Одержимость шейха

А я беру новую бутылку вина и делаю глоток терпкой жидкости, понимая, что сегодня не остановлюсь, пока хмель не свалит меня с ног.

Зарема

Женщина вылетает из кабинета господина и, подобрав подол длинного платья, устремляется в комнату своего брата, однако встречает его раньше, в одном из коридоров, говорящим с охраной. Она останавливается, чтобы дождаться, когда он увидит ее, и, подав знак рукой, тут же уходит, зная, что вскоре они встретятся в надежном месте, где смогут поговорить без лишних ушей. Зарема дала себе слово, что скорее даст свою голову на отсечение, чем позволит огненной ведьме подняться на пьедестал к господину. Девушка и без власти непокорная, как солнечное пламя, опаляющее всех своей дерзостью, поэтому даже представить страшно, чем все обернется, если на рыжую голову этой незваной шармуты наденут корону.

Никогда не бывать этому! Долгие годы она берегла это место для своей племянницы, которой только исполнилось восемнадцать, и вскоре она прибудет во дворец. Однажды она уже гостила здесь, и ей удалось произвести впечатление на господина, но тот никогда не прикасается к женщине, не достигшей совершеннолетия.

А несколько месяцев назад господин вернулся из России и сообщил о том, что нашел себе невесту. И вот теперь из-за этой змеи Черный дворец перевернулся вверх дном, господин совершает безумные поступки из-за той, в чьей чистоте сам еще недавно сомневался. Но, даже сомневаясь, он выделил грязной девке комнату в восточном крыле. Поставил выше всех ту, что называл грязью. Сам себе противоречил, и тогда ни у кого не осталось сомнения, что господин приволок самую настоящую ведьму. Которая не заслуживала места в гареме после того, как ее прилюдно вытащили из-под чужого мужчины.

Не раздумывая ни секунды больше, Зарема рискует собственным местом во дворце и игнорирует приказ господина, чтобы предотвратить ошибку, которую он совершает. Сегодня господин не опасен, а страдания девушки она собирается приумножить в стократном объеме. Сегодня. У них есть одна ночь. И, подхватив брата за руку, они уже вдвоем спокойным шагом скрываются в чаще абрикосовых деревьев.

— Господин совсем из ума выжил, Зураб, — шепчет женщина, нервно оглядываясь по сторонам.

— Я знаю. Весь дворец знает! Джафар с ума сходит!Опозорить родного брата. Отец не простит ему этого. Глупец разжигает войну, которую никому не под силу выиграть.

— Это все ведьма вскружила ему голову. Я ведь говорила тебе — нужно сразу убирать рыжую дрянь.

— Помолчи, Зарема, — огрызается мужчина, но продолжает тише. — Я думаю. Думаю, сестра.

— Тут и думать нечего, — женщина вскидывает руки. — Отравить змею надо. Избавиться от ведьмы проклятой! Через месяц прилетает Марьям. Ты хочешь родную племянницу лишить возможности стать госпожой Аль Нук-Тум? Столько лет мы служили ему верой и правдой, а он хочет взять в жены грязную самозванку?!

Зураб освобождается от хватки сестры и начинает расхаживать взад-вперед.

— Не начинай, Зарема. Конечно я этого не хочу. Но если рисковать, то нам нельзя допустить и малейшей оплошности. Нужно сделать все как можно тише. А для этого нам нужен человек, которому эта шармута доверяет.

— Есть одна такая, — задумчиво протягивает женщина, вспоминая, что одна из прислуг помогала проклятой. И сегодня она поможет этой ведьме в последний раз. — Доверься мне, брат. Расскажи, что ты задумал?

Глава 19. Гнев Джафара

Услышав хриплый стон, открываю глаза и только спустя мгновение понимаю, что его издал я. Так же, как и замечаю, с трудом приподняв голову, что мое тело зажато с двух сторон мощными тушами львов. Совсем охамели наглые морды.

С протяжным вздохом роняю голову обратно на подушку и тут же жмурюсь от ощущения, будто мой череп раскололся на два куска. Проклятье. Вот поэтому я всегда осторожен с алкоголем. Всегда, кроме дней, когда теряю контроль.

Часто моргая, пытаюсь прояснить зрение, однако взгляд остается мутным до тех пор, пока в памяти не всплывает она, слишком быстро возвращая меня в реальность.

Одна из гигантских кошек, заметив мое пробуждение, вытягивается, зевая так, будто готова проглотить мою голову, но, как только я пытаюсь отодвинуть от себя влажный нос, получаю лапой сначала по лицу, а потом чувствую, как она лениво падает мне на живот, вырывая из меня болезненный стон. А еще напоминая о нужде, которая уже грозит разорвать мочевой пузырь.

Издевательство какое-то.

Растерев лицо агрессивными движениями, я силой расталкиваю льнущих ко мне львов, не готовый сейчас к играм, и с рычанием поднимаюсь с кровати, решительно устремляясь в ванную комнату.

Правда, даже справив нужду, я все равно не ощущаю облегчения. Будь все проклято. Даже в таком состоянии мне требуется разрядка, и мне приходится позаботиться о себе самостоятельно. Стоять и дрочить под холодным душем, представляя в голове картины с огненной ведьмой, ее манящими губами и телом, кажется, я и сейчас чувствую ее персиковый вкус, который теряю со сдавленным стоном, когда член, зажатый в ладони, напрягается и выстреливает струей спермы.

Но и тут должного облегчения не испытываю.

Рвано хватая ртом воздух, с трудом сглатываю, потому что не в силах совладать с тем, что вызывает во мне эта девушка, даже на расстоянии. А затем опираюсь ладонями о прохладную мозаику и пытаюсь успокоить долбящее по ребрам сердце. Я одержим мыслями о ней. И, чтобы не сойти с ума, накидываю на еще влажное тело халат и устремляюсь прочь из своей комнаты. Следуя к Джансу, в надежде, что сегодня не увижу скрюченное от боли тельце. В надежде, что мое появление не вызовет страха в изумрудных глазах.

Уже собираюсь толкнуть ее дверь, но почему-то останавливаюсь. Сжимаю челюсти и делаю то, чего никогда не делал в собственном дворце — стучу в дверь, чтобы получить разрешение войти. Дважды. А потом с досадой качаю головой, потому что конечно же я его не получаю.

Не имея в запасе и грамма терпения, я силой распахиваю двери, злясь на себя за подобную глупость, но когда натыкаюсь взглядом на пустую кровать, останавливаюсь.

В груди вмиг нарастает чувство тревоги, но я игнорирую его, надеясь застать Джансу в ванной комнате или гардеробе, но ни черта подобного. Ее нигде нет.

Пульс невольно учащается, стремительно разгоняя горячую кровь по венам, что запускает в собственном теле необратимые процессы.

Втягивая носом воздух, выдыхаю обратно пламя разгорающегося во мне гнева. А вскоре к тревоге примешивается и плохое предчувствие, особенно когда на глаза попадаются нетронутые таблетки и еда.

Злость в груди начинает искрить так, что я зверею, испытывая единственное на данный момент желание — убить.

Убить каждую тварь, которая должна была контролировать состояние Джансу. Ухаживать за ней у ее кровати, выполнять малейшую прихоть. И я накажу всех, если с ней случится что-нибудь еще.