Огненный ученик

– Недоебки, - применил более емкий и менее благозвучный эпитет выскочивший следом Сур.

Женщины, кстати, по какой-то причине не выскочили. Видимо они отвлеклись на что-то иное и не видели ни поджидавшей меня делегации, ни сбежавших мужиков.

– Все нормально. Справился бы, - отмахнулся я.

– И мирняк, скорее всего, погиб бы, - прошептал человек, так что услышали оба присутствующих сатира.

Сур ничего не сказал, только глянул на меня по-новому. В его глазах мой статус изменился или скорее подтвердился. Естественно он понимал, что оружие при нас не для красоты. Все оно выглядело страшно, за исключением лука Изи. Ее кривенькая самоделка смотрелась детской игрушкой и посылала стрелы далеко и в цель исключительно в ее собственных руках.

Как выяснилось, размещение беженцев можно было и не проверять. Абсолютно все вокруг понимали в этом больше меня и, как мне казалось, старательно тыкали меня в это носом. В итоге все, что я смог сделать полезного, это пообещать быть на празднике устроенном в честь гостей и проводить служанку с двумя шустрыми мальчишками погодками в отчий дом. Матери, как обладательнице очень вместительного жилища, что отец когда-то собственноручно возвел с размахом и расчетом наплодить множество детей, досталась своя часть лишившихся крова людей.

Проводив женщину с детьми, отправился прямиком домой к родителям Мирки, что бы просить, а если понадобиться, то и требовать руки их дочери. Не дошел. Меня перехватила виновница моего похода передавшая сына своей матери для того что бы провести время со мной наедине. Взявшись под ручки, мы отправились прогуливаться. Она снова, что-то щебетала, а я слушал и так мы незаметно оказались под сенью леса, а после и в том самом месте, где был зачат наш сын.

– Помнишь?
– спросила она, прильнув ко мне бедром.

– Конечно, - ответил я вдруг предательски севшим голосом.

В этот раз живая завеса, лишенная листьев, не была такой густой, и у нас не было вина, закусок и даже одеяла, но это не помешало ей отдаться мне, а после запретить приходить в дом ее родителей. Ее отец был готов поднять меня на рога в буквальном смысле, и ему было совершенно наплевать на мои чувства, мое теперешние положение и на ту силу, которой я обладаю. Мирке и ее матери, отчего-то изменившей свое отношение к дочери, едва удалось удержать его от похода к моему дому и прилюдных разборок.

А вечером, перед самым закатом началось празднование с обильно накрытыми столами и беженцами в качестве почетных гостей. Нас чествовали как их спасителей и спаивали в полный рост. Я пил и долгое время усиленный организм не поддавался алкоголю, но потом мне словно мешок одели наголову - раз и темно.

***

Похмельное утро было нелегким.

– Пить, - разлепив глаза пальцами, прохрипел я словно умирающий в жаркий полдень в пустыне.

Словно только этого и ждала, возникла моя милая Мама с литровой кружкой фирменного рассола. Отец с бодуна хоть с винного, хоть с самогонного, хоть со смешанного всегда хлебал его и нахваливал. Я же похвалу осилить не смог.

– Спасибо, - просипел, угомонив кружку, и чувствуя, как стало немного легче. Теперь можно было пожертвовать немного маны на исцеление и снять отравление организма продуктами распада алкоголя. После магии полегчало значительно сильнее, и я смог осознанно осмотреться. Я был в родительском доме в своей комнате. В ней ничего не изменилось с тех самых пор как я тут жил. Лежал на постели голый, но под одеялом. Рядом на стуле лежала моя почищенная и постиранная одежда, на столе под окном лежало защитное снаряжение, а вот оружия не было и это вместе с отсутствием куска воспоминаний о прошедшем вечере настораживало.

Отпоив меня рассолом, Мама без объяснений покинула комнату, и в нее вошел мой верный соратник Фенор. При арбалетчике не было арбалета, но был его Горлорез и мой Лунный блик. Воин пододвинул стул, и уселся на него, невесело улыбаясь и буравя меня своими холодно-злыми глазами.

– Чего?
– мученически спросил я.

Вместо ответа он показал собственную ладонь со шрамом и покачал головой. Я догадался, что заставил солдата провести обряд братания с собой. У сатиров и некоторых других имперских народов есть такой, когда два мужика надрезают ладони и, совершая рукопожатие, обмениваются кровью. Обычно при таком ритуале только надрезают кожу, и после заживления шрамов не остается даже без применения магии, но я, по всей видимости, не только глубоко распахал наши ладони, но еще спьяну и коряво их залечил.

– Это все?
– с надеждой спросил я.

Фенор опустил глаза и отрицательно покачал головой.

– Чего ты молчишь, хрен собачий?! Я что тебя языка лишил?!
– буквально подбросил себя и сел перед товарищем лицом к лицу с ним.

– Сучья кровь! Да уж лучше бы ты меня языка лишил!
– всплеснул арбалетчик руками.
– Сейчас вернул бы все на место и всем хорошо! А так...
– он махнул рукой: - Половину села сжег, Миркиного отца убил...
– воин остановился, увидев гримасу ужаса на моем лице.

– Правда?
– выдавил я кое-как.

– Что, правда?!
– обозлился воин.
– Не спалил и не убил, но в этом мало твоей заслуги. Село едва не спалил когда собирался какие-то огни в небо пускать - мы тебя вчетвером от этой затеи кое-как отговорили. Отца Миркиного едва посохом своим не распластал вместе с ней самой, когда он за дочь с тобой посчитаться пришел. Щенка живого в очередную неведомую зверушку превратил на глазах у всех. Сказал сыночку в подарок, вот только Мирка сказала, что ноги этой твари в ее доме не будет. Тебя теперь все село боится. Еще чуть-чуть и с вилами выйдут. Половина твоих хваленых морячков идти с нами передумала. Пернатые твари твои и те от тебя в лес удрали, - наконец Фенор закончил.

К этому моменту я сидел обхватив голову руками и думал что делать помимо того что бы навсегда завязать с алкоголем в любой его форме. Хорошо я отметил возвращение домой, хорошей такой провинностью в несколько слоев. Хорошо хоть никого не спалил и не убил иначе, но это только половина беды. Сотворение фамилиара из живого существа по методам, усвоенным мной от Грока, может провести на постороннего неизгладимое впечатление.

Видя, что я не собираюсь ничего говорить, мой побратим решил меня добить совсем.

– Мирка твоя вчера ушла с тем типом, что приходил с тобой разбираться и сказала, что бы копыта твоего у ее порога не было, - сказал он.

– Это все?
– я поднял на него глаза.

– Нет не все. Я не перескажу дословно, но она говорила, что-то о том, что все маги чудовища, а ты безжалостный убийца, палач и мучитель, - вылил на меня новую порцию товарищ.

– Проклятое бухло! Холера его раздери!
– гневно вскричал и ударил по кровати кулаком, да так что на совесть сделанный из прочного дерева предмет мебели зашатался и едва не развалился.