Одаренный Проклятием

стали бессонными, когда боль стала спутницей жизни. Когда за каждый день

приходилось бороться. И каждая минута жизни могла стать последней. Я

лежала в клиниках, наблюдалась у лучших врачей страны. Но тщетно. Они

все разводили руками. Я была обречена.

Ты знаешь, я до сих пор помню тот судьбоносный разговор родителей.

Слово в слово. Папа тогда вернулся домой очень поздно. На столе стояла

бутылка водки. Мама зашла вовремя, что бы отобрать алкоголь у папы.

«...-Юр, соседка посоветовала бабку, может, съездим?

– И вновь разочароваться?

– Это лучше, чем смотреть, как она угасает…»

Маме тогда удалось уговорить папу. И на следующий день мы сели в

машину и под мои крики доехали до деревеньки той «бабки». «Бабкой»

оказалось пятидесятилетняя уроженка Сибири. К нам она попала во время

Второй Мировой, да так и осталась. В ее силе никто не сомневался, к ней

приходили за помощью. Будь то бытовая мелочь или серьезная проблема.

Откуда соседка о ней узнала – ума не приложу. Но четырнадцать лет назад

мы ехали к ней по этой самой дороге, только на заднем сидении меня держал

отец. Я кричала и вырывалась. Адская боль. Я и сейчас иногда ее чувствую.

Но приступы на минуту-две ничто, по сравнению с годами муки, - Олеся

замолчала.

– Ты продолжишь? – тихо спросил я.

– Да, конечно, - встрепенулась девушка. – Как видишь, я жива. И за это

нужно благодарить ту «бабку». Но я бы не благодарила. Кто же знал, что за

моё спасение придется заплатить так дорого. Хорошо, что мама не дожила

119

до этого этапа моей жизни. Наверное, так говорить нельзя, но это правда, хорошо. А отец… Отец никогда не узнает, что я стала монстром. Но, я

слишком забежала вперед, - говорящая облизала пересохшие губы и

немигающим взглядом уставилась на дорогу, быстро исчезающую под

колесами ее машины, - «Бабка» правда помогла. Мы поездили к ней всего

неделю. А врачи хватались за головы и вопили, что это чудо. Опухоль

рассасывалась, буквально, на глазах. И уже через месяц я была абсолютна

здорова. Но никто и представить не мог, чем это обернется для меня в

будущем. Мама светилась от счастья. Отец, я помню, купил мне большого

плюшевого медведя. Я стала полноценным ребенком. Я вернулась к жизни.

Меня выдернули из могилы. Из цепких рук Смерти. Именно она попросила

отплаты.

Олеся ударила по тормозам, из ее глаз струились слезы, а вот голос

даже не дрогнул:

– Это началось весной этого года. Первым звоночком был приступ

головной боли. Боли из детства. Я не предала этому особого значения. Такое

случалось. Не часто, но случалось. А потом я услышала Ее. Она много что

мне говорила в тот вечер, я так заслушалась, что чуть не попала под машину.

С того дня за свое здоровье я должна дорого платить, иначе опухоль

вернется. Платить жизнями. Чужими жизнями. Я отдаю ей души, она

оберегает меня. Симбиоз. Как я уже и говорила. Ты спас много людей, именно такое же количество должна была погубить я. Довольно грязная

работенка, - хмыкнула девушка, - Но равновесие должно быть сбережено

иначе неизбежно наступит хаос.

– Но сейчас я не вижу ее рядом с тобой, точно так же как и вчера, -

непонимающе пробормотал я Олесе.

– Она появляется лишь тогда, когда нужно установить баланс. Когда

один из смертников избежал своей участи. Именно тогда в игру вталкивают

меня. Я выбираю любого. Это мое условие. Я могу сама выбрать следующую

жертву.

– И на кого падает жребий?

– Я не разбиралась, кого убивала. Я не задумывалась об этом. Наверное, ты хотел бы услышать, что я поступала благородно и жертвовала душами

насильников и преступников. Но это не так. Я выбирала человека на улице. И

говорила Ей, что скоро его душа освободится. Каждый раз я сдерживала своё

обещание, до того случая в парке. Ты помешал мне. И за это поплатилась я. Я

– говорящая со смертью. Я – ее помощница. Я – ее орудие убийства, - она

120

хохотнула, - Знаешь, традиционно смерть изображают в черном балахоне с

косой. Вот я и есть та коса.

– Ты единственная говорящая?

– Да, - блондинка утвердительно кивнула, - Спасаешь души только ты, видящий. Отправляю их обратно только я.

– И зачем мы едем в деревеньку?

Олеся улыбнулась, впервые за весь рассказ, искренне и счастливо:

– Я надеюсь найти эту женщину. Пусть вернет все на место. Пусть

обратит вспять четырнадцать лет. Я лучше умру от опухоли, чем буду

уничтожать людей.

– Ты уверенна, что именно этого хочешь? – уточнил я у девушки.

– Да. Я не могу так больше. На моей совести больше десяти смертей. И

самое страшное, что я знаю про них все. Имена, фамилии, истории из

детства, семью. Я узнаю это все о них в момент их кончины. Вся их память

передается мне. Это больно. Это больнее рака.

– Скажи, - вдруг осенило меня, - среди них есть Левенчук и Прохоров?

Говорящая на секунду задумалась:

– Нет, таких нет.

– Хорошо, - я набрал воздух в легкие, - А я зачем с тобой еду?

– Ну, во-первых, если в моем проклятии виновата эта «бабка», то есть

шансы, что она даст ответы и на твои вопросы о даре. Или тебе просто есть, что узнать у человека с такими способностями, - а потом чуть тише добавила,

– Да и страшно мне одной к ней ехать.

Девушка задумавшись, продолжила:

– У тебя есть возможность сейчас отказаться от всего и выйти из

машины.

– Ага, именно для этого ты увезла меня от города, хрен знает куда, остановила машину посредине леса и предлагаешь выйти? Ну, уж нет, дорогуша, я еду с тобой.

Победно улыбнувшись, Олеся сразу переключила на третью передачу и