Огненный зверь

— Что это за место? — спросил Ежи у водителя.

— Дом одного из британских советников, — невесело отозвался водитель, не питавший к заморским гостям симпатий и не потрудившийся это даже скрыть. — Когда мне позвонят, я заеду за вами и отвезу домой, пан капитан. Не беспокойтесь.

И вот теперь Войцеховский сидел в этом самом здании, в комнате без окон, на жестком стуле. Привел его сюда высокий и короткостриженый британец с неправильным прикусом — Оливер Уилсон, тот самый советник, что курировал силовые ведомства корпорации РПП. Похоже, ему и принадлежал этот особняк. Точнее, здание принадлежало властям Сопотского Оазиса, но предназначалось оно для советников этого ранга.

Пришлось ждать, причем долго. За это время он успел рассмотреть помещение во всех подробностях. Ничего выдающегося: стол, два стула, яркая лампа с отражателем, который почему-то направлял свет так, что был освещен лишь центр комнаты. То есть стол с парой стульев, на одном из которых и сидел Ежи.

Его заставляли ждать. Это было очевидно. Сей факт вкупе с мрачноватой обстановкой говорил о том, что предстоит не очень приятная беседа. Скорее всего, допрос. Войцеховский был достаточно умен, чтобы понять это за то время, что отвели британцы на потерю терпения и нарастание нервозности, которые сделают его более податливым при разговоре.

Дверь наконец открылась, и вошел человек лет сорока с лишним. Высокий, лицо отнюдь не славянское — надменная англосаксонская физиономия, само собой, без малейшего намека на вежливость, не говоря уже о приветливости.

— Капитан Ежи Войцеховский, не так ли? — спросил человек с британским акцентом, обходя стол и садясь напротив пилота.

Перед собой он небрежно бросил коричневую папку из кожзаменителя.

— Очевидно, что так, — неторопливо проговорил капитан.

Надменный британец даже не посмотрел на него. Раскрыл папку и стал медленно перелистывать скрепленные страницы. Ежи понял, что это его личное дело. На внутренней стороне обложки было его фото.

Человек листал, и пилот заметил, что тот вовсе не читает. На разных страницах — разные объемы текста, однако скорость перелистывания не меняется. Капитан едва заметно покачал головой и слегка улыбнулся.

— Вообще-то, у меня сегодня законный отгул, я планировал отоспаться, — с укором и иронией заговорил он. — Вы слышали, что для летчика очень важно быть выспавшимся?

— А вы хороший летчик? — Визави вдруг сцепил пальцы над личным делом Войцеховского, приподнял голову и удостоил его наконец пристальным взглядом.

— Здесь, — Ежи кивнул на папку, — моя служебная характеристика. Если мне не изменяет память, в ней использовано слово «превосходный». С кем имею честь беседовать?

— Я эмиссар по особым делам Ост-Европейской компании полковник Малколм Элдридж.

— Честь имею, пан полковник. — Войцеховский поднялся и исполнил традиционное воинское приветствие, приложив два пальца к форменному берету.

— Прошу садиться. — Элдридж указал на стул, отметив про себя, что этот поляк довольно неплохо держится. И даже козырнул с достоинством, красиво, без намека на излишнее чинопочитание. — Я не полковник регулярной армии, а оперативный сотрудник особого ведомства. Воинский этикет ни к чему.

— Как скажете, пан полковник. Значит, это вас мы не так давно встречали на аэродроме?

— Значит, меня.

— Что ж, Witam serdecznie. [17]

17

Добро пожаловать (пол.).

— Это тоже ни к чему, капитан. Все это излишне в нашей беседе.

— И о чем же мы с вами будем беседовать, пан полковник?

— О том, какой вы пилот.

— Больше меня скажет личное дело, что лежит перед вами, пан полковник.

— Да, но там много воды, капитан Войцеховский. Послужной список, моральные качества, автобиография, приказы о поощрениях. Но так мало о машинах, коими вам выпала честь управлять. Вы любите вертолеты?

— С детства, пан полковник, — кивнул пилот. — Когда я был маленьким, мои родители, я и сестренка почти год ютились в разбившемся вертолете, недалеко от Ольштына. Сестра тот год не пережила…

Поляк говорил, не меняясь в лице и не излучая вообще никаких эмоций. Сложно будет с этим парнем. В нем стержень. Малколм нахмурился.

— Соболезную.

— Благодарю. То было давно.

— Где вы учились пилотажному делу?

— В авиакрыле, что осталось от полка, после того как русские применили свои «Искандеры». Оно укрылось в окрестностях Сопота, поскольку тот практически не пострадал. Все указано в моем личном деле.

Элдридж выдержал паузу, пристально глядя на офицера. Войцеховский выбрал четкую линию, которой и держится. Он уже не в первый раз намекнул своему визави, что тот едва ли услышит нечто новое, выходящее за рамки собранной в личном деле информации. И по глупости ли, или из твердой уверенности в себе капитан не выказывал опаски за свою карьеру. Ведь надо быть глупцом, чтобы не понимать: эмиссар Ост-Европейской компании способен перечеркнуть эту карьеру в один миг. А если это уверенность в себе, то либо из-за могущественных покровителей, либо из-за своей кристальной чистоты. Но какие у него могут быть покровители? Элдридж способен попортить кровь любому в этом Оазисе. А руководство Элдриджа знать не знает никакого Ежи Войцеховского. Что до чистоты… так даже младенцы ею не обладают. Они же все-таки срут в свои подгузники.

— Послушайте, а вам совсем не интересно, отчего я вас сюда пригласил? — прищурился Малколм.

— Очень интересно, пан полковник. Но я лишь капитан. Не могу потребовать, чтобы вы перешли к делу. Хотя не скрою, я бы рад сейчас вернуться домой и лечь спать. Мне завтра с утра на суточную смену.

— Вам знакомы русские вертолеты, капитан?

— Так точно, пан полковник. Как я уже упомянул, в детстве мне пришлось жить в разбившемся вертолете. Это был «Ми-восемь». У нас и в эскадрилье есть пара «восьмерок», а также один «Ми — двадцать четыре», но он сейчас неисправен. Мы ищем запчасти для одного из газотурбинных двигателей. Хорошие машины они делали.

— Это все, что есть в эскадрильи из русской техники?

— Из того, что стоит на штате нашей авиачасти, я упомянул все.

«Он знает о Ка-27! — подумал Элдридж. — Хотя, черт возьми, как он может не знать, если там всюду его пальцы. Но ответил на вопрос грамотно. Не упомянул о том вертолете, ибо речь идет только о технике его части. И не он ли ловко повернул так, чтобы разговор шел исключительно о штатной технике? Н-да, руководство Ост-Европейской компании явно проявило неслыханную глупость, сочтя поляков в большинстве своем недалекими людьми».

— Послушайте, мистер Войцеховский, не так давно вашими военными на свалку был отправлен вертолет. Вы знаете о нем?

Итак, момент истины. Если пилот попробует отрицать, то получит в лицо распечатки его потожировых следов. И вот тогда он осознает, что его карьера может сию же секунду оборваться и он отправится на ту же свалку, сортировать мусор в лучшем случае.

— Это «Камов — двадцать семь», пан полковник, — невозмутимо ответил капитан.

Малколм нахмурился еще больше. Такой прямоты он не ожидал. А может, вертолет — действительно ложный след? Частная безделушка какого-то местного чиновника, который просто катается на нем, нанося визиты шлюхам из резерваций? Конечно, расход корпоративного топлива на такие дела — это преступление. Но разоблачение растратчика не принесет Элдриджу славы, поскольку направлен он сюда для поисков агента, сливающего «Сопотский проект» черт знает кому, а не говнюка, наложившего лапу на казенный керосин.