Одиссея Талбота

39

Абрамс и Кэтрин вышли из метро у аллеи Форт-Гамильтона и побежали на север, попав на Проспект-Парк, площадью в пятьсот акров, протянувшийся вдоль Саут-Лэйк-драйв. Гористый ландшафт парка вкупе с обильной растительностью создавали прекрасные возможности для засады, но Абрамс знал парк, как свои пять пальцев и прекрасно представлял, откуда можно ждать неприятностей.

Они свернули на север, на Ист-Лэйк-драйв, пробежали вверх по Бриз-Хилл, мимо лодочной станции, добравшись до зоопарка, скрытого в зелени. На крутом подъеме, который назывался Бэттл-Пасс-Хилл, они перешли на шаг и остановились на вершине холма. Абрамс посмотрел на запад, в сторону Лонг-Медоу – полоски луга, которая вполне могла сойти за деревенское пастбище. Кэтрин смотрела на северо-запад, на открытое пространство Кашмирской Долины, где отдыхали стаи перелетных птиц.

– Хорошее место для обзора, – сказала Кэтрин, усаживаясь на траву, чтобы перевести дыхание. Абрамс опустился рядом с ней на колени, вытирая рукавом пот с лица. Кэтрин добавила: – Мне кажется, что здесь был командный пункт Вашингтона во время битвы за Лонг-Айленд.

Абрамс кивнул:

– Да, он выбрал подходящее место для наблюдения за противником.

Она улыбнулась и огляделась вокруг.

– Я не вижу никакого противника… Приличная праздничная толпа.

– Да, я тоже не думаю, что Торп любит скопления людей. Нам, пожалуй, стоит вернуться на метро ко мне домой.

Она немного подумала и предложила:

– Давайте все-таки завершим маршрут по парку.

Абрамс лег на спину в траву.

– Этот парк меня доконает.

– У вас все идет хорошо, а вот ложиться не стоит.

Он ничего не ответил, глядя в небо. Через несколько секунд он сказал:

– Я видел этот вертолет и раньше.

Кэтрин посмотрела вверх: на север улетал маленький серый вертолет.

– Да, я тоже его видела. – Она поднялась. – Пойдемте, а то у вас мышцы затекут.

Абрамс медленно поднялся.

– Притворяться стариком нравилось мне больше.

– Не пугайтесь, на этот раз мы просто немного пройдемся, – успокоила его Кэтрин.

Они начали спускаться по тропинке, сбегавшей вниз по склону холма.

– Это мог быть полицейский вертолет, – сказала Кэтрин.

– Возможно, но я не успел определить модель. Они используют вертолеты «Белл», этот же выглядел несколько иначе.

Кэтрин искоса взглянула на него.

– Так у вас есть «крыша» в полиции?

– Ведь я уже не полицейский.

Некоторое время они шли молча, затем он снова заговорил:

– Вы понимаете, что он может убить вас в любой момент? На катере по пути в Глен-Коув, например? Или может задушить вас подушкой в постели?

– Что вы хотите этим сказать?

– Хотя, может быть, он и не собирается вас убивать, а хочет всего лишь похитить, чтобы допросить.

Кэтрин подумала о мансарде над квартирой Питера.

– Тогда он мог бы просто пригласить меня выпить в «Ломбарди».

Абрамс проговорил:

– Один паук сказал мухе: «Заходи в мою маленькую прекрасную комнатку. Она лучшая из всех, что мне удалось сплести». И муха пошла. В ваших отношениях с Торпом это возможно?

– Я бы пошла, если бы рассчитывала узнать что-то новое, – просто сказала Кэтрин.

– Но вас пришлось бы прикрывать. И вот если бы вы не вышли оттуда, то Торпу было бы уже некуда деваться. Я считаю, что Торп использует вас для того, чтобы подобраться ко мне. Он рассчитывает одним выстрелом убить двух зайцев. У него мало времени. Между прочим, меня он собирается убить, потому что меня бесполезно допрашивать.

Кэтрин с некоторой язвительностью произнесла:

– Это что, образчик ваших способностей к дедукции? Или вы снова слышите голоса свыше?

– Просто я пытаюсь думать так же, как он. Торп, конечно, умен, но вполне предсказуем.

Она немного помолчала.

– Что же получается? Питер использует меня как приманку, чтобы вытащить наружу вас, а вы используете меня как живца для того, чтобы заманить его?

– Что-то в этом роде.

– Хотя бы честно. Слушайте, вас, судя по всему, не очень-то волнуют во всем этом деле соображения государственной безопасности?

– Когда моя собственная жизнь будет уже вне опасности, я смогу серьезно подумать и об этом, но сейчас мой главный мотив – не «счастье народа превыше всего», «salus populi suprema lex», a «lex talionis», то есть возмездие. – Абрамс произнес латинские изречения с итальянским акцентом.

Когда они приблизились к мемориальной арке в Гранд Арми-Плаза, она сказала:

– Мы договорились с Питером, что, если не встретимся здесь, я поеду на метро назад в Манхэттен. Вы поедете со мной?

Абрамсу показалось, что он прочитал в ее глазах открытый призыв.

– Да, – ответил он.

– Хорошо, давайте подождем еще пять минут.

Абрамс ждал молча, посматривая на часы чаще, чем это было нужно. Он поглядел в том направлении, откуда они пришли, и проговорил:

– А вот и кролик Питер прыгает нам навстречу.

Кэтрин повернулась в ту же сторону и увидела приближающегося Торпа, одетого в коричневый с синим спортивный костюм. Абрамс прошептал:

– Если обычно вы при встрече целуетесь, то сделайте это и сейчас.

– Я не очень хорошая актриса.

Торп, приближаясь к ним, замедлил бег.

– Так-так, мужчина и женщина – марафонцы. Прекрасно выглядите. Хорошо пробежались?

Кэтрин чмокнула его в щеку.

– Да. А что случилось с твоим носом?

Торп дотронулся до кусочка пластыря на ноздре.

– Как обычно, чистая случайность.

– А что с пальцами? – спросил Абрамс.

Питер взглянул на два забинтованных пальца.

– То же самое, что и с носом. Почему вы так возбуждаетесь при виде моей крови?

– Вид крови пробуждает во мне любопытство.

– Типичный полицейский, – хмыкнул Торп.

– Ты почему-то очень бледный, – вмешалась в разговор Кэтрин.

Он пропустил ее замечание мимо ушей.

– Послушайте, что здесь такое творится? – Торп окинул взглядом парк. – Какое ужасное место! Эти коляски с детьми, маленькие дикари на велосипедах, панки на досках, а вдобавок ко всему еще и собаки, которые так и норовят покусать джоггеров. – Он почесал в затылке и весело сказал: – Вот что, давайте пробежимся по кладбищу Гринвуд. Много зелени, пятьсот акров земли, а вокруг – только никому не мешающие покойники.

– Джоггинг на кладбищах запрещен, – заметил Абрамс.

– Да брось ты, Тони, – улыбнулся Торп. – Я уверен, ты бегал по кладбищам. По-моему, ты любишь одиночество.

– Там тоже может быть много народу, – сказала Кэтрин. – Ведь сегодня День поминовения.

– Это старое кладбище, – возразил на ее замечание Абрамс, – последние крупные захоронения делались там лет шестьдесят назад. Так что посетителей будет немного.

Торп хлопнул в ладоши и начал бег на месте.

– Ну что, ребята, давайте за мной.