Один взмах мотылька

– Все равно глупости! Уж не знаю, из какого источника ты черпал сведения обо мне. Но создается впечатление, что он знает, что я ела три дня назад на завтрак. Так вот! В первую очередь твой источник должен был сказать, что Охотникова никогда не пойдет на подобную сделку!

– Говорил, но я не поверил. Люди меняются, и порою не в лучшую сторону.

– Нет, предположение просто бредовое. Зачем столько всего наворачивать? Куда проще просто киллера нанять. Он немного за тобой последит, дождется бурной драки в ресторане, такой, когда всеобщая свалка и неразбериха, аккуратно пырнет ножичком, и все. Молодой человек умер, отца никогда не заподозрят. Зачем тогда нанимать меня?

– Не знаю, только я очень испугался. Но Ирине верю как себе, если она говорит, что ты порядочный человек, это так и есть.

– Поэтому мы решили все тебе рассказать, – добавила Ира.

– Благодарю за доверие, – иронично заявила я, – и слушаю внимательно.

– Когда я был пятилетним ребенком, мы с мамой попали в аварию. Дело было зимой, мы решили отправиться в загородный дом. Очнулся я уже в больнице. У меня было несколько пустячных переломов ребер, один сложный – ноги и небольшое переохлаждение.

– А мама?

– Она не выжила. Окружающие сначала пытались мне лгать, выдумывать истории о заграничном турне и прочую чушь. А я уже с того самого мгновения, как очнулся, знал, что мамы нет в живых.

– Так обычно и бывает, детей пытаются беречь, ограждать от ударов судьбы. Неужели за эту ложь ты так возненавидел отца?

– Нет, конечно. Все дело в том, что еще до аварии я случайно подслушал разговор отца. Забежал в его кабинет, неслышно, на цыпочках и спрятался за бархатной портьерой, хотел напугать, пошутить так. – Антон горько хмыкнул и продолжал: – Отец говорил с кем-то по телефону. Слов собеседника я не слышал. Но фразу, которую произнес отец, запомнил на всю жизнь: «Срочно избавьтесь от нее и от щенка!» – он говорил злобным, рассерженным голосом. С ненавистью цедил сквозь зубы. Тогда я не понял, о чем идет речь, и, разумеется, мне не пришло в голову, что это распоряжение насчет судьбы жены и сына.

– А когда произошла автокатастрофа… – подсказала я.

– В голове словно лампочка зажглась. Я моментально все понял. И возненавидел отца лютой ненавистью навсегда.

– Думаю, что подсознание Антона включило режим саморазрушения из-за пережитого стресса и духовного конфликта. Их с матерью предал человек, которого Антон любил, кому доверял, – поясняла Ирина.

– Скажи, Антон, а ты делился с кем-либо своими подозрениями? Может, с отцом разговаривал? – уточнила я.

– Нет, никогда. Наверное, я вообще разучился доверять и отцу, и всем людям вокруг.

– А сколько лет тебе было тогда?

– Шесть почти исполнилось.

– Значит, около восемнадцати лет ты жил в постоянном страхе, терзаемый мыслью, что твой собственный отец – жестокий и коварный убийца?

– Он просто отдал распоряжение и, очевидно, заплатил за выполненную работу. Ну да, примерно так.

– Не знаю. Что-то тут не вяжется. Роман Санин, конечно, человек жесткий, довольно авторитарный, грубоватый. Но чтобы убить, нужен повод. Как говорят коллеги-следователи, мотив. Ты думал об этом?

– Конечно, всю голову сломал.

– Есть варианты?

– Нет пока. Мама не была богатой наследницей. Не имела любовника. По отзывам людей, которые помнят их в то время, мама с отцом были любящей, гармоничной парой. По крайней мере, они производили такое впечатление. Но, как это часто бывает, за благополучным фасадом могли скрываться серьезные проблемы.

– Вполне возможно – абсолютно безоблачных отношений не бывает. Но если люди чем-то не устраивают друг друга, они разводятся. Зачем же убивать? А знаешь, что еще странно?

– Нет.

– Ждать лет двадцать, чтобы уничтожить выжившего сына. Логичнее было повторить попытку через некоторое время после неудавшегося покушения, коль уж решил и от ребенка избавляться.

– Я думаю, сначала он боялся, что повторная попытка убийства будет выглядеть слишком подозрительно. Ну а потом привык, передумал, мало ли что еще.

– А затем твои выходки отца так достали, что он решил не поскупиться, нанять одного из самых дорогих телохранителей, чтобы покончить с отпрыском раз и навсегда? Это глупо, все равно что ехать в Турцию через Сибирь. Тот образ жизни, который ты выбрал, открывал в этом плане неограниченные возможности. Сосчитай сам: пьяная драка, острое алкогольное отравление, вовремя неоплаченный карточный долг, неудачное падение, суицид, удушение рвотными массами.

– Фу, ну это уж слишком, – скривился парень.

– Вовсе нет, на досуге почитай статистику патологоанатомических отчетов. И поверь, никто вокруг не удивится, что паренек, ведущий подобный образ жизни, кончил плохо и во цвете лет. Ни у кого – ни у партнеров отца, ни у полицейских – не возникнет лишних вопросов. Так что прости, если разочарую: наняв меня, твой отец проявил беспокойство и заботу. То есть пытался защитить. А те слова, услышанные в детстве, Антон, возможно, ты понял что-то не так. Или речь шла о ком-то другом. Ужасно, но к вам с матерью отношения не имеет. Всем известно, что фразу, вырванную из контекста, можно трактовать по-разному. А слов собеседника отца ты слышать не мог, даже не знаешь, кто это был.

– Но мама погибла! Мы попали в аварию сразу после этого разговора.

– Но «сразу после» вовсе не всегда означает «вследствие». ДТП могло быть простым совпадением.

– Женя, скажи, а можно это как-то проверить? – подала голос притихшая Ирина.

– Конечно, времени прошло немало. Но в базе данных ГАИ происшествие храниться должно. А если был летальный исход, обязательно проводилось следствие.

– Думаю, отец приложил усилия, чтобы все прошло без сучка без задоринки.

– Даже в этом случае должны сохраниться материалы о происшествии. Ира права, идея отличная. Мы сами во всем разберемся. Если дело замяли, будут наблюдаться нестыковки, нехватка документов, и сразу станет понятно многое. Другого пути я не вижу. Покопаемся в этой старой истории. А давний приятель мне все необходимые сведения достанет. И если возникнет надобность, проконсультирует, он в ГАИ служит много лет. Опыт имеется.

– Хорошо, давайте проверим.

– Правда, есть еще один вариант, – заявила я притихшим ребятам, – напрямую спросить у твоего отца.

– Виноват ли он в маминой смерти? Или что имел в виду, произнося ту фразу?

– Да, примерно так. Иногда самое простое решение – самое лучшее.

– Он солжет и глазом не моргнет. Выкрутится, еще и пустит скупую мужскую слезу от разочарования в людях. Нет, сначала все проверим с аварией.

– Хорошо, поиск сведений, вероятно, займет некоторое время, не буду откладывать в долгий ящик звонок.

* * *

С Пашкой Кожевниковым, двоюродным братом Генки Петрова, мы были знакомы уже много лет. В Ворошиловке, правда, Павел не обучался, но когда мы большой компанией курсантов отправлялись развлекаться на выходных или в увольнении, младший брат Генки постоянно вертелся рядом. С тех пор мы поддерживали дружеские отношения. Виделись, правда, редко, но зато переписывались и созванивались регулярно.

Спустя годы судьба забросила Павла в Тарасов. Так что встречаться мы стали чаще. Тем более что я беззастенчиво пользуюсь служебным положением приятеля. Когда нужно решать вопросы с оформлением документов на машину или, как сейчас, требуется доступ к базам данных ГАИ. Павел Кожевников дослужился до звания капитана. Постоянно жалуется, что готов уволиться к чертям, так все достало. А мы с Генкой посмеиваемся, уверяя, что Пашка ГАИ не покинет, пока не станет полковником, никак не меньше.