Обыкновенный принц
Шрифт:
Дав себе слово в следующий подвернувшийся случай хорошенько рассмотреть драконовые ошейники, Тео убрал кнут в рюкзак. Тем более аромат рыбного супа давно вызывал слюноотделение, но уже его можно было не игнорировать — ужин поспел.
Закоптившийся котелок был поставлен на столе, не грозя испачкать его и без того потемневшую поверхность. Обжигаясь, Тео взялся за впервые самолично приготовленную пищу — от момента поимки рыбы до её финального съедобного состояния.
Вкус, конечно, был своеобразный. Бульону явно не хватало овощей и зелени, но он был свеж, и Тео выпил всё, помня о том, что до единственного здесь источника воды надо топать не меньше четверти часа. Зато рыба оказалась восхитительно сытной.
Сытый желудок — самый худший советчик. Какое-то время Тео боролся с собой. Не исключено, что следующий день потребует от него невозможного, значит, расслабляться было как минимум не желательно. “Помедитирую”, — Тео нашёл компромисс между дисциплиной и ленью и вышел из хижины.
Снаружи накрапывал дождь, и неумолимо ползли с одного края неба сумерки, чтобы накрыть ночным покрывалом мир Алатуса. Тео уселся в позу лотоса на сырую землю и попытался сосредоточиться на внутреннем тепле. Вскоре зонт из привлечённых нитей закрыл его от измороси: послушная магия в какой-то степени начала напоминать земную.
Он призвал к себе все нити, какие находились вокруг, подумав своевременно о безопасности. Нужно было убедиться, что к пропавшему парню в одежде, подаренной ратниками, не летят на драконах или не шагают через лес солдаты Либериса. Но ведь и алатусы могли оказаться мстительными…
Даже в это вечернее время суток, когда всё живое готовилось ко сну, деревья продолжали качать свой сок по волокнистым венам — весна действовала по своим законам. Трава жадно впитывала влагу, чтобы вырасти за ночь. Зайцы заполняли свои норки и возились в них, отвоёвывая себе удобные места. По кронам деревьев гулял лёгкий ветер, от которого исходила сила большого — не исключено, впереди намечались дождливые холодные дни. И вокруг, кроме него, Тео, и зайцев на полмили никого… Затем какая-то странная, непонятная мёртвая преграда, и снова свободный лес, только уже с животными покрупнее…
Нити ползли дальше, исследуя пространство по радиусу вокруг замершей точки у хижины — человека, и чем больше отдалялись, тем бледнее становилась картина в воображении Тео. Но он узнал знакомую полосу, за нею — строение, похожее на эту хижину, кусок огороженного леса, снова «ограда» и опять лес, лес…
Его сердце вдруг пронзила такая боль, что он вздрогнул и открыл глаза. Определённо к помощи взывало живое существо. Тео почувствовал его отчаяние… Да, кажется, это существо плакало.
Возможно, кто-то заблудился в лесу. Что, если это был ребёнок? Оборвав все нити, кроме одной, Тео протянул руку в сторону попавшего в беду — и убедился: то был человек. Определённо человек... Но расстояние между ним и Тео составляло не один десяток ярдов, и даже не тысячу. Так просто его не преодолеешь, тем более в сумерках.
На другую чашу мысленных весов упали слова Авалы, ещё в детстве сказанные сыну, не заступившемуся за девочку, которую обидел её сверстник из приюта:
— Никогда не думала, что мой сын будет трусом. Это недостойное алатуса поведение, Арженти! Ты закрыл глаза на несправедливость и не помог слабому…
Воспитательная лекция длилась полдня, поэтому забыть её было сложно. К счастью, после того случая подобных не возникало, и Тео для взрослых сохранил репутацию спокойного ребёнка. Через неделю Делфина нашла его и забрала в благополучный мир, где никто никого не обижал.
В школе ситуация была относительно другая. Выслушивая сына, Авала озвучила неожиданный вердикт — те, кого задевали шуточки Бевиса Барреда, не считались незащищёнными по природе, а позволяли издеваться над собой из-за слабохарактерности.
Таких Авала презирала.Бросив последний взгляд на ползущую по небу ночь, Тео быстро зашёл в хижину. Угли в очаге почти догорели и не угрожали пожаром ни жилищу, ни лесу вокруг. Юноша собрал разложенные вещи обратно в рюкзак, цокнул на закоптившийся остывший котелок, который некогда было отмывать. Сунул его в пакет, привязал к лямке рюкзака, закинул его за спину и вышел из хижины. Можно было, конечно, оставить все сокровища здесь, но слишком хорошо Тео помнил, как несколько часов назад сожалел об отсутствии ножа и прочих приспособлений. Кто знает, вернут ли Тео непредсказуемые повороты этого путешествия сюда, в заброшенный лесной «заячий» дом?
Плотно прикрыв за собой дверь, на всякий случай Тео подпёр её длинным поленом и зашагал, увеличивая скорость, в направлении плачущего человека. Был вариант попробовать обратиться в дракона и быстро преодолеть расстояние, однако Тео попутно хотел выяснить, что за безмолвный каменный пояс окружал хижину.
Через пять десятков метров он остановился, добравшись до первой цели. Некогда человек, построивший себе в лесу хижину, подстраховался защитой от крупных хищников. Нити доказали, что защита, подобная той, что встала на пути Тео, находилась по всему периметру заячьего хозяйства.
За обычной плетёной изгородью из веток высокой стеной в метра два росли колючие кустарники. Будто волшебный терновник из сказки про спящую принцессу, он служил непроходимой преградой не только для животных. Судя по заячьей популяции, хозяин хижины не наведывался сюда года два, не меньше. Нигде в «линии обороны» не обнаружился вход, колючая растительная стена удерживала ушастых пленников не хуже ираниума.
Тео прикинул, сколько времени займёт прорубить выход, и отказался от этой идеи. Нашёл неподалёку относительно широкую поляну, сбросил рюкзак и сосредоточился на обращении. Одежда во время оборота становилась второй чешуёй, а с прочими предметами было сложнее.
Светлый дракон вырастал в окружении безмолвных деревьев; обратившись полностью, потоптался на месте, покрутил головой, будто разминал шею, ухватил зубами рюкзак и тяжело, с места, взлетел, ломая несчастливые ветки, оказавшиеся на пути…
Путь до взывающего о помощи занял минут десять-пятнадцать. В полёте Тео увидел другую хижину. Находилась она не так далеко от перелеска, в котором просил помощи человек. Признаков жизни в этой хижине визуально тоже не было, и Тео решил вернуться на ночёвку сюда, если что-то пойдёт не так.
Тем временем, флюиды страданий неизвестного немного изменились. Сердце больше не слышало рыданий — лишь глухое отчаяние и злость. Поэтому, чтобы не пугать, Тео приземлился в полумиле, на этот раз более ловко, бесшумно и не причиняя вред лесу — в этой части сухих деревьев почти не было, и сочные зелёные нити откликались на призыв охотнее.
Магия его вела не хуже компаса. В лесу сумерки сгущались быстрее, но и фонарик Тео пока решил не использовать, помогая себе внутренним зрением. Стволы постепенно расступались, открывая путь к долине, вернее, небольшому полю. Последние метры Тео преодолел, осторожно скользя по влажной от дождя земле, и остановился за деревом, желая сначала оценить обстановку.
В серых сумерках по полю медленно двигалась невысокая раздетая худая мальчишечья фигура, которая тащила за собой тяжёлый плуг. Тео даже глаза потёр, думая, что ему померещилось, ибо неподалёку, под деревом, стоял конь и задумчиво жевал траву. А рядом с ним висела на ветке одежда и стояло что-то вроде обуви — в сумерках рассмотреть её было невозможно.
Перехватив лямку рюкзака, Тео вздохнул и вышел из-за дерева. Его не заметили, даже конь, стоявший в паре метров, не повёл ухом. Тогда Тео кашлянул, и худая фигурка замерла. Обернулась.