Однажды в Америке (др. перевод)

— Знаете что, Краунинг, — спокойно произнес я, — вы рассуждаете как типичный бизнесмен. Сначала вы сами создаете прецедент, а потом, когда кто-нибудь следует вашему примеру и использует ваши методы, вы набрасываетесь на него с бранью, называя его гангстером, шпаной или как-нибудь еще. Разумеется, ваши слова вполне справедливы. Вы называете вещи своими именами. Но почему вы считаете гусей только на чужом дворе? — Все рассмеялись, кроме верзилы. — Серьезно, Краунинг, посмотрите на себя. Мы, — я обвел рукой комнату, — открыто называем себя гангстерами. Но, будучи гангстером и говоря со знанием дела, я должен заметить, что именно вы, так называемые честные бизнесмены, привлекли нас к участию в трудовых конфликтах. Вы следите за моей мыслью? Да, это вы, работодатели, первыми обратились к нам и показали, каким выгодным может быть этот бизнес. Возьмем, к примеру, нашу ситуацию. Вы привлекли к делу Сальви и его людей. Он получал от вас деньги, верно? Но, кроме гангстеров, вы, добропорядочные и законопослушные бизнесмены, подкупали также и профсоюзных боссов. Разве это не уголовное преступление?

— Я ничего подобного не делал, и вы не сможете это доказать!

— Ладно, Краунинг, не надо кричать. Я просто говорю с вами. Я ничего не собираюсь доказывать. Я лишь повторяю вам то, что говорил мне Фитц. Он рассказал, что несколько лет был у вас на содержании, в чем я ничуть не сомневаюсь. Я знаю по опыту, что это обычная практика у деловых ассоциаций, хотя каждый бизнесмен в отдельности наотрез сие отрицает. Вы же знаете этих лицемерных ублюдков, полных дерьма, что является одной из причин, почему они вам платят. Мне известно много других незаконных операций, которые проворачивают крупные компании, — например, лоббирование законов в Вашингтоне или отдельных штатах. Если говорить честно, между нами, — какая разница между лоббированием и подкупом государственных чиновников?

— Ничего общего.

— Вы по уши в дерьме, Краунинг, и сами это знаете. Именно вы, так называемые «честные» бизнесмены, научили нас подкупу представителей закона и властей. Вы ведете свои дела куда более грубо и бесчестно, чем бандиты. Такое я вижу каждый день. В документах, собранных этим агентством, лежит множество доказательств того, о чем я говорю. Тут есть досье на крупные фирмы в Нью-Йорке и других городах. Я не знаю, зачем и как агентство собрало всю эту кучу дерьма. Но поверьте мне, читать о том, как бизнесмены ведут дела, не слишком приятно. — У меня появилась идея. — Эй, Патси! Ты где сейчас находишься? Я хочу сказать, до какой буквы ты уже дошел?

— До буквы «Р».

— Загляни еще раз в букву «К», посмотри, есть ли что-нибудь на Краунинга, — предложил я.

— На меня не может быть досье, — фыркнул Краунинг.

— Еще как может, — ответил я.

Патси открыл отделение на букву «К». Он прошелся пальцем по корешкам папок. Вытащил одну из них, заглянул внутрь и поставил обратно. Его палец побежал дальше. Патси остановился, посмотрел более внимательно и вытащил папку. Он заглянул внутрь. На его лице появилась улыбка.

— Ага, вот и он.

Макс спросил:

— Картинки есть?

Патси ответил:

— Никаких картинок.

Он бросил папку на стол.

Я высыпал ее содержимое. Досье состояло из трех машинописных страниц, напечатанных мелким шрифтом. Одна из них была посвящена отношениям Краунинга с молодыми парнями и девицами. У этого человека было интересное прошлое. Несколько раз его арестовывали копы, но суд никогда не признавал его виновным. Каждый раз Краунинга отпускали за недостаточностью улик. Во всех случаях девушка или парень, а также арестовывавший его офицер меняли свои показания в суде. В скобках были указаны суммы, которые агентство платило пострадавшим и копам в каждом деле. Иногда это были очень большие деньги. Я передал папку Макси.

Я сказал:

— Этот ублюдок содомит.

Краунинг бросил на меня беспомощный взгляд, открыл рот и тяжело задышал. В глазах бизнесмена вдруг появились слезы.

Второй листок содержал его послужной список в качестве коммерсанта. Он был важной персоной. Ему принадлежали большие участки земли и крупная недвижимость. Он занимался производством сукна в Массачусетсе и владел большой фабрикой по производству униформы в Джерси. Он был директором одного из нью-йоркских банков и соучредителем и долевым участником многих финансовых организаций.

Он являлся также почетным членом Американской ассоциации производителей. Он принадлежал ко всем патриотическим, антисемитским и реакционным обществам и группам, заботившимся о расовой и национальной чистоте рядов в стране. Они провозглашали самые благородные цели и самоотверженно размахивали государственным флагом до тех пор, пока кто-нибудь вкладывал в них деньги. Я протянул этот листок Макси:

— Настоящий патриот. Вон евреев и вонючих ниггеров; да здравствует белая Америка.

Я посмотрел на Краунинга. В его широко раскрытых глазах я прочитал испуг. Он нервно облизывал пересохшие губы.

На третьем листке подробно излагались его жульнические сделки с деловым партнером по имени Мориц. Здесь были изложены детали закулисных соглашений с профсоюзными боссами в Джерси, Массачусетсе и Нью-Йорке.

Отдельно рассказывалось о том, как он спекулировал и наживался на государственных поставках военной формы во время последней войны.

Был здесь и пункт, касавшийся уклонения от уплаты налогов.

Я протянул листок Краунингу. Я ничего не сказал. Он читал, часто моргая ресницами. Адамово яблоко на его горле ходило вверх и вниз, как будто он пытался проглотить комок. Он без конца облизывал сухие губы. Руки, державшие бумагу, мелко тряслись. Наконец листок выпал из его безжизненных пальцев.

Он с трудом прохрипел:

— Стакан воды, прошу вас.

Келли принес ему воды.

— Нас не интересует это дерьмо, — сказал я, показывая на лежавшие на столе листки. — Нас интересует договор, который забастовщики и домовладельцы должны заключить сегодня в мэрии.

— А потом я смогу забрать эти бумаги? — спросил Краунинг.

— Нет, — ответил я, — мы прибережем их на будущее. Сейчас они нам не нужны, вы и так проиграли. Но позже они нам, может быть, понадобятся. На тот случай, если у нас вдруг возникнут размолвки и нам потребуется что-нибудь очень… очень убедительное.

— Теспус меня продал? — спросил Краунинг. — Он здесь? — Верзила кивнул в сторону офиса и встал. — Я хочу с ним поговорить.

Он направился к двери в соседнюю комнату. Малыш Келли преградил ему путь.

— Все в порядке, Келли, — сказал я. — Покажи ему, что там.

Келли распахнул дверь. Краунинг смотрел сквозь дверной проем с открытым ртом.

— Они все мертвы? — прохрипел он.

Я заглянул внутрь. Господи, они все выглядели мертвыми! Я зашел в комнату и посмотрел внимательней. Нет, все в порядке, — они просто спали глубоким сном.

Я подмигнул Максу и сказал:

— Да, они все мертвы.

Он с дрожью смотрел на распростертых на полу людей. Я мог себе представить, как подействовало на него это зрелище.

Он опустился в кресло:

— Можно мне выпить немного виски?

— Не сейчас, — ответил я, — сначала немного поговорим. Вы — крупная фигура в вашей ассоциации? Я хочу сказать — в ассоциации владельцев недвижимости?

— Я один из ее членов, — осторожно ответил Краунинг.

— Ваша ассоциация в дерьме, — сказал Макси. — Позвоните своим приятелям, чтобы они подписали договор.