Одиссея "Варяга"

– Рад бы их выпустить, но они уже и сами сбежали. Хуже того, когда я их попросил показать нам, где находятся кингстоны в машинном отделении, эти крысы сами в нем заперлись. Так что некомбатантов тут нет. А откуда вы взялись на мою голову, мичман с "Варяга", он же две недели тому как погиб? И что это был за взрыв во второй кочегарке?

– Ну, положим, слухи о смерти "Варяга" нами несколько преувеличены, а насчет взрыва, если вы не возражаете, поясню позже. Я полагаю, что предложение о сдаче будет вами отвергнуто?

– Безусловно. У меня приказ моего императора доставить крейсер в Йокосуку, и я обязан его выполнить.

– Понимаю, но вынужден воспрепятствовать. "Ниссин" отсюда пойдет во Владивосток или на дно. Значит, сдаваться вы отказываетесь?

– Безусловно. Если "Ниссину" не судьба попасть в Йокосуку, как приказал мой император, то вариант на дно меня вполне устраивает. По моим расчетам, мы очень скоро все вместе перенесемся в храм Ясукуни. А мы тут в кочегарке, знаете ли, просто отвлекаем ваше внимание от основных событий.

– Если вы о подрыве погребов, то боюсь, что они уже под охраной моих людей. И судя по стрельбе, что я слышал минут пять назад, взрыва не будет.

– Ну что же, тогда мы откроем кингстоны, и...

– И мы лишимся одного котельного отделения из четырех, на пару дней, необходимых для его осушения, а машинное вам не затопить, сами проговорились, что там итальянцы заперлись. Им наша с вами война до одного места.

– Зато мы умрем, как подобает самураям!

– У меня к вам есть предложение получше. Вы, как я заметил, изрядно управляетесь с катаной? Как насчет сравнить европейскую и азиатскую школы фехтования в действии? Один на один, я надеюсь, у вас вторая катана найдется? Впрочем, златоустовская шашка, пожалуй, не хуже будет.

– Гайджин, [50] [51] я вас зарублю быстрее, чем кусок угля сгорает в топке. Но зачем мне это нужно, или как говорят наши друзья англичане, "что я с этого буду иметь"? Бизнесмены, восточные демоны их раздери... Наверняка они вам и доложили о нашем местоположении на корабле, да и о численности рассказать не забыли?

50

Гайджин - "внешний человек", иностранец. Слово также имеет значение "варвар".

51

Традиционно в средние века самураи испытывали остроту мечей на телах пойманных разбойников. Как-то раз один из них даже посетовал, "знал бы, что сегодня попадусь, наелся бы камней, чтоб ты меч себе сломал".

– Не без этого, джентльмены, одно слово. Вернемся к условиям дуэли. Я гарантирую вам и всем японским подданным на борту пропуск на берег...

– И когда же вы у себя на западе поймете, что для нас, японцев, долг важнее, чем жизнь? Мне на берегу делать нечего, если это не пирс Йокосуки, к которому пришвартован "Ниссин"!

– Там вы сможете оповестить о захвате крейсеров Того, и у него будут неплохие шансы нас перехватить. Это единственное, что вы можете сделать для того, чтобы ваш "Ниссин" не был переименован в "Сунгари" и попал в Йокосуку, а не во Владивосток.

– А если победите вы?

– Вы складываете оружие и даете слово, что до Владивостока никакого сопротивления или сеппуку ни в вашем исполнении, ни от кого из ваших людей я не ожидаю.

– А что помешает вашим людям перебить нас всех после того, как я вас зарублю, мой наивный молодой друг с "Варяга", простите, не запомнил вашего имени?

– Слово русского офицера и дворянина. Большего предложить не могу. Но поверьте, этого достаточно.

– Олл райт, я принимаю ваши условия и выхожу, все равно у меня на ногах осталось шесть человек и никакого оружия, кроме двух катан и вакидзаси. Посмотрим, умеют ли русские офицеры держать слово, если им это не выгодно!

– Умеем. Тем и отличаемся от некоторых из наших с вами британских коллег. Откуда я, по-вашему, узнал о вашей численности и об итальянцах на вахте? От уважаемого Боссета, которому жуть как не хочется помирать за Японию.

Лязгнули задрайки водонепроницаемой двери и в коридор вышли шестеро японцев, поддерживающие еще одного, раненого. Первым с гордо поднятой головой шел Масао. Всем своим видом самурай выражал презрение к неминуемой смерти. Василий так и не понял, как это удавалось японцу, притом, что на его лице застыла непроницаемая маска, не отражающая никаких эмоций. Коротко поклонившись будущему сопернику, японец сбросил китель и произнес только одно слово:

– Начнем?

Поклонившись в ответ, Балк задал встречный вопрос:

– Каковы правила нашего поединка, господин лейтенант?

– Мой юный друг, какие правила могут быть на войне?

– Ну, например, поединок ведется до смерти или до первого ранения? Какое оружие может быть использовано?

– Какая страна будет владеть этим прекрасным крейсером, это вопрос жизни и смерти, не так ли? А по поводу оружия, вам все же нужна катана? Или что вы имеете в виду? Деритесь, чем хотите.

– Со своей стороны я обещаю прекратить поединок и оказать вам медицинскую помощь, если ранение не позволит вам продолжать бой...

– Мичман, не тяните время. Мы будем драться или нет?

– А по поводу оружия, я только хотел уточнить вопрос использования револьверов, типа этого.

Масао так и не понял, откуда в руке мичмана материализовался револьвер, но к моменту когда он выхватил меч их ножен, черный зрачок ствола уже смотрел ему между глаз. От самоубийственного рывка с мечом на пулю Масао спас спокойный голос русского мичмана. А также то, что револьвер по дуге отлетел в толпу казаков и русских матросов за мгновение до того, как он прыгнул.

– Как видите, Россия немного ближе к востоку, чем Британия, мы не столь склонны к обжуливанию противников. И более щепетильны в вопросах чести. Хотя де-юре, после вашего отказа от ограничений на используемое оружие, я мог прострелить вам голову, и, с точки зрения британского джентльмена, не нарушил бы данного слова. На будущее будьте осмотрительнее с белыми противниками, мой любезный лейтенант. И давайте больше не будем пытаться вывести противника из себя до боя. А драться я буду русской шашкой, привычнее, знаете ли.