Один взмах мотылька

– Но? – подсказала я, расслышав в голосе Антона нотки сомнения.

– Не знаю! – страдальчески сморщил он лицо. Прикрыл руками, помолчал немного.

– Хочешь сказать, что документы тебя не переубедили?

– Не знаю. Я столько лет считал виновным отца, что привык к этой мысли, сжился с ней. А теперь, оказывается, все не так просто!! Но что же тогда означал тот разговор?! Кого отец приказывал убить?! Кого еще мог так называть?!

– В этой ситуации я могу помочь только таким образом: позвонить Пашке и попросить его прокомментировать документы с точки зрения опытного офицера, который проработал в ГАИ долгие годы.

– А вдруг отец много лет назад заплатил кому-то?! И они подчистили все концы так, чтобы никто не подкопался?! Даже опытный офицер ГАИ?!

– Чисто теоретически это возможно. Но я не верю, что картина будет идеальной. Подчистки всегда заметны, особенно опытному глазу. Будут неясности, шероховатости и нестыковочки, способные насторожить и усомниться в подлинности документов или правдивости фактов, а значит, и всех событий.

– Хорошо. Спроси, что приятель по этому поводу думает, – согласился Антон.

– Еще не слишком поздно, сегодня и наберу.

– Я совершенно не запомнил, что произошло в момент аварии. Почему так? У меня ведь хорошая память, проверял специально! Но сколько ни пытался, этот отрезок времени выпадает. В сознании словно зияет громадная черная дыра.

– Ты был еще очень маленький, может, просто задремал? Вот и не видел ничего, – ласково утешая, похлопала по ладони молодого человека Ирина.

– Или это своеобразная реакция организма на пережитый стресс. Все выжившие участники ДТП, как правило, рассказывают, что сама авария произошла очень быстро и они даже ничего толком не успели понять. Ответить более или менее внятно на вопрос «Что конкретно случилось?» может только водитель. Разумеется, если этот человек выжил, – добавила я, – прости.

– Ничего, столько времени прошло. Я привык, что мамы рядом нет. Жалко, что ей нельзя задать несколько вопросов, поговорить о том происшествии и вообще нормально проститься.

– Ты же понимаешь, есть вещи невозможные.

– Вообще-то это не совсем так, – скромно опустив глаза, проронила Ирина.

– Чего?

– В каком смысле?

– Кто искусно владеет настоящей магией, для того невозможного, – девушка выдержала небольшую паузу, подбирая нужное слово, – мало.

«Ну вот, начинается! Заговоры-привороты! – думала я, тщательно следя за выражением своего лица. – По-моему, различные гадания, предсказания гораздо безобиднее. И безопаснее для оракула, кстати. В случае чего всегда можно заявить что-то типа: «В события вмешалась полная луна, оказывая влияние на Сатурн, находящийся в седьмом доме», или так: «Высшие силы не одобрили ваш выбор. Поэтому события пошли по-другому».

– Так что конкретно ты предлагаешь? – оживился Антон.

– Есть один заговор. Он расширяет границы сознания и дает возможность пообщаться с потусторонним миром.

– Расширяет границы сознания? – насторожилась я. – Наверное, не обошлось без особых травок? – попыталась пошутить.

– Ты, Женя, совершенно права. Заговор работает только в комплексе с выпитым отваром специальных трав, среди которых есть весьма редкие.

– А какие бывают побочные эффекты? Они достаточно изучены?

– Вполне, – спокойно улыбнулась Ирина.

Познавательный разговор увлек настолько, что мы и не заметили, как миновали все улицы и перекрестки, отделявшие нас от дома. Припарковав «фольк» во дворе, мы зашли в квартиру. Прошли в кухню и дружно занялись приготовлением ужина, продолжая прерванную беседу, которая плавно переросла в небольшой диспут.

Антон, воодушевленный перспективою, которую открывали заговор с невиданным зельем, рвался тут же все на себе испробовать. Я, памятуя, что не просто присматриваю за молодым человеком, но и охраняю, резко возражала против подобных экстренных мер.

– Что, если твой отец действительно не собирался вас тогда убивать? И от тебя избавляться вовсе не хотел?

– Это же отлично! Правда, тогда выходит, что я все эти годы вел себя как свинья и настоящий хам. Трудно представить, что отцу пришлось пережить. Сколько унижений, оскорблений я нанес ему своим поведением! Не говоря уже о финансовых потерях.

– Сокрушаться будешь позже. Сейчас я не на то намекаю.

– А на что тогда?

– Пытаюсь представить, что скажет Роман Санин, когда мы с Ириной угробим его единственного сына, проведя не совсем научный эксперимент!

– Ничего не бойтесь! Это старинный семейный рецепт. Он передается из поколения в поколение, от матери к дочери и проверен веками.

– Если метод безопасный, стопроцентно действующий и неимоверно расширяет границы сознания, почему он не используется повсеместно?

– Ты задала сразу несколько вопросов. Рецепт передается только членам семьи и относится к тайным знаниям.

– Не для всех, значит? – уточнила я.

– Именно. Стопроцентной гарантии я не обещала, но это хорошая возможность.

– То есть и работает не на всех?

– По сути, человек, чтобы пообщаться с умершими близкими, начинает взаимодействовать со своим собственным сознанием. Так что результат строго индивидуальный.

– А как же безопасность? – Я скосила глаза на Антона, сосредоточенно нарезающего луковицу для приготовления омлета по-австралийски. – Вдруг произойдут необратимые изменения в психике?

– Я готов рискнуть, – бодро выдал парень.

– Правда? А я нет! Что там за травы-то? Вдруг его откачивать придется?! – настаивала я, нарезая овощи для салата.

– Состав тебе не скажет ни о чем, да я и сама рецепт не помню досконально. Но, – Ира повернулась к Антону, – Женя права, риск негативных последствий все же имеется. Так что нужно хорошенько взвесить «за» и «против» и только после этого принимать решение.

– Если что-то пойдет не так, вы заметите и окажете необходимую помощь, – изрек Антон, – да ладно вам, девчонки, не напрягайтесь. Все будет хорошо.

– А если нет?

– Я готов пойти на любой риск, чтобы узнать, что тогда произошло. И больше не изводить себя, даже если это тяжело или неприятно.

– И даже если подсознание ненароком выдаст тебе ту версию событий, в которую все это время ты верил? – тихо проговорила я. – Как поведешь себя тогда?

– Вернее, Женя хочет сказать: если выяснится, что твой отец виновен? – поправила меня Ира. – Что ты предпримешь?

Повисла пауза, мы ждали, Антон не торопился с ответом. Я внимательно смотрела на Иру. Девушка застыла, кажется, даже перестала дышать.

– Не знаю, как я буду относиться к отцу и жить с этим дальше. Но, если вы намекаете на тот образ жизни, который я вел последнее время, не переживайте. У меня был шанс посмотреть на свое поведение со стороны и осознать всю пагубность подобного пути.