Одна из нас лишняя

— Именно. «Стилобат» ведь не потому прекратил сотрудничать с нами, что мы в чем-то подвели его, затормозили выполнение заказа и так далее. Просто иметь дело с болгарами выгоднее, тут уж ничего не возразишь, — Давнер глубоко вздохнул.

Создавалось впечатление, что «насыщенный днями» и вкусивший от жизни как добра, так и зла и потому смирившийся с положением вещей патриарх делится своей печальной мудростью и заботами с наивным подростком, который вряд ли сможет его понять. Глаза Виктора Захаровича теперь светились чем-то похожим на благодушие.

— А у «Стилобата» есть какие-нибудь серьезные конкуренты в архитектурном бизнесе?

— Ну, возьмите хотя бы те фирмы, которые я уже называл, сами понимаете, конкуренция — двигатель прогресса!

Он произнес эту банальность так многозначительно и веско, как будто впервые изрекал эту набившую оскомину фразу.

По его лицу нетрудно было заключить, какое облегчение доставило ему это истертое до дыр клише.

— А если, положим, «Стилобат» снова бы решил сотрудничать с вами, вы бы согласились наладить с ним отношения? — задала я провокационный вопрос.

— Если бы да кабы! — усмехнулся Давнер. — Я не привык мечтать или думать в условном наклонении, — уклончиво ответил Виктор Захарович.

— А что бы вы, например, предприняли, чтобы склонить «Стилобат» к сотрудничеству? — я не спешила отступать.

— Не пойму, к чему вы клоните… — Взгляд Давнера опять стал напряженным и недружелюбным. — Я ведь вам уже сказал, что против болгар не попрешь, так чего же с ума сходить?

— А как вы думаете, могла бы верхушка какой-нибудь из конкурирующих фирм напрямую обратиться к своей «крыше», чтобы при помощи угроз решить вопрос в свою пользу? Я имею в виду, смогла бы она прибегнуть к физической силе, чтобы заставить «Стилобат» восстановить сотрудничество с ней?

— Это явно не по адресу. Откуда мне знать, на что могут решиться те или другие люди? — скептически пожал он плечами.

— То есть вы бы так не поступили? — не унималась я.

Может, подсознательно во мне кипело желание снова вывести из себя эту дежурно улыбающуюся конторскую крысу?

— Избави бог! Видите ли, согласно психологическим особенностям нации, к которой я имею честь принадлежать, я не склонен бунтовать против велений судьбы…

«Ну вот, оседлал свой национальный фатализм! — с досадой подумала я. — Почему это, стоит еврея спросить о чем-то действительно важном, он тотчас начинает прикрываться „психологическими особенностями своей нации“ или заботой о благе семьи и клана?»

— Ладно, — миролюбиво сказала я, довольная своим зондированием этого представителя самой фатально настроенной части человечества, — хотя вопрос о смиренной мудрости вашего легендарного народа весьма спорен. Видите ли, Виктор Захарович, бунтарство — обратная сторона фатализма…

— Все это, конечно, очень интересно, — Давнер демонстративно отогнул рукав пиджака и посмотрел на циферблат массивных часов из титанового сплава, — но у меня решительно не остается времени, чтобы…

— Не беспокойтесь, я уже закругляюсь…

Через несколько минут я действительно покинула кабинет Давнера и, пройдя коридор, вызвала лифт. Но, немного подумав, вместо того чтобы шагнуть в распахнувшиеся двери, повернула на сто восемьдесят градусов и снова пошла по коридору. Теперь я остановилась перед дверью с табличкой: «Главбух Сараязова Фатима Камоловна» — и, постучавшись, вошла.

Глава 5

Пообщавшись со вторым за это утро главным бухгалтером (таким же скрытным, как, вероятно, все главбухи на земле) и с некоторыми рядовыми сотрудниками «Арх-Модерна», из прохлады кабинетов я вновь вынырнула в клейкую жару конца июня. Замеченные мной на горизонте тучки вовсе не торопились укрыть изнывающих от палящих лучей тарасовцев.

Прикинув, что до двух часов я еще успею где-нибудь перекусить, я отправилась в «Репризу» — кафе, куда частенько заглядывали люди, бывшие, мягко говоря, не в ладах с законом. Но зато там были установлены мощные кондиционеры, шеф-повар был мастером своего дела, а расторопные официантки не заставляли себя долго ждать.

По профессиональной привычке я выбрала столик у окна, сидя за которым можно было не только контролировать вход, но и краем глаза наблюдать за всем, не слишком большим, залом. Заказав обед, я окинула взглядом немногочисленных посетителей, среди них одно лицо показалось мне знакомым. Ну да, это же тот самый бугай в спортивном костюме, с которым я чуть не столкнулась у лифта пару часов назад!

Он и два его приятеля, одетые тоже по-спортивному — в цветные баскетбольные майки и длинные, до колен, шорты, — уже заканчивали свою трапезу. Они что-то деловито обсуждали, размахивая руками, запивая обед добрыми порциями пива. Впрочем, бугай пил только минералку, бросая отрывистые, рубленые фразы.

Когда мне подали закуску — салат из краснокочанной капусты и свежих помидоров, сдобренный соком лимона и оливковым маслом, — троица дружно поднялась из-за стола и направилась к выходу.

Раздвинув немного бледно-сиреневые пластинки жалюзи, я поняла, почему бугай пил только водичку. Он садился за руль большого темно-серого (почти черного) «БМВ». Машина стояла на самом солнцепеке, но, усевшись в нее, никто почему-то не опустил затемненные стекла. Наверняка у них стоит кондиционер.

Быстро разделавшись с обедом, я рванула в таксопарк.

Из трех ворот, предназначенных для въезда и выезда таксомоторов, работали только одни.

Шлагбаум, загораживающий проезд, регулярно поднимался, открывая проезд для очередной машины.

Остановив свой «Фольксваген» рядом с контрольно-пропускным пунктом, я вошла в конторку. Сидевший в душном помещении невысокий предпенсионного возраста мужчина с широкой плешью недобро покосился на меня, но, когда я сказала, что мне нужно найти человека, которого подвозил вчера Виктор Зарубин, сменил гнев на милость.

— Виктор скоро должен подъехать, у него сейчас смена кончается, можешь здесь посидеть.

— Спасибо, я подожду в машине, — я показала в окно на своего «жука».

Открыв обе двери, чтобы продувало сквознячком, я устроилась за рулем, немного откинув спинку сиденья, и.., задремала. Из полусонного состояния меня вывел незнакомый баритон:

— Ты, что ль, меня ждешь?

Приоткрыв глаза, я увидела высокого, худого, как вяленая чухонь, парня лет тридцати, склонившегося ко мне.

— Мне нужен Виктор Зарубин, это вы? — Я быстро сбросила с себя остатки сонливости.

— Я, ну и что?

Выскочив из машины, я сунула ему в руки фотографию. Что-то еще должна сказать, только вот что? Мысли роились у меня в голове, набегая одна на другую.

— Вы вчера подвозили этих двоих из аэропорта?

Виктор мельком взглянул на фотографию и пожал плечами.

— Разве всех упомнишь…

— А Володя усатый сказал, что у вас хорошая память и вы обязательно мне поможете, — вспомнила я совет коллеги Виктора.

— Че ж ты сразу не сказала, что от Усатого? — Виктор моментально сменил тон. — Ну, подвозил я этих педиков, с московского рейса.