Обретение

Очередная попытка разбудить девушку не увенчалась успехом. Эрфиан снова прислушался к ее дыханию, к биению сердца. Нужно было дать ей хотя бы пару глотков травяного отвара, но как напоить спящее существо?.. Он мысленно перебирал все знакомые ему лекарства, от горячих вин со специями до особых снадобий, изготовленным по полученным от Нави рецептам. В тебе не должно быть ни капли страха, раз за разом повторяла вампирша. Твой враг — это смерть. Если ты не боишься, она никогда не победит.

У обращенных иное отношение к смерти. Они убивают для того, чтобы прокормить себя, не привязываются ни к людям, ни к другим вампирам, любят только тех, кому подарили темную жизнь. Нави не было здесь в то утро, когда Эрфиан нашел Гриаллу мертвой. Она не знает, что это за страх, потому что никогда его не чувствовала. Такой страх лишает мыслей, сковывает, замораживает изнутри. И ты не можешь с ним совладать, потому что тоже смертен.

* * *

На рассвете Онелия открыла глаза и выпила несколько глотков настойки. Она не сказала ни слова, не застонала, даже не посмотрела на Эрфиана — повернулась на бок и снова забылась глубоким сном. Она не очнулась ни днем, ни вечером, ни на следующий день. Ее лицо было безмятежно спокойным, тело — мягким и расслабленным. Со стороны могло показаться, что она прилегла отдохнуть. Что она видит там, в далеких мирах, куда уводят сны?.. Нави учила Эрфиана и этому, но он был слишком обеспокоен происходящим и на магии сосредоточиться не мог. Если бы он тогда прислушался к грезам Гриаллы, если бы понял, что за демон приходит к ней каждую ночь… но зачем думать об этом сейчас?

На третий день в шатре появился Анигар. Делора, пытавшаяся помочь Онелии, обреченно покачала головой и развела руками. Молодой Жрец отослал целительницу прочь, позже отправил следом первого воина Виласа, используя менее вежливые слова, сел возле кровати и посмотрел на Эрфиана.

— Тебе нужно поесть, — сказал он. — И поспать. Ты не спал трое суток.

— Моему Жрецу не стоило приходить. Я чувствую себя…

— В жизни не слышал такой наглой лжи, — перебил Анигар. — Жаль, что мама отправилась к прибрежным землям, иначе она вернула бы тебе разум. Я дам ей своей крови. Но только после того, как ты выйдешь отсюда. Хочешь — спи. Хочешь — ешь. Хочешь — прогуляйся по лесу. — Заметив, что Эрфиан собирается возразить, он поднял руку и уточнил: — Твой Жрец приказывает тебе выйти. Немедленно.

Лиэна и Делора ели вяленое мясо.

— Садись, — сказала целительница. — Перекуси и выпей вина. Не повредит.

— Я не голоден. — Эрфиан замолчал, удивленный пришедшей в голову мыслью, а потом продолжил: — Анигар прав. Мне нужно отдохнуть. Я прогуляюсь по лесу. Сегодня слишком жарко, и вряд ли эльфы бродят толпами по полянами. Я хочу побыть один.

Лиэна завернула в льняную салфетку пару апельсинов.

— Возьми. Если к тебе вернется аппетит, ты сможешь пообедать в лесу.

Эрфиан кивнул. Женщина приблизилась и погладила его по щеке.

— Она поправится. Анигар поможет ей.

— Боги ведают.

— Ведают и пытаются преподать тебе урок. Пора открыть глаза и перестать притворяться глухим. Иначе ты снова потеряешь самое дорогое.

* * *

В полдень в лесу было тихо — жители деревни пережидали зной в прохладе шатров. Эрфиан спускался к озеру, слушая разноголосое пение птиц. Особо звонкие трели выводила стайка маленьких золотых красавиц, устроившихся на стволе древнего дерева. Будучи ребенком, он подолгу сидел на этой поляне или у воды и размышлял о своем, прячась от шумных сверстников. Когда-то он приводил сюда Гриаллу… и сюда же пришел в тот день, когда ее не стало. Долго смотрел вдаль, прислонившись к дереву, а потом уснул. И спал невыносимо, непростительно долго. Пришло время открыть глаза.

Эрфиан присел на берегу. В спокойной глади озера, похожей на зеркало, отражалось небо. Олененок, недавно научившийся ходить, приблизился к чужаку, осторожно переступая тонкими ножками. Он обнюхал положенное перед ним угощение, решил, что апельсин ему нравится, и принялся жевать. Чужак превратился в друга, которому можно доверять: олененок даже лизнул первому советнику руку, оторвавшись от пищи.

Время шло, а Эрфиан сидел без движения и наблюдал за птицами и редкими животными, выходившими к озеру на водопой. Искусству становиться невидимым для обитателей леса его обучил один из первых наставников. Он мог просидеть так целый вечер, гадая, кто сегодня выберется из чащи: лисица, олень или волк. Как-то раз на поляне появился даже молодой единорог с серебристой гривой. Но сегодня для единорогов было слишком жарко, а Эрфиан не планировал здесь засиживаться. Он встал, сделал пару шагов к воде и достал из складок мантии ожерелье из фиалковых камней.

— Я знаю, что тебе нужно, — сказал он, глядя на воду. — Знаю, зачем ты являешься мне во сне. Когда-то деньги, заплаченные за это украшение, были для меня целым состоянием. Любая эльфийка сказала бы «да» мужчине, который преподнес ей свадебный подарок из фиалковой бирюзы. Такое есть только у Жрицы Царсины, но она редко его надевает. А ты носила ожерелье, не снимая. Так забирай— и будь счастлива. Кем бы ни был твой демон, и по каким бы мирам ты сейчас ни путешествовала, забирай — а взамен подари мне покой.

Ожерелье описало в воздухе дугу и с тихим всплеском опустилось в воду, вспугнув устроившихся на берегу золотых птиц.

* * *

Онелия сидела на кровати, обхватив ладонями деревянную чашку, и мелкими глотками пила горячее вино. Девушка до сих пор была бледна, но проявляла больше интереса к окружающему миру: увидев Эрфиана, она слабо улыбнулась.

— Как ты себя чувствуешь, дитя? — спросил он, приблизившись.

— Жрец Анигар сказал, что я проспала целых три дня… но я хочу спать. — Она нахмурилась, глядя на сундук с одеждой. — Почему здесь такой беспорядок?.. И почему я ничего не помню? — Эрфиан поймал ее взгляд — недоуменный и испуганный. — Что со мной?

Анигар, расхаживавший по спальне, сел на подушки. Вид у него был утомленный — того и гляди свернется клубком и уснет прямо здесь.

— Боги знают, — сказал он. — Они не открывают всех секретов даже искусным целителям. Иначе мы тоже были бы богами.

Онелия отдала Эрфиану пустую чашку. Он опустился на колени рядом с кроватью, взял руку девушки и прижал ее пальцы к губам. Ответом ему был все тот же недоуменный взгляд: так смотрят существа, пытающиеся понять, закончился ли очередной сон — или они продолжают грезить.

— Теперь я знаю, как чувствуют себя отведавшие черного вина путники, — улыбнулась Онелия. — Три дня и три ночи путешествуют по неведомым мирам. И никогда не просыпаются… так говорят.

— Богиня Охотница являлась тебе во сне, дитя?

Девушка прикрыла глаза и задумалась.

— Не знаю. Я видела много лиц… Я устала. Мне нужно поспать, а потом убрать беспорядок. — Она кивнула на сундук. — Кажется, я оставила мешок с вяленым мясом без присмотра. Дикие кошки ничего не тронули?

Эрфиан встал, наклонился к Онелии и поцеловал ее в лоб.

— Все разговоры подождут до утра, дитя.

Ее щеки порозовели.

— Я видела тебя во сне.

Эрфиан посмотрел на Жреца, который успел подняться и теперь стоял у него за спиной, вглядываясь в лицо девушки. Если он и понимал, что сейчас — самое подходящее время откланяться и уйти по своим делам, то ничего предпринимать не собирался. Анигар, в отличие от матери, был начисто лишен подобного чутья. Если бы не Жрец, Эрфиан не позволил бы Онелии уснуть. Они проговорили бы до рассвета, продолжили бы говорить и после того, как поднимется солнце. Он не думал ни про Лиэну, ни про Гриаллу, ни про ссоры оборотней и вампиров, ни про светлых эльфов, которые снова выпрашивали прибрежные земли. Им владело только одно чувство — облегчение. Он боялся поверить в произошедшее, боялся, что она уснет — и тогда они больше не скажут друг другу ни слова. И был твердо уверен в том, что никому ее не отдаст. Пусть первый воин Вилас заявится сюда с подарком. Пусть принесет свадебное украшение, коли ему так угодно. Все это уже давно пора прекратить. Больше никакого яда. Эрфиан все сделает сам. Это доставит ему удовольствие.