Огни на Эльбе
Шрифт:
Лили нарушала установленные родителями правила не только во время прогулок по городу, но и по вечерам, читая книги, которые раньше ей читать запрещали: из отцовской библиотеки она украла Виктора Гюго, а по ночам корпела над собственными сочинениями, которые, обличая социальную несправедливость, все больше тяготели к форме политического манифеста. Только теперь ей открылось, что женских голосов в литературе практически не было. Если не считать бульварных романисток, женщин-писательниц, которые сделали бы себе имя, были единицы.
– Те немногие женщины, которые осмеливаются писать, берут мужской псевдоним. Иначе никто
Помимо прочего, Лили относилась все более критично к образам женщин в книгах, которые она читала. Она поняла, что все эти прекрасные дамы, в которых она прежде видела свой идеал, были созданы воображением мужчин, а значит, не имели ничего общего с выражением истинных мыслей и чувств женщины. Чем больше внимания она обращала на детали, тем острее становилось ее зрение, тем лучше она понимала, насколько систематическим было угнетение женщин в каждом аспекте их существования.
Так, шаг за шагом все в ней подвергалось чудесной метаморфозе: то, как она говорила, как думала, как воспринимала себя и окружающую действительность. И в конце концов она сама заметила, что с прежней Лили ее уже почти ничего не связывает.
– В последнее время я совсем тебя не узнаю, – однажды сказала ей Берта после очередного спора.
И, к ее удивлению, Лили только кивнула.
– Я и сама себя не узнаю, – ответила она, и в ее голосе звучала нескрываемая гордость.
– Тебе не кажется, что это отдает лицемерием? – Берта сморщила нос. – Жить на роскошной вилле с десятком слуг и рассуждать о правах женщин?
Помедлив, Лили покачала головой.
– Ты права, я не знаю, каково это – когда тебя эксплуатируют. Но ведь я тоже лишена самых базовых прав, и деньги моей семьи здесь не помогут.
Берта выглядела так, будто не до конца понимала, что имела в виду Лили.
– Давай больше не будем ссориться? – Лили взяла Берта за руку. – Пользы от этого мало. Я все хотела тебя кое о чем спросить… – Она вытащила из сумочки стопку бумаг и протянула их Берте. – Не могла бы ты попросить Фридриха взглянуть?
Берта побледнела.
– Что это? – спросила она, глядя на бумаги так, словно от них можно было заразиться смертельной болезнью.
– Это всего лишь мои сочинения. Так, очерки, размышления на тему. Мне было бы интересно узнать его мнение. Кроме него, у меня нет знакомых, которые занимались бы этим профессионально.
Берта покачала головой.
– Мне нельзя приносить домой такие вещи! – запротестовала она.
– Но никто ведь не заставляет тебя читать их своим родителям вслух! А если кто-то вдруг увидит бумаги, просто притворись, будто не знаешь, что это. Пожалуйста, Берта, это очень для меня важно! – Лили испытующе посмотрела на подругу, и в конце концов Берта, состроив кислую мину, взяла бумаги.
– Хорошо, я попробую, – пообещала она.
Но уже через несколько дней Берта вернула Лили ее сочинения.
– У него сейчас нет времени, попробуй еще раз через пару недель.
Лили нахмурилась. А Берта, избегая ее взгляда, пересела к Анне-Марии.
Несмотря на то, что Лили с головой ушла в собственные дела, она не могла не заметить, что с отцом что-то было не
так. Он казался почти счастливым, когда Зильта уехала на море. Его очень огорчала ее болезнь. Но в последнее время он становился все более раздражительным, и Лили часто задавалась вопросом, не кроется ли за его странным поведением еще что-то, помимо переживаний за мать. Его словно угнетало невидимое бремя, с каждым днем все сильнее пригибая к земле. Она очень беспокоилась за него, понимая, что, если он узнает хотя бы часть ее секретов, это бремя и вовсе может стать неподъемным.Франц тоже был сам не свой. Смерть Китти подкосила его сильнее, чем Лили могла себе представить. Он сделался молчаливым и угрюмым и разговаривал с ней даже меньше, чем прежде. Они и виделись-то лишь за ужином, и разговор всегда вертелся вокруг фирмы.
Лили чувствовала себя одинокой и никому не нужной. Если бы не Михель, она предпочла бы вообще не возвращаться домой. Отсутствие матери очень огорчало мальчика – сбитый с толку, он не отступал от нее ни на шаг, и потому, пока Лили была дома, она проводила все свое время с братом.
– Вот, это тебе!
Йо поднял на нее удивленный взгляд. Лили протягивала ему книгу. Нахмурившись, он взял пухлый томик.
– «Госпожа Бовари», – проговорил он после небольшой паузы, потребовавшейся ему для того, чтобы прочесть заголовок. – Что это такое?
– Я хочу, чтобы ты ее прочитал! – сказала она.
– Прочитал? Я? – Он удивленно рассмеялся. – А зачем?
– Чтобы лучше понимать меня.
Он озадаченно посмотрел на нее.
– Но я и так понимаю все, что ты говоришь.
– А вот и нет! Во всяком случае, не совсем и не все. Кое-чего я и сама не понимала до последнего времени. Книга очень увлекательная, не переживай. Она на многое раскрыла мне глаза. Кстати, в последнее время это часто со мной происходит. Я и не знала, что смогу отыскать все это в книгах, что все уже написано. Что есть и другие женщины, не только Марта, Изабель и Эмма. Множество женщин по всему земному шару, которые думают так, как мы. И мужчины тоже! Эта книга написана мужчиной, представляешь? Флобер понимает нас!
Во время этого монолога она так разошлась, что у нее покраснели щеки и заблестели глаза, и в тот миг она показалась Йо настолько неотразимой, что ему потребовалась вся сила воли – так велико было искушение схватить ее и притянуть к себе.
– Так что, ты прочтешь ее? – спросила она, подходя ближе. Его взгляд задержался на ее губах, красных, как спелая вишня.
Он кивнул.
– Если ты этого хочешь, – пообещал он, запнувшись. В тот момент он готов был сказать «да» на любое ее предложение.
Она улыбнулась.
Вечером он достал книгу из кармана куртки. Томик был пухлый. Прямо-таки внушительный. Он открыл его и пролистал до конца. Без малого 500 страниц! Он присвистнул. Ему понадобятся годы, чтобы все это осилить.
Сначала он читал лишь по вечерам, проводя за книгой пару минут при свечах, пока глаза не начинали слипаться и книга не падала ему на лицо. Что же она ему подсунула, нескончаемую историю о чудаке-докторе? Он понимал в лучшем случае половину прочитанного – обычно так уставал после работы, что просто валился с ног. Но сегодня он заставил себя хотя бы пролистать чуть вперед, чтобы, когда она спросит его мнение о книге, ему не пришлось краснеть.