Очарованная сказкой

— Господин, благодарю за милость, — женщина не спускала с графа глаз. — Молока много, слишком много. Хватит на двоих деток, не тревожьтесь. Ночами несколько раз выдавливаю в большой сосуд. Молоко у меня хорошее: жирное, полезное, вкусное, — добавила она и посмотрела на него в ожидании решения.

— Это хорошо, что много. Ты молодец, что согласилась прийти, не испугалась графских покоев и ведёшь себя, как подобает. Не ведаешь страха. Уважаю.

— А чего мне бояться, господин хороший? Живу честно. Чужого не беру. Всё потеряла и то верно. Одна с детьми маюсь. Нелегко мне. Как могу, так и живу. Но по совести.

— Ты мне подходишь, — ответил Кадберт. — Беру тебя кормилицей для своей малышки. Будешь жить у нас на всём готовом вместе… — он не успел договорить, женщина вытянула вперёд голову, шею. Начала подниматься с кресла, желая задать ему очень важный вопрос, который не давал ей покоя. Но Кадберт догадался, о чём она тревожится, и опередил её.

— Будешь жить во дворце вместе со своими детьми. Ты это хотела спросить?

— Да, господин, вы верно поняли, отлегло от сердца, — одобрительные интонации прозвучали в её голосе. — Спасибо, хозяин. Без детей жить не смогу, они — моя жизнь, — поделилась она и заулыбалась.

— Если ты согласна, сегодня же мои помощники и слуги помогут тебе устроиться. Ничего старого во дворец не бери, я дам поручение, тебе и детям купят всё новое. Они будут жить в отдельной комнате, а ты с моей малышкой. В течение дня твои ребятишки будут у тебя на виду: ухожены, одеты, обуты, накормлены. И жалование тебе назначу, не обижу. Согласна? — граф посмотрел на неё, желая поскорее завершить беседу. — Мне уехать надо, дела ждут. Что молчишь? Тебя что-то не устраивает? Говори, не стесняйся.

— Согласная я, согласная, хозяин, спасибо вам, — довольно пробормотала она. — Жалования не надо, если на всём готовом. Приберегите для детей. Куда мне столько?

— Пусть этот вопрос тебя не волнует. Я обо всём позабочусь. Как звать тебя, женщина?

— Имя моё негромкое, как всё у Бога. Селма я.

— Слышал это имя, хорошее. Знаешь, что означает твоё имя?

— Откуда же мне знать, неграмотная я.

— А вот что — защита Бога. Запомни это.

— Ну, да. Так отец и сказал, когда помирал. Мол, не тревожься, дочь моя, тебя ОН сбережёт, — и она показала наверх указательным пальцем.

— Правильно сказал. Так ты всё поняла, Селма? Будешь кормилицей моей младшей доченьки. И глаз с неё не спускай, — строго наказал Кадберт.

— Как не понять? Не надо так волноваться, господин. Детей я люблю, и они меня любят. Досмотрю твою малышку, как родную, будь спокоен.

— Надеюсь, всё так и будет. Иди, подожди там, я дам распоряжение насчёт тебя.

— Подожду, конечно. Простите хозяин…

— Забыла что-то?

— Нет, не забыла. Боюсь, сама не найду дорогу домой, — пробормотала она. В графских покоях Селма неловко себя чувствовала.

— Ни о чём не тревожься. Сейчас тебя проводят.

— Спасибо вам, господин. Как погляжу, вы человек хороший, если приветили бедную женщину.

— Не стоит благодарности.

— Спасибо, хозяин. Так я там подожду.

— Да-да, ступай.

Кадберт наказал своим помощникам:

— Немедленно поезжайте на базар, загляните в лавки, купите для Селмы и её детей всё новое. Денег не жалейте. Они будут жить в моём доме и ни в чём не должны нуждаться. Понятно?

— Не извольте беспокоиться, ваше сиятельство. Сегодня же всё сделаем и перевезём её с детьми во дворец.

— Пожалуйста, накажите слугам, чтобы выкупали их и накормить не забыли.

— Всё сделаем, Ваше Сиятельство.

— Минуту, есть один момент, который надо учесть. Если женщина захочет взять с собой какие-то памятные вещи, те, что дороги её сердцу, не препятствуйте, пусть берёт. А старые носильные вещи оставьте там. Она больше не будет выглядеть как нищенка. Всё поняли?

— Да. Можно приступать к выполнению?

— В первую очередь доставьте Селму домой. Как справитесь со всеми поручениями, перевезёте их во дворец. Вы свободны, поторопитесь и выполняйте.

Помощники ушли. А Кадберт занялся государственными делами, но в мыслях возвращался к беседе с Селмой.

«Какая воля у простых людей. Не плачут, не жалуются, живут и каждое мгновение отстаивают своё право на существование. Этому научить нельзя. С этим надо родиться».

С этого дня маленькая Грэйс Сперроу перестала громко и отчаянно плакать, всегда была сыта и спала спокойно. На молоке Селмы девочка хорошо набирала вес, росла не по дням, а по часам, улыбка озаряла её чудесное личико, лёгкий румянец освежал и украшал пухленькие щёчки, она узнавала голос отца и кормилицы. Селму она особо выделяла из окружающих.

Граф то и дело заглядывал в детскую.

— Смотри, она понимает, кто я. Смышленая растёт, — Кадберт находился в прекрасном расположении духа, он был доволен.

— Во время вы нашли Селму, — благодарил он своих помощников. — Ко двору пришлась кормилица, и малышке с ней хорошо. Растёт моя кровиночка.

Старших дочерей и сына графа Кадберта Сперроу опекали гувернёры и гувернантки. Приезжали учителя, которые занимались с ними науками, учитель танцев готовил их к выездам в свет. Дети занимались верховой ездой, посещали с отцом балы, близких родственников. Присутствовали на больших приёмах, когда к отцу приезжали высокопоставленные гости. Так жизнь семьи Сперроу вновь обрела спокойный размеренный характер, текла по своим законам, без треволнений, хлопот, и не предполагала каких-либо масштабных изменений.

ПОПРЫГУНЬЯ

Прошли годы, пролетели быстро, почти незаметно, лишь изредка напоминая о прошлом. Жизнь радовала хорошими новостями.

Девочка выросла, повзрослела, похорошела, расцвела, как майская розочка. Грэйс исполнилось шестнадцать лет. Возраст больших надежд и чудесных томительных ожиданий.

Старшие сёстры к этому времени были замужними дамами, у них росли дети. Брат, получив образование, уехал по делам службы.

Сестра, которая родилась на три года раньше Грэйс, Пруденс, по тем временам, засиделась в старых девах. В глубине души девушка мечтала встретить свою судьбу, найти своё счастье. Но, в силу замкнутого характера, ни с кем своей печалью не делилась. Грэйс любила сестру, старалась отвлекать её и радовать маленькими сюрпризами.

ЛЮБОПЫТСТВО

В один из погожих солнечных дней графинюшка поднялась ранёхонько. У неё на душе пели птички, настроение было прекрасным. И вдруг она почувствовала непонятное волнение, это было предчувствие судьбоносных перемен в её жизни.

Ей захотелось вырваться из незнакомых, теснящих сердце чувств, поэтому она, недолго думая, сказала кормилице:

— Селма, какое чудесное утро. Пойду-ка я в лес прогуляюсь.

— Так рано? Ещё не завтракала.

— Успеется.