава клана сидит рядом с Нориэлем на праздничном пиру и преподносит ей один подарок за другим.
Кроме того, он недурен собой, этот Ниньяс. По меркам светлых эльфов даже красив. Царсина провела языком по губам и убрала со лба растрепавшиеся пряди. Не эти ли чувства просыпались в ней всякий раз, когда она смотрела на красивых воинов?.. Мать, слыша об этом, закатывала глаза и заламывала руки, говоря, что такое до добра не доведет. Вела себя так, словно всю жизнь была верна своему Жрецу и не предавалась любви с очередным эльфом возле костра, в лесном гроте или на берегу какого-нибудь озерца. Объясняла, что так ведут себя обращенные, а янтарным Жрицам это не к лицу.