Огненный крест. Книги 1 и 2

— Я не думаю, что иметь доказательства, так уж важно, сассенах. Важно, что может случиться потом, — он посмотрел Дункану в глаза.

— Они вернутся, charaid, — произнес он спокойно. — Ты понимаешь это?

Дункан кивнул. Он выглядел хмурым, но решительным.

— Да, я понимаю, — он взял руку Джокасты — первый жест в ее направлении, который я видела. — Мы будем готовы, Мак Дубх.

Джейми медленно кивнул.

— Я должен уехать, Дункан. Посевная не ждет, но я попрошу знакомых, присмотреть за лейтенантом Вольфом.

Джокаста, которая сидела тихо, не отнимая руки у Дункана, при этих словах выпрямилась.

— А ирландец? — спросила она, медленно потирая колено другой рукой.

Джейми обменялся взглядом с Дунканом, потом взглянул на меня.

— Он вернется, — произнес он с мрачной уверенностью в голосе.

Я смотрела на Брианну, когда он говорил это. Ее лицо было спокойно, но я была ее матерью, и я видела страх в ее глазах. «Стивен Боннет, — подумала я с тяжелым сердцем, — уже вернулся».

Мы уехали на следующий день. Не более чем через пять милей нашей поездки, я уловила цокот копыт по дороге сзади и увидела алую вспышку сквозь весеннюю зелень каштанов.

Это был майор МакДональд, и радость на его лице, когда он направил коня к нам, сказала мне все.

— О, проклятие! — произнесла я.

Письмо имело красную печать Трайона, кроваво-красную, как мундир майора.

— Оно прибыло этим утром в Гриноукс, — сказал майор, придерживая коня и наблюдая, как Джейми взламывает печать. — Я предложил привезти его, поскольку мне все равно по пути.

Он уже знал, что содержится в этом письме, Фаркард Кэмпбелл, без сомнения, уже вскрыл свое письмо.

Я наблюдала за выражением Джейми, пока он читал. Оно не изменилось. Он закончил читать и вручил письмо мне.

«19-ого марта 1771,

Командующим офицерам милиции.

Господа,

Вчера Совет Его Величества при губернаторе постановил, что вооруженные силы, созданные из нескольких полков милиции, под моим командованием должны вступить в поселения мятежников с целью приведения их в повиновение, поскольку непослушанием закону и своими действиями они бросили вызов Правительству и мешают отправлению правосудия. Поэтому часть ваших полков может с честью послужить своей стране в таком важном деле, и я должен потребовать, чтобы вы выбрали по тридцать мужчин, которым следует присоединиться к моим силам в этом походе.

Не предполагается предпринимать военных действий до двадцатого числа следующего месяца, до этой даты вам будет сообщено о дне сбора, времени похода и маршруте.

Также все плантаторы, остающиеся дома, должны считать своим христианским долгом оказывать всемерное содействие семьям мужчин, отправляющихся на указанную службу, так чтобы ни семьи, ни их плантации не пострадали, пока они заняты службой в интересах всех добропорядочных людей.

Для покрытия расходов в данном походе я распорядился напечатать ордера, подлежащие оплате предъявителю. Эти ордера будут действительны, пока Казначейство не сможет оплатить их из Чрезвычайного фонда в случае, если в Казне не окажется достаточно денег для покрытия расходов данной экспедиции.

Я &c. &c., [162]

Уильям Трайон».

162

etc. (лат. et cetera, архаические формы &c. и &/c.) — означает «и другое», «и тому подобное», «и так далее».

Хасбанд Хермон и Джеймс Хантер знали о послании, когда уезжали из Речного потока? Я подумала, что они должны были знать. А майор, конечно, направляется в Нью-Берн, чтобы предложить свои услуги губернатору. Его ботинки были покрыты дорожной пылью, но рукоятка меча сияла на солнце.

— Проклятие, проклятие, черт побери, — снова произнесла я тихо, но с выражением. Майор МакДональд моргнул. Джейми поглядел на меня, и уголок его рта дернулся.

— Да, в общем, — сказал он. — Почти месяц. Достаточно времени, чтобы посеять ячмень.

КНИГА 2

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ Война с регуляторами

Глава 56 «…И сразиться с ними, говоря, что у них достаточно мужчин, чтобы убить их, и мы можем убить их»

«Показания Уайстила Эйвери, Свидетеля.

Северная Каролина,

Мекленбургский округ.

Уайстил Эйвери был допрошен и поведал, что в шестой день марта текущего года около девяти или десяти часов утра он, Свидетель, находился в доме некоего Хаджинса в нижнем конце Лонг-Айленда.

И он, Свидетель, видел там тридцать или сорок человек, которые называли себя регуляторами, и он был арестован и насильственно удерживался одним из них, назвавшимся Джеймсом МакКвистоном, и затем некто Джеймс Грэмс (или Граймс) сказал свидетелю следующее: „Вы теперь заключенный и не должны никуда ходить без охраны“, потом сразу же добавил: „Держитесь своих охранников, и вам не причинят вреда“.

Затем Свидетель под охраной двух мужчин был доставлен в лагерь регуляторов (как они его называли) приблизительно в миле от дома, где было множество этих людей, и еще многие прибыли через несколько часов, так что по оценке Свидетеля в целом их было около двухсот тридцати человек.

От регуляторов он, Свидетель, узнал имена пятерых командиров или вожаков (как то, Томас Хэмилтон, еще один Хэмилтон, Джеймс Хантер, Джошуа Тиг, некто Джиллеспи и вышупомянутый Джеймс Граймс (или Грэмс). Он, Свидетель, слышал, как многие люди, имена которых ему не известны, говорили оскорбительные слова в адрес Губернатора, судей Верховного суда, Ассамблеи и других чиновников. В это время вышеупомянутый Томас Хэмилтон стоял посреди толпы и произносил речь следующего характера и смысла (толпа с ним соглашалась и подтверждала правдивость сказанного).

„Какой толк от того, что Морис Мур — судья? Он не является судьей, он не назначался Королем. Ни он и ни Хендерсон, также. Они не могут вершить правосудие. Ассамблея приняла Акт против беспорядков, но люди разгневаны, как никогда. Мы будем вынуждены убить всех чиновников и законников, и мы убьем их. Будь я проклят, если они не будут казнены. Если бы они не издали этот Акт, мы оставили бы некоторых из них жить. Акт против беспорядков! Никогда подобного закона не было ни в Англии, ни в другой стране, кроме Франции. Они переняли его из Франции, и они ввели на свободной земле инквизицию“.

Многие говорили, что Губернатор поддерживает законников, а Ассамблея расквиталась с регуляторами, приняв законы о дополнительных сборах. Они посадили Хасбанда в тюрьму, чтобы он не стал свидетелем их жульнических слушаний, и чтобы Губернатор и Ассамблея могли принять законы, угодные мошенникам. Губернатор их покрывает, они творят что хотят, они назначают слабых безграмотных мировых судей в своих интересах.

Никаких законников не должно быть в провинции, они будут прокляты, если останутся. Фаннинг объявляется вне закона с двадцать второго марта, и каждый регулятор, встретивший его после указанной даты, убьет его. Некоторые говорили, что не станут ждать этой даты и хотели бы встретиться с ним, и клялись убить его, если найдут в Солсбери. Некоторые хотели найти в Солсбери судью Мура, чтобы выпороть его, а некоторые — чтобы убить. Некий Роберт Томсон сказал, что Морис Мур — клятвопреступник и обзывал его ругательными словами, такими как мошенник, жулик, подлец, мерзавец и т. д.; другие с этим соглашались.

Когда пришла новость, что капитан Рутерфорд во главе своего отряда марширует по улицам Солсбери, Свидетель слышал, как некоторые из них убеждали других отправиться в Солсбери со всеми силами, присутствующими здесь, и сразиться с ними, говоря, что у них достаточно мужчин, чтобы убить их, и мы можем убить их. Мы научим их, как выступать против нас.

Дано под присягой и записано 8 дня марта 1771 года с моих слов

(подписано) Уайстил Эйвери

(засвидетельствовано) Уильям Харрис, мировой судья»

«Уильям Трайон генералу Томасу Гейджу,

Северная Каролина,

Нью-Берн,19 марта 1771.

Сэр,

Вчера на Королевском совете при Губернаторе данной провинции было решено собрать армию из милицейских полков и отрядов с тем, чтобы провести экспедицию в поселения повстанцев, которые своим неповиновением закону и своими выступлениями бросили вызов Правительству.

Поскольку в округе мало оружия, я должен просить Вашей помощи в обеспечении моих военных сил всем необходимым в соответствии с армейским артикулом (пушки, ружья, знамена, барабаны и т. д.)

Я намереваюсь начать марш из этого города после двадцатого марта и собирать милицию по мере моего продвижения по округам. Мой план состоит в том, чтобы собрать армию в полторы тысячи мужчин, однако учитывая настроения в Правительстве, эта цифра может быть значительно увеличена.

С большим уважением и почтением,

Ваш покорнейший слуга,

Уильям Трайон»

Глава 57 Теперь я уложу себя спать… [163]

Фрейзерс-Ридж

15 апреля 1771 г.

Роджер лежал в постели, прислушиваясь к писку случайного комара, проникшего в хижину через край промасленной кожи, натянутой на окно. Кроватка Джемми была накрыта марлевой сеткой, но у него и Брианны такой защиты не было. Если бы это проклятое насекомое село на него, он смог бы его прихлопнуть, но комар неустанно кружил где-то верху, иногда спускаясь, чтобы пропеть ему в ухо свое высокое «нииии», и снова исчезал в темноте.

163

Детская молитва перед сном, Англия, 18 век.

Он должен был чувствовать себя страшно усталым после нескольких дней сумасшедшей деятельности, чтобы уснуть под вой тучи москитов. Два дня безостановочной поездки по горным хребтам и долинам в близлежащие поселения с распоряжением о сборе. Весенняя посевная, завершенная в рекордно короткие сроки; все мужчины с рассвета до темноты работали в поле. Но его тело все еще было заряжено адреналином, и быстрые импульсы выстреливали в его мозгу и мускулах, словно ему внутривенно ввели кофе.

Сегодня он целый день помогал готовить усадьбу к их отъезду, и отдельные фрагменты хозяйственных работ стояли перед его глазами, стоило ему только прикрыть веки. Ремонт забора, перевозка сена, срочная поездка на мельницу за мешками с мукой, которой будет питаться отряд на марше. Ремонт расколотого обода фургонного колеса, сшивание порванных постромков, помощь в поимке белой свиньи, сбежавшей из загона, рубка дров и, наконец, интенсивный час копания грядок перед ужином, чтобы Клэр до отъезда могла посадить ямс и арахис.

Несмотря на спешность и значительные усилия, рытье земли в сумерках показалось ему долгожданным отдыхом от организованного безумия дня, и даже теперь при мысли об этом он почувствовал облегчение и надежду на то, что сможет успокоиться и уснуть.

Был апрель, теплый не по сезону, и огород Клэр буйно шел в рост: зеленые отростки, раскрывшиеся листочки и маленькие сверкающие цветы, лоза, карабкающаяся по палисаднику и раскрывающиеся белые трубочки цветов над его головой.

Запахи растений и свежей земли поднимались вокруг него, прохладные, как воздух, сильные, как фимиам. Мотыльки прилетали из леса к белым раструбам цветов, мелькая, словно белые, серые и черные тени. Налетели также тучи мошек и москитов, притянутые запахом его пота, а за ними истребители москитов — стрекозы, темные и беспощадные с узкими крыльями, ворвавшиеся в облако мошек с шумом и треском, как футбольные хулиганы.

Он потрогал длинными пальцами стопы одеяло и вспомнил твердый край лопаты под ногой и чувство удовлетворения, когда лезвие входило в землю, перерезая в ней корни, выворачивая влажно поблескивающую землю с белыми корневищами растений и случайным блеском дождевых червей, отчаянно стремящихся зарыться обратно в почву.

Гигантская бабочка, кекропия, пролетела над его головой, притянутая ароматами растений. Ее бледно-коричневые крылья размером с его ладонь, украшенные павлиньими глазками, выглядели неземными в их беззвучной красоте.