Одержимый сводный брат

Брыкаться тоже не рискую, падать вниз головой вообще не хочется, а как противостоять?..

— Ты всё ещё можешь пойти со мной добровольно? — неожиданно для меня предлагает он, останавливаясь почти перед дверью и ставя меня обратно на ноги, но при этом блокируя своим телом попытки сбежать.

Как, блин, мило-то с его стороны! Выбор он мне предоставляет! Недовольно соплю, понимая, что лучше согласиться, но всё внутри меня не хочет поддаваться этим провокациям. Не смотрю, а дыру прожигаю в Егоре, который выглядит по-прежнему очень спокойным, будто никогда и не пылил. И эти смены его настроения немыслимо злят.

— С чего я вообще должна с тобой куда-то ехать? — не сдаюсь, даже под угрозой того, что могу снова попрощаться с прочной землёй под ногами. — Да ещё минут десять назад, ты меня едва ли не шлюхой выставил при отце, а теперь что? Вдруг успокоился, стоило мне сказать, что не спала с Димой? Может, я соврала, лишь бы…

Я вздрагиваю, когда Егор мощно впечатывает руки по обе стороны от моей головы. И близко так нагибается, что обдаёт губы его горячим дыханием. Глаза дикие-дикие. Я говорила, что он спокойный? Забудьте об этом, надо просто знать, где именно его спусковой крючок.

— Не провоцируй, Лина, — не говорит, буквально рычит.

Желваки на скулах ходят ходуном. Я вся вжимаюсь в дверь, пытаясь чуть отстраниться. Но не потому что боюсь. Его пряный аромат, заполоняющий всё вокруг, кружит голову, как после долгого страстного поцелуя. Я едва могу соображать, всё вокруг такое неразборчивое и расплывчатое, кроме одного — его чёртовых глаз, которые плавят и плавят.

Сжимаю руки в кулаки и с трудом сглатываю, но голос всё равно получается взять под контроль.

— А то что? — смело выдаю я, будто действительно себя так чувствую.

Хотя и не трясусь от страха. Нет, это нечто иное, что топит тело так, что от чувств лихорадит. Егор нагибается ещё ближе. А я с ума схожу от его взгляда. Хочу ещё больше его дикого огня, которым пылает, когда сжимает мои скулы пальцами. Взбешённый и одновременно опьянённый, он будто разорвать меня хочет и в то же время забрать всю себе.

— Придётся напомнить тебе, кому ты на самом деле принадлежишь, — угрожающе цедит он почти рот в рот, собственнически и одновременно презрительно, будто сама мысль, что это не так, может причинять ему адскую боль.

И почему теперь мне хочется провоцировать его ещё больше. Я знаю, что делаю. Знаю и даже не думаю отступать.

— Помнится ещё несколько часов назад, мой рот принадлежал другому.

И всё. Стена ломается. Я так быстро оказываюсь прижатой к твёрдому телу Егора, что в голове звёзды начинают взрываться от полноты ощущений. Он вдавливает меня в дверь, захватывает губы с таким остервенением, будто изголодавшийся зверь набросился на добычу. А что делаю я?

Отвечаю.

Цепляюсь за него, будто упасть могу. Руками футболку мну: на плечах, груди — везде, где пальцы бывают. Сама умираю, как хочу его получить. Ближе, теснее… и поцелуй — глубже и глубже. Оба задыхаемся, но дышим только друг другом. До дна выпиваем. Безумие, как накрывает.

Ох, ты ж…

Ахнуть не успеваю. Одно мгновение и положение меняется. Егор рывком поднимает вверх за бёдра и тут же своими впечатывается между моих ног, а меня будто пламенем пронизывает. Желание скручивает почти до боли. Сжимаю ноги вокруг него сильнее, чисто инстинктивно, жаждая унять неумолимо разрастающуюся ноющую потребность, но новые ощущения так поджаривают мозг, что перестаю соображать. Никаких отговаривающих мыслей на задворках разума. Я ведь с ума схожу, как нравится то, что получаю. Полный контакт с его телом. И тот напор, с которым Егор целует… Правильнее было бы сказать, нападает. Вторгается так яростно и агрессивно, что и глотка кислорода сделать мне не даёт.

— П…ц, сожрать тебя хочу, птичка, — выдаёт он, прикусывая мою губу.

И вниз спускается, с медленной страстью кожу покусывая. Подбородок, шею, плечо.

И почему он этого ещё не делает? На всё сейчас с ним согласна. Главное всю, чтоб забрал. Без остатка. Умереть готова, как хочу снова быть его.

Целуй, целуй, целуй…

Сама же выгибаю шею на встречу его горячим губам, которые спускаются всё ниже, к основанию шеи. Неспешные, мягкие, вкушающие, но такие голодные.

— Господи, Лина, — томно шепчет, прижимаясь губами в ложбинку у шеи, — я такой идиот.

А затем вдруг голову поднимает и смотрит прямо в глаза. Осознанно так, хотя и его потемневшие от желания глаза застланы поволокой. И пусть моя кожа и ноет от того, как по ней бьёт ожидание возвращения его губ, мне почему-то вдруг экстремально важно становится смотреть только ему в глаза, которые передают столько раскаяния и боли, что сердце начинает гореть. Хочу слышать, что скажет, потому что уже это вижу в глазах.

Егор же тяжело сглатывает, секунду берёт, чтобы начать говорить:

— Я…

И мой мир рушится. Потому что прямо за спиной в дверь кто-то мощно начинает стучать. Вздрагиваю от неожиданности и машинально подаюсь ближе к Егору, сворачивая руки на его шеи сильнее, будто спрятаться за него хочу. Мельком гляжу на дверь, а потом обратно в голубые глаза. Мозг мигом трезвеет, картинка вокруг яснее, чем когда либо, но я и не думаю отстраняться. По крайней мере, пока следом за мной не отрезвеет Кайманов и не спихнёт меня сам вниз. Но и он этого не делает. Держит крепко, как и держал, даже взгляда не думая отводить от моих глаз.

Мы оба делаем это осознанно. И оба планируем это продолжить.

— Запомни, начнём мы остановились, — хрипло говорит он, когда стук повторяется. — Но сначала я должен тебе кое в чем признаться, — добавляет и на новый стук заглядывает мне за плечо. — После того, как отделаемся от незваных гостей.

И вдруг крепко снова целует, припадая к моим губам на секунду и с мучительным звуком отрываясь от них, прежде чем растерянную и потерявшуюся поставить обратно на ноги. Егор огибает меня и уже тянется открыть дверь, как неожиданно меня ошеломляет прозрение.

Двадцать минут.

— Нет, — хочу остановить его, подрываясь вперёд, но не успеваю.

Егор уже открывает дверь. Правда, ожидания не соответствует реальности. Это не Дима.

На пороге стоит взрослый мужчина, за ним ещё один — выражения лица обоих наисерьёзнейшие, отчего нарастают нехорошие ощущения. За ними двое из нашей охраны. Егор же даже спросить не успевает, кто они, когда перед его носом появляется ксива.

— Оперуполномоченный Соболев, — представляется мужчина, а у меня сердце катапультирует к желудку. Бухает так, что на мгновение оглушает. А когда взгляд мужчины заглядывает за плечо Егора… — Я так понимаю, вы Эвелина Кайманова? — я даже кивнуть не успеваю, как он безапелляционно выдаёт. — Прошу вас проследовать с нами.