Огнетушитель Прометея

– Вот, прихватила у вас в холле. Она не пишет, сломана. Ну зачем я взяла ее? Объяснить не могу, рука сама потянулась. Я цапаю разные мелочи, испытываю прилив радости, а затем стыда, несу вещь на место, кладу потихоньку и убегаю. Поверьте, деньги, драгоценности, мобильные телефоны я не трогаю. Ой, нет! Один раз уперла аппарат рублей за двести, очень старый, у него несколько кнопок отвалилось. Побежала возвращать его владельцу, а тот даже не понял, что я украла сотовый, решил, что случайно вместе со своей шалью трубку с дивана прихватила.

– Истинного клептомана как раз и привлекает чепуха, – улыбнулся Радищев, – ластики, линейки, разные коробочки, кольца из пластмассы, резиновые тапочки. Готов спорить, в магазинах вы не воруете.

Я зашмыгала носом.

– Порой так хочется сцапать заколку, прямо сил нет удержаться. Такое чувство, что некто очень сильный тянет меня к стенду с мелочами. Знаете, что я придумала? Всегда беру большую тележку, а в нее ставлю маленькую корзинку, в которую и бросаю то, что хочу украсть. На кассе вынимаю из тележки продукты, а корзинку оставляю. Делаю вид, что расхотела мелочовку приобретать.

Радищев почесал переносицу.

– Оригинальный метод.

Я изобразила обиду.

– Хорошо над другим потешаться, когда у тебя самого проблем нет. Я боюсь в гости пойти, на работе мучаюсь. В среду украла степлер. Понимаете, тырю фигню, окружающие ни на секунду не подозревают меня в воровстве, думают, я случайно тот степлер в сумку положила. Ну кому он нужен? И в большинстве случаев никто вообще не замечает пропаж. Нет одной чашки на кухне? Так она разбилась. Исчез старый консервный нож? Его случайно с мусором выбросили. Куда-то подевалась с подоконника хорошо пожившая пластмассовая лейка? Небось ее уборщица унесла. А я в панике. Сейчас-то ворую пустяки, но что, если меня на дорогие вещи потянет? Почитала про клептоманию в Интернете, и там написано, что часто справиться с ней помогает психотерапевт. Я, наивная, решила обратиться к душеведу. Знаете, сколько стоит один сеанс?

– Догадываюсь, – усмехнулся Константин Львович, – за академический час от ста пятидесяти долларов, верхнего предела нет. Знаю одного, берущего несколько тысяч евро за сорок пять минут.

– У меня таких денег нет, – испуганно прошептала я. – Наткнулась в Сети на рассказы о вашей клинике и приехала. Пожалуйста, оставьте меня тут, я готова за лечение полы мыть, на кухне помогать! Не выгоняйте! Я и вещи свои прихватила, вот они, в сумке. Вы же клептоманов лечите?

Константин Львович сложил руки на груди.

– Бывает у нас народ с похожими проблемами. Давайте расскажу основные этапы лечения. Для начала вам нужно позаниматься в группе и в конце концов прилюдно признаться в кражах. Аудитория будет настроена позитивно, все участники похожи на вас, они захотят вам помочь.

– Не особенно приятно при всех говорить о своей проблеме, но, наверное, я справлюсь, – пообещала я.

– Хорошо, – одобрил Радищев. – Станете членом программы «Двадцать пять шагов», будете переходить от одного этапа к другому в течение нескольких лет.

– Ой, как долго! – пригорюнилась я.

Глава клиники склонил голову к плечу.

– Быстро не получится. Нам же нужно полное избавление от клептомании, а не временный успех.

– Вы меня оставляете? – обрадовалась я. – Дадите комнату в приюте?

Радищев взял со стола четки и стал медленно перебирать бусины.

– Отдельные комнаты у нас только у кураторов и комиссара. Как правило, в палатах, где живут ученики, стоит пять кроватей. Душ и туалеты общие. День строится так: если вы не дежурите по приюту, то занимаетесь с восьми до тринадцати, затем обед, час отдыха и с пятнадцати до двадцати снова работа с психологом или в группе. Отбой в девять. Тот, кто дежурит, работает на кухне, убирает дом, следит за садом. Мы не коммерческое предприятие, существуем на спонсорские деньги, поэтому экономим на всем. Как правило, учащиеся – мы предпочитаем так называть постояльцев – живут у нас три-четыре месяца, потом уходят, но появляются раз в неделю для общения с психологом. У каждого ученика есть куратор, это тот, кто прошел все двадцать пять шагов и решил помогать другим справиться с демонами души. Кураторство вещь добровольная. Хотите взять подопечного? Милости просим. Не чувствуете такого желания? Никто вас не заставит. В центре одновременно находится тридцать человек. Это капля для мегаполиса, но, увы, взять больше мне не позволяют ни квадратные метры, ни финансы. Если вы пройдете собеседование, считайте себя счастливицей, которой у нас непременно помогут.

– В Интернете ничего не сказано про тестирование, – напряглась я. – Вопросы сложные? По математике есть?

Константин Львович улыбнулся и посмотрел на экран ноутбука.

– В анкете указано, что вы, Людмила Романова, служите секретарем директора гимназии.

– Верно, – подтвердила я. – Но не путайте меня с учителем, я занимаюсь административной работой, не преподаю. И, пожалуйста, лучше зовите меня просто Люсей.

– Никто не станет проверять ваши знания, – успокоил меня Радищев, – с вами поговорит наш комиссар, Юрий Приходько.

– Ой… – вырвалось у меня.

– Вас напугало слово комиссар? – осведомился Константин Львович. – Ничего страшного в нем нет. Юрий моя правая рука, к нему вы будете обращаться со всякими проблемами: не нашли контакта с соседками по комнате… не нравится состав группы, куда вас включили для занятий… Не устраивает расписание посещений тренажерного зала… Ну и все прочее. С Юрой нужно быть предельно откровенной. И не тушуйтесь, Приходько сам тоже некогда постучал в ворота центра с просьбой о помощи, поэтому прекрасно вас поймет. А вот и он. Входи, Юра.

Я, сидевшая спиной к двери, резко обернулась.

Глава 24

В кабинет вошел молодой мужчина, одетый в простые темно-синие джинсы и мешковатый серый трикотажный пуловер. Поскольку я от нескольких человек слышала о необычайной красоте Приходько и о том, как он гипнотически действует на женщин, то приготовилась увидеть мускулистого атлета с лицом юного Алена Делона. Но в кабинет вошел самый обычный человек с наголо остриженной головой.

– Это Люся, – представил меня Константин Львович.

– Здравствуй, – приветливо кивнул Юра, – рад встрече. Пошли.

Я взяла сумку, Приходько протянул руку.

– Тяжелая? Давай помогу.

– Сама донесу, – воспротивилась я.

Юра не стал спорить.

– Как хочешь. Но ведь ничего плохого нет в том, что физически сильный человек решил помочь более слабому. Ты не станешь хуже, если избавишься от груза. Не стоит так агрессивно защищаться, ничего дурного я не имел в виду. Нам сюда.

Приходько открыл дверь.

– Заходи. В моей спальне очень уютно. Если останешься у нас, твоя комната будет не хуже, но на пять человек.

– Действительно уютно, – одобрила я, осматривая крошечное помещение с одной узкой кроватью, двумя креслами, книжными полками и телевизором. – Здесь можно смотреть передачи?

– Почему нет? – удивился Юрий. – Наш центр вовсе не тюрьма. Хотя говорят, что сейчас даже за решеткой телик не запрещают. Ну, давай побеседуем. Что привело тебя сюда?

– Мне пообещали занятия с профессиональным психологом, – надулась я. – С какой стати я должна тебе свои беды выкладывать? Это очень интимное дело.