Один взмах мотылька

Чем больше говорила соседка, тем шире становились мои глаза от удивления. Даже промелькнула крамольная мысль, что бабка просто ошиблась дверью или по какому-то странному и нелепому совпадению говорит о другом Антоне.

– А… – практически впервые в жизни не нашлась, что сказать, я.

В это время, привлеченные звонком в дверь, со второго этажа спустились Ирина и Антон.

– Тетя Клава, как поживаете? Только сегодня собирался к вам зайти.

– Здравствуйте.

– А ты, девонька, кто ж будешь? – приметила соседка Ирину.

– Меня зовут Ира. Так получилось, что я тоже здесь живу. Как и Женя, временно.

– Ага. Понятно. Антошенька, помоги мне, деточка. Это ненадолго, всего один гвоздь вбить.

– Хорошо, пойдемте, тетя Клава.

Уходя, пожилая женщина громким шепотом вещала парню:

– Милый мой, я все понимаю, сама молодою была, но это не годится, не по-людски.

– Чего, тетя Клава? – не понял намека Антон.

– Не, я говорю, что все понимаю. И не осуждаю никого. Ты парень молодой, симпатичный. Они обе девки видные. По-разному, но интересные. Но надо определяться, а чтобы с двумя сразу жить – не по-нашему это.

Что на сие отвечал Антон, мы не расслышали. Я, ухмыляясь, вернулась к готовке. Ира вертелась рядом, настойчиво предлагая помощь.

– Как поговорили? – невинным тоном поинтересовалась я.

– Теперь многое прояснилось. Раньше мне было непонятно, что происходит. Почему такой хороший парень так отвратительно себя ведет?! Будто живет по принципу: чем хуже, тем лучше.

– Не скажи, Антон, оказывается, одиноким бабушкам помогает.

– Говорю же: он хороший, добрый парень. Просто от пережитого в детстве стресса его тело будто включило режим саморазрушения, – горячо воскликнула Ирина.

– Сюда входят регулярные попойки со знакомыми и не очень людьми? Драки, дебоши, проигрыш крупных сумм в казино? Скандалы на каждой работе, на которую Антона устраивал отец? – подсказывала я. – Ира, поверь, он вовсе не такой милый парень, каким кажется в последние дни. Да его чуть не посадили недавно! Между прочим, очень вышла некрасивая история. Санину-старшему стоило немалых усилий и финансовых вложений замять дело.

– Женя, понимаешь, Антон так ужасно себя ведет специально, чтобы досадить отцу.

– Хорошенькое дело! Назло родителям можно разок напиться! Или выкурить пару сигарет! Коротко подстричь волосы и покрасить их в зеленый цвет, надеть майку со страшными рожами. Но только в том золотом возрасте, когда бурлят гормоны и происходит подростковое созревание. А у Антона Романовича давно прошел пубертатный период. Пора уметь отвечать за свои поступки! И потом, я никогда не слышала, чтобы назло родителям добровольно шли на зону! Это поистине ужасное место. Так что твой парень или совсем дурак, или слишком самоуверенный тип. Заранее знал, что отец не допустит подобного.

– Наверное, знал, что не допустит. Но не только из любви к сыну. Роман Павлович возвел соблюдение приличий в некое подобие культа. Он не мог позволить, чтобы знакомые и партнеры по бизнесу узнали о таком позоре.

– Даже если у Романа Санина и есть такой пунктик – устраивать, чтобы все было чинно, благородно, держать хорошую мину при плохой игре, что с того? Не вижу ничего плохого. За редким исключением, все, что родители делают для своих детей, делается из любви. Да, от ошибок и просчетов никто не застрахован. Но сынок уже несколько лет кряду упорно проверяет любовь бизнесмена на прочность. И если это такая игра, то на грани фола.

– Антону в детстве нанесли серьезную моральную травму.

– Ира, только не надо впутывать в нашу дискуссию старину Фрейда. Почти у каждого человека есть неприятное воспоминание из детства, которое можно назвать травмой. Кому-то собаку не купили, а очень хотелось. Кого-то заставляли играть на фортепиано, когда остальные детишки с гиканьем носились по округе. Но эти люди выросли, пережили свои обиды и работают, учатся, создают семьи, двигаются дальше. А что делает Антон? Живет у отца на содержании и придумывает сто тридцать первый способ, как посильнее ему насолить, чтобы отомстить? И что же такого страшного сделал Санин-старший?

– Я никогда и никому этого не рассказывал, – сказал Антон, который только что зашел в квартиру и, без сомнения, слышал мою последнюю фразу, – до сегодняшнего дня. И, разумеется, мне бы не пришло в голову рассказывать все человеку, которому мой отец платит заработную плату.

– Я работаю на фиксированном гонораре, кстати, довольно немаленьком, который Роман Павлович увеличил в два раза, – сочла нужным уточнить я.

– Сейчас это уже неважно. Кода я узнал, что отец нанял для меня телохранителя, да еще с безупречной репутацией, страшно испугался.

– Никак не могу определиться, эта фраза больше похожа на комплимент или на оскорбление? Нужно разобраться, что ты имеешь в виду! Начнем с первого: моя репутация вовсе не безупречна. Бывали случаи, когда я вела себя с точки зрения профессионализма просто недопустимо. Не будем далеко ходить за примером: обычно у телохранителей не принято заламывать подопечным руки и тыкать их физиономией в стол.

– Да, но Евгения Охотникова никогда не теряла подопечных. Среди ее друзей, знакомых и даже среди врагов нет ни одного, кто может, не лукавя, сказать: «Охотникова способна на подлость!»

– Хорошо, допустим, это так. И почему хорошая репутация бодигарда вызывает страх?

– Первым делом я решил: мой отец нанял тебя, чтобы избавиться от надоевшего отпрыска. Но Ирина уверяет, что ты не такая. Спасла ее от смерти, да не один раз. И еще что-то там про цвет ауры.

– Чего?! – не поняла я. – Ты решил, что Санин-старший нанял меня для убийства?! Да как этот бред тебе в голову пришел?!

– Если хорошо подумать, не такой уж и бред, – неожиданно вставила Ирина.

– Что?? И ты туда же?! Глупости не придумывайте, ребятишки!

– Нет, нет, – подключился Антон, – поразмысли сама. Поскольку в кругах тарасовских, да и не только тарасовских, бизнесменов твоя репутация хорошо известна. Так же все слышали, что в последнее время ты ходишь в друзьях у многих полицейских.

Я после этих слов нахмурилась, но промолчала.

– Даже участвовала в совместной операции полиции с Интерполом. И по слухам, встречаешься с одним известным в городе полковником из управления.

– Никто не заподозрит меня в убийстве?

– Скорее всего, народ решит, что Охотникова на этот раз оплошала. Ну а с кем не бывает? И это в самом патовом случае. И потом, разве приятели из управления не «прикроют» детектива с безупречной репутацией, девушку начальника и просто хорошего друга?