Огонь души

— Это место, это что?

Леофрик соскочил со своего пегого коня и улыбнулся ей.

— Уединение.

Она не знала этого слова.

— Что это?

— Мы будем здесь одни.

Он взял под уздцы ее лошадь, небольшую гнедую кобылу, которую он называл палфри (прим. — в то время так назывались дамские верховые лошади), и протянул руку. Она проигнорировала его и спешилась. Он всегда протягивал ей руку, чтобы помочь слезть с лошади, но она всегда игнорировала его и справлялась сама. Астрид пришлось научиться грациозно спешиваться с кучей юбок, завивающихся вокруг ног — теперь у нее был целый гардероб платьев с разрезными юбками и кожаными бриджами, чтобы носить их под юбками, — но сейчас она справлялась с этим легко.

Она поправила отороченную мехом накидку, которую носила, чтобы спрятаться от того, что здесь называли холодом. Но здесь не знали настоящего холода.

— Это дом?

— Охотничий домик. Место, где будет тепло и сухо, и мы будем далеко от замка. Ни слуг, ни охраны, никого, кроме нас. Иди и осмотрись, пока я поставлю лошадей.

Сбоку от хижины, в глубине рощицы, стояло небольшое строение. Леофрик оставил Астрид у дверей хижины и повел лошадей в небольшую конюшню.

Она схватилась за железный засов и открыла дверь. Дверь скрипнула на жестких петлях; казалось, в этой хижине давно никто не бывал.

Внутри эта догадка стала более очевидной. Легкая пелена пыли покрывала все вокруг, и в воздухе чувствовался сырой запах места, слишком долго остававшегося без жизни. Но рядом с большим каменным камином была приготовлена поленница, и когда Астрид сняла покрывала с мебели, то обнаружила, что она удобная и прочная. Перед камином стояли четыре глубоких кресла, в дальнем углу — кровать, а у двери — массивный стол и четыре стула. На стене и на потолке над столом висели разнообразные кухонные принадлежности.

В отличие от замка с его позолотой и парчой, обстановка этой хижины была более скромной и более приятной для Астрид.

Она открыла окна и впустила свет и воздух. Терпимость Леофрика к холоду была совсем не такой, как у нее, поэтому она знала, что скоро будет жарко, и он захочет закрыть окна, но сейчас она улыбалась, глядя, как пылинки танцуют в солнечных лучах, бегущих по грубому дощатому полу.

Дверь со скрипом отворилась, и вошел Леофрик с сияющим от самодовольства лицом. Он поставил на стол корзины с вином, хлебом и сыром, а потом подошел к ней и обнял.

— Ты осмотрелась?

Она повертела головой туда-сюда и увидела, казалось, все, что могла.

— Ja. Еще?

Он вздернул брови и отпустил ее. У одной стены стоял большой сундук из тяжелого темного дерева. Она приняла его за какое-то хранилище, возможно, там лежало постельное белье. Леофрик подошел к нему и открыл, затем потянулся в ее глубину. Со своего места Астрид могла видеть только еще больше темного дерева.

Леофрик поднялся — и в его руках она увидела два ненатянутых изогнутых лука и два колчана, полных аккуратно оперенных стрел.

Он развернулся к ней на каблуках, с широкой улыбкой, нелепо самодовольной.

— Если ты хочешь мяса сегодня вечером, нам придется поохотиться. Ты умеешь стрелять?

Не каждое сказанное им слово было ей знакомо, но за эти месяцы Астрид научилась заполнять пробелы и возвращаться от понимания контекста к пониманию самих слов. Он спрашивал, умеет ли она стрелять, и говорил, что сегодня они охотятся. Все ее тело начало вибрировать. Астрид приблизилась и дрожащей рукой взялась за один из луков.

Это был первый раз, когда она держала оружие с того дня, как убила стражника и украла его копье.

— Астрид? Если ты не умеешь, я научу тебя

Заглянув в сундук, она увидела моток веревки из кишок и корзину с инструментами и всем необходимым. Она собрала все это и подошла к столу, села, сняла кожаные перчатки и принялась натягивать тетиву.

Она покажет ему, как хорошо умеет стрелять.

С неугасаемой улыбкой на лице Леофрик присоединился к ней и стал готовить к охоте свой собственный лук.

— oOo~

Ее плащ был сшит из темно-красной шерсти, но платье было темно-зеленым и служило хорошей маскировкой, поэтому она оставила плащ и пошла в лес так. Леофрик протестовал, говорил, что ей будет холодно, но Астрид только покачала головой и пристегнула колчан к спине.

Лук. Не ее боевое оружие, но то, которым она пользовалась всю свою жизнь, даже до того, как взяла в руки щит. С тех пор прошло уже несколько месяцев, и ее тело дрожало от возбуждения, а руки тряслись.

Она сделала пробный выстрел, прицелившись в сучок на дереве примерно в сотне шагов. Стрела с глухим стуком попала точно в цель, и Леофрик удивленно поднял брови.

— Может быть, я подожду здесь и разожгу очаг, а ты принесешь нам еду.

Чувствуя, как счастье вот-вот прорвется сквозь ее кожу, Астрид наклонила голову и улыбнулась.

— Если пожелаешь.

— Пощады! — он рассмеялся и заключил ее в объятия. — Моя воительница стала застенчивой. Нет, любовь моя. Я бы не упустил случая увидеть, как ты свалишь огромного рогача сердитым взглядом и одной стрелой.

Она не знала, что значит «застенчивой» или что такое «рогач», но это не имело значения.

— oOo~

В тот вечер, после ужина, состоявшего из вина, хлеба, сыра и жаркого из подстреленного ею оленя, — и Леофрик даже не пытался стрелять, за что получил от нее тычок в плечи, — они лежали, обнявшись, на полу перед очагом, голые, задыхающиеся и греющиеся в лучах, более теплых, чем сам огонь.

Леофрик вытащил все меха и подушки из другого сундука, а также подушки из кресел и устроил для них уютное гнездышко. Теперь Астрид откинулась на его грудь, прижимая его руку к своей груди. Свободной рукой он лениво водил по ее распущенным волосам.

— Адвент (прим. — название предрождественского периода, принятое в среде христиан Католической церкви и некоторых протестантских деноминаций) начинается уже в это воскресенье, — пробормотал он и поцеловал ее в макушку.

Она посмотрела на него.

— Что это?

— Это священное время подготовки. Время поста перед празднованием Рождества Христова.

— Пост?

— Мы мало едим и не собираемся на пиры. Я не смогу быть с тобой по ночам. Мой отец часто делает вид, что не замечает нас, но он не позволит мне игнорировать этот обычай.