Одержимый сводный брат

Не глядя на экран, Егор блокирует телефон и, прокручивая тонкую вещицу в руках, продолжает смотреть на меня. Между нами до сих пор расстояние, не удивительно, мои ноги, даже если рядом начнётся бомбёжка, вряд ли сейчас оживут. Сам Егор, очевидно, ждёт, когда подойду к нему. Что было бы логично, ведь именно он около выхода.

Шевченко Дима? Или сразу его отец? Господи-господи-господи!

Меня ведь не было не дольше пятнадцати минут, он не мог узнать столько много!

— Ты всё? — где-то вдалеке, пробираясь через толщу панических мыслей, слышу голос Егора.

Не злой. Не обвинительный. Он вообще никакой, словно его так и не отпускает от разговора по телефону, и он спрашивает чисто автоматически. Всматриваюсь в его глаза, пытаюсь сообразить, что же это всё-таки значит.

Может он просто решил узнать, кто такой Дима? Зная Егора, удивительно было бы, если бы он решил ничего не узнавать.

Немного успокоив себя, наконец-то киваю, и Егор тоже кивает, как бы говоря: «хорошо», а потом сразу взглядом показывает в сторону выхода. По телу курсирует адреналин, ноги ощущается несколько ватными, однако довольно быстро ровняюсь с ним, и мы оба идём к двери.

Надо всё рассказать, самой, чтобы не бояться, но чем дольше мы идём в тишине к машине, тем затея всё больше кажется мне неудачной. И только уже внутри салона, когда Егор заводит мотор, атмосфера между нами становится менее напряженная. Он будто наконец что-то обдумывает и внутренне успокаивается.

— Тебе больше никуда не надо? — спрашивает он, когда мы выезжаем на большую дорогу.

В ответ я качаю головой.

— Мы домой?

И вот только на этом вопросе Егор окончательно оживает.

— Домой? — со смешком повторяет он, будто я выдала что-то нелепое, затем взглядом в меня хитрым стреляет, и я вижу, как появляется ямочка на лице от однобокой ухмылки. — Чтобы снова прятаться по углам? — Егор чётко качает головой. — Ну уж нет, у меня точно планы на тебя куда интереснее, чем торчать под надозором отца.

Смотрю не его профиль, на то, как с некоторой ленцой ведёт машину, положив левую руку на руль. На те мимолётные взгляды, что постоянно касаются моей кожи, словно не может не смотреть на меня дольше секунды, и полностью отбрасываю все переживания.

Сама втягиваюсь в эту игру.

— Со мной поделиться не хочешь?

Но ответом служит лишь его слишком бесподобная наглая ухмылка, чтобы на неё не заглядеться.

И тут я вдруг понимаю. Я счастлива?

Да я ведь действительно счастлива, так почему всё это время грузилась? Отпускает ото всего одним махом, так, что аж грудь эмоциями забивается. До точки затягивается. А потом разом взрывается. Сердце вскачь до предела.

Закусив губу, к окну отворачиваюсь, пряча не то улыбку, не то само счастье на лице. Как-то разом всё перестаёт волновать, что бы сейчас ни планировалось, оно будет вместе. Смотрю на расцветающую во всю зелень, удивляясь, как за пару недель всё затопило растительностью.

— О чем так задумалась, птичка?

О нас…

— Хочу уехать куда-нибудь, — выдаю честно.

Без деталей, но честно.

— Уехать? — как-то слишком настороженно переспрашивает Егор, что мне кажется, слышу, как его взгляд ударяется о мой висок.

Я улыбаюсь ещё до того, как поворачиваюсь к нему. Он явно думает о планах на побег.

— Ухум, — отвечаю, а Егора глаза лишь больше сужаются, явно не понимающий, как на это реагировать. — На озеро, например. Горы, — добавляю, когда ловлю краешком зрения темно-серое затемнение на горизонте.

— Горы… — повторяет Егор задумчиво, будто пытаясь вспомнить, что это такое.

А я тем временем продолжаю.

— Может, горячие источники. Ты знал, что в четырёх часах от нас горячие источники? И это только в одну сторону! В другую сторону чуть дольше, пятьсот километров где-то. Говорят, там обалденно в тёплую погоду. Лес, шашлыки, баня.

Егор всё слушает меня с задумчивым видом, изредка бросая на меня изучающие взгляды. Он видит, как я свечусь?

— С тобой, — как бы между делом бросаю я, но от контакта глаза в глаза на мгновение замираю. Сердце ёкает от его взгляда, внутри меня всё так волнуется, что голос дрожит. — Я никогда не была где-то далеко от дома. В детстве, но это, разве что, какой-нибудь санаторий, где мама пару раз приводила себя в порядок. А я просто таскалась рядом.

Сама не знаю, зачем делюсь с ним таким сокровенным. Но потом… мне можно «желать», это так неожиданно вспыхивает в голове. Теперь всё можно. Не надо следить за мамой. Казнить себя за неё. Не надо бояться Егора. С ним теперь всё можно. Но хочет ли он?

— А ты был когда-нибудь на горячих источниках?

Егор снова смотрит на меня этим взглядом, будто ему сейчас вообще что-то сложно вспомнить, когда перед ним я. От него не просто тепло, жарко, жгуче жарко.

— Нет, — качает головой, а потом тяжело сглатывает.

И вдруг начинает озираться по сторонам, словно что-то отыскать хочет. Но недолго, его лицо снова мрачнеет.

— Когда у тебя сессия заканчивается?

Я едва ли визжать не готова, осознавая, к чему он ведёт.

— В конце июня где-то, но это не беда. У меня нет проблем с предметами, могу спокойно пропустить пару дней. Разве что… твой диплом?

Егор как-то странно и слишком надменно усмехается.

— Серьёзно думаешь, что меня интересует муниципальное управление? — он одаривает взглядом, говорящим, чтобы я его не смешила. — Мой диплом с начала сентября уже лежит в деканате. Единственная причина, почему торчал в универе, это была ты, Лина.

— Я?

И снова этот взгляд: «не понимаешь?»

Не особо. То есть, как не понять факт, сказанный Егором так, будто это само собой разумеющееся.

— Из-за парней? — я едва ли не шепчу, слишком ошеломлённая, когда до меня наконец доходит суть сказанного.

Егор же лишь ведёт плечом, мол, а ты чего хотела? И… это странно, но от такого признания я улыбаюсь, попутно заливаясь краской.

— Бог ты мой, это была ревность!

— Давай, я остановлю машину, чтобы ты могла ещё на всю улицу это прокричать? — предлагает Егор, но при этом сам улыбается.

Ещё и головой качает, будто только сам понимает, насколько нелепо самому это осознавать.

— Божежтымой, — никак не могу перестать смеяться, — кто бы мог подумать, что сам Егор КАЙМАНОВ может быть так не уверен в себе!

— Я не… — тут же пытается вставить недовольно Егор, но я не могу упустить, пожалуй, единственной в жизни возможности над ним постебаться.

— Лина… — предупреждает мягко.

Но и это не срабатывает, я всё ещё смеюсь, и за этим совершенно не замечаю, как машина оказывается на обочине, а мои глаза напротив глаз Егора, когда его ладонь ложится на мой затылок. Невероятно пленительных глаз, затягивающих в такую беспробудную тьму, что боюсь мне никогда уже не выбраться.