Обыкновенный принц

Тео потянул нити, чтобы проверить свои возможности, — но с прежним послушанием упрямой застывающей смолы, они текли слишком неохотно. Значит, нужно было срочно понять причину, а их могло быть три, и исправить её.

Первой и самой логичной причиной он считал истощение ресурса Алатуса из-за мощного портала. С момента своего появления здесь Тео ни разу не использовал шанс пополнить силы за счёт доброго дела и ключевой фразы, оканчивающейся на алатеррское “inidezia yuhuni »[1]. Авала учила, что подтверждать магию созидания стоило сразу, пока изменения были заметны. К сожалению, спасение жизней ратников ему в голову не пришло назвать это добрым делом, а зря. Сейчас, стоя посреди пустой хижины, он отчётливо произнёс:

— О, всевидящий Алатус! Если я спас нескольких людей от возможной гибели, пусть это мне зачтётся. Inidezia yuhuni!

Не почувствовав прилив магии, Тео испытал всего лишь досаду на свою рассеянность: во-первых, прошло несколько часов, и вселенная уже затянула один из своих вариантов другим; во-вторых, непричинение вреда всему сущему являлось неотъемлемым законом алатусов. Было бы глупо раздавать бонусы за очевидные вещи.

Но что заслуживающего мог Тео сделать здесь, где никого не было? Был бы инструмент, он хотя бы крышу залатал или дров нарубил для тех, кто вдруг однажды окажется здесь промозглым вечером.

Вторая причина слабости выглядела позорно и всё же имела право на существование. Расслабляющее пойло ратников оказалось на удивление крепким, если свалило Тео с ног. Шаолиньцы, для которых слабость считалась одной из самых опасных вещей, не употребляли даже пива. Они и от мяса-то отказались, которое «делает тело тяжёлым на тренировках» (по словам мистера Чанга), а Тео беспечно насладился обоими продуктами. Что касается мнения алатусов, на вопрос о спиртном Авала высказалась так: «Даже сильный яд в малой дозе может стать лекарством, а мёд при неумеренном аппетите убьёт…» Если причина состояла в отравленном теле, значит, окончательно протрезветь — вот действенное лекарство должно было быть.

И, наконец, отсутствие лёгкой и послушной магии могло объясняться просто её отсутствием: мало ли что случилось в мире Алатуса за полторы тысячи лет: ликторы высосали, испортили; сама истощилась без постоянного использования или в отсутствие алатусов… Или же таковой была изначально, поэтому Тео, избалованный отзывчивой магией, почувствовал её истинную цену — какой она и должна быть.

Что ж, перебрав варианты, он решил начать с самого доступного решения. Нити подсказывали — рядом есть проточный водоём. Как и раньше, его любимая вода первой отзывалась на призыв. Тео скинул на шершавую, грубо сколоченную лавку в хижине тёплый плащ ратника, верхнюю одежду, оставил там же хлыст, переставший дымиться тьмой, и зашагал вглубь странного леса. Странного из-за деревьев, кора которых у земли отсутствовала примерно на полметра в высоту, ни одного целого здесь не было. Тео остановился у одного и присел на корточки, чтобы рассмотреть необычное строение растения. И хмыкнул, когда понял, что на самом деле порча насаждений — дело зубов каких-то мелких животных. Проверив ещё несколько деревьев, укрепился в этой мысли. Следом увидел улепётывающего зайца… С голоду здесь местные охотники точно не помрут.

Родник журчал в двух десятках метров, а за ним виднелся прудик, затянутый кувшинками и илом.

Тео разделся, нырнул в зеленоватую муть, принюхиваясь к запахам — кувшинки, видимо, очищали воду, потому что характерного для недвижимой воды зловонного аромата почти не ощущалось.

Волоски на ногах почти сразу привлекли внимание местной рыбешки. Тео извернулся и поймал одну, не слишком поворотливую. Чешуистая живность неожиданно оказалась весистой, наверное, с килограмм, и Тео швырнул обалделую рыбу на берег — надо будет попробовать развести огонь и пожарить на углях дармовой провиант. Следом полетела ещё одна чушка, здесь их было много, но Тео не стал поощрять рыбацкую жадность: позаимствовал у вселенной ровно столько, сколько требовалось для поддержания своей жизни в отсутствии холодильника. Он бы и одной рыбой ограничился, но пока не был уверен в собственном кухарском навыке робинзона: вдруг первая попытка будет неудачной?

От ледяного нижнего слоя воды через несколько минут свело ноги, Тео вылез и, подрагивая от слабых дуновений весеннего ветерка, оделся. Теперь он и в самом деле чувствовал себя взбодрившимся. Напился из ручья чистой воды, сожалея, что в комплект к подаренной одежде не прилагалась фляга. Не бегать же сюда каждый раз, как приспичит жажда! У Робинзона Крузо хотя бы вещи с корабля были, у Тео — ничего ровным счётом. Окажись хлыст Менгала волшебной палочкой, он только будет рад.

Рыб он сложил в вывернутый кожаный дублет и пошёл назад, попутно проверяя изменения в силе. Действительно, холодная вода сбила остатки хмеля, и теперь нити чувствовались чётче. Но подвижность они не приобрели, поэтому пока ни о каком портале не могло быть и речи.

Какой-то неожиданный шорох в стороне заставил Тео вздрогнуть. Неподалёку через колючий куст пытался пробраться заяц, но, кажется, безнадёжно запутался. Тео с трудом вытащил за уши его, повизгивающего от страха.

— Тебе повезло, что я не охотник и не голодный, — юноша рассмотрел животное со всех сторон. Упитанный ведь какой! А отсутствие шерсти на боках так и говорило, что перед Тео ещё один упрямец, любитель гулять, где не следует. — Ну, беги, толстопопый!

Заяц уходил так уверенно, что Тео не удержался, последовал за ним и не ошибся: нити ещё недавно подсказали наличие животных в этом лесу, а сейчас ушастый вывел его на поляну с пригорком, который был щедро испещрён норами. Здесь находилась целая кроличья колония, поляна так и кишела серыми и рыжими вредителями леса! Более чем очевидна стала причина страдающих деревьев.

Вместе с тем факт свободного размножения одних из самых пугливых животных заставил Тео задуматься. Получалось, он оказался в какой-то неведомой глуши, где не хозяйничали волки или лисы, или им подобные хищники. Должны же они были быть в мире Алатуса, так похожем на земной!

Задумавшийся Тео едва не упал, споткнувшись об ветку, явно свалившуюся недавно, ибо на ней зеленели молодые листья. Вечно жующие зайцы её охотно уничтожили бы, если бы нашли. Юноша с полминуты разглядывал ветку, и новая идея пришла в голову. Стоило попробовать пополнить магический ресурс хотя бы таким способом.

[1] “inidezia yuhuni» — да будет так (алат.)

Он вернулся на то месту, где о недавнем приземлении дракона напоминали поваленные молодые деревья и ветки. Их пронырливые зайцы уже грызли вовсю, собравшись у некоторых, то были лиственные деревья. У колючего елового лапника не Тео не заметил ни одного, сам собой напросился невольный вывод о гастрономических предпочтениях ушастых. Вдобавок Тео подумал, что совершенно ничего не знает о жизни диких животных и даже сейчас обращает мало внимания на детали. Какие-то деревья оставались нетронутыми, на каких-то, объеденных снизу, изо всех сил пыталась проклюнуться зелень, остальные, высохшие совершенно, на общем фоне просыпающейся природы пока не выделялись. Но наступит лето, и здесь наверняка пасторальную картину будут портить сухие, мёртвые деревья, а их (спасибо зайцам) на самом деле было немало.

— Да свой я, свой! — посмеялся он над ушастыми, прыснувшими в разные стороны при его приближении. Несколько заметалось среди ловушек из веток. — Ох, я сейчас вас съем!

Поднял первый ближайший ствол и потащил его к хижине. Оставил там и сделал ещё несколько ходок за потенциальным топливом для очага, нарочно не трогая те деревья, которыми лакомились зайцы. Затем, царапая руки, отодрал тонкие ветки, и занёс несколько сырых стволов внутрь, чтобы те быстрее просохли. Вспомнив про рыбу, сухие ветки поломал, как мог, и сложил ближе к каменному очагу, часть затолкал внутрь.

От работы отвлёк накрапывающий дождь. Тео задрал голову, чтобы понять, ждать ли сильного ливня или обойдётся, и невольно удивился. Оказывается, прошло немало времени, потому что солнце, или, как его здесь называли, глаз Алатуса, заметно сместился. Настолько, что оказался ниже небесной серой пелены. Получалось, до ночи оставалось каких-нибудь часа два или три, совсем немного… Что ж, настало время проверить ещё одну теорию.

— О, Алатус! Я накормил диких зайцев и приготовил топливо для местных путников. Теперь им не нужно будет собирать по лесу дрова, если ночь застанет их в неподходящий час. Прошу, зачти мне мой труд во благо других, inidezia yuhuni!