Охота к перемене мест

Нонна тоже поймала хариуса, он ослепил ее серебристой чешуей, голубые пятна на спинке, на плавниках и на хвосте. Почувствовала ладонью дрожь удилища, и ее настиг азарт добычи. А если этот азарт тебя не коснулся, можешь считать, что не был на охоте или на рыбной ловле.

Нонна смотрела, как бьется в траве рыба, снятая с крючка. Дышит тяжело, глаза красные, выпученные. Вместо желанной воды жабры вбирают никчемный воздух. Хариус подпрыгивал, потом обессилел и лишь шевелился, потом не стало сил шевелиться, лишь судорожно подергивал хвостом.

Нонна опустилась на траву и с состраданием смотрела, как мучительно умирает пойманный ею хариус. Впервые она осмыслила, что вся рыба, которая идет в пищу человеку, погибает от удушья.

Она обернулась к Мартику, хотела сказать ему о потрясшем ее открытии, но он стоял спиной к ней и удил.

Подошел Погодаев, небрежно бросил в траву очередного хариуса, увидел, как Нонна, стоящая на коленях, смотрит на рыбу, в судорогах бьющуюся о траву, сказал:

— Вот утка летит, ударишь ее влет — и вся недолга. А выловленная рыба, она всегда долго мучается. Рыбе легче умереть, попав в турбину, где ее лопатками оглушит или изрубит.

Леска у Погодаева зацепилась за корягу, поплавок скрылся. Подбадривая себя шуточками, он со смелым азартом бросился в воду выручать снасть. Вот уж действительно, пока не вымокнешь, рыбу не поймаешь. Вылез, держа крючок, весело стуча зубами, спеша унять дрожь бегом на месте, а потом согревался у костра.

Он достал из котомки с десяток картофелин, две луковицы, всякую петрушку-сельдерюшку, пакетик с перцем, целлофановый кулечек с солью.

— Наш поклон Александру Радищеву, — сказал Погодаев, срезая картофельную шелуху. — Это он завез и посадил у нас в Сибири первую картошку. — И добавил, удовлетворяя немое любопытство Нонны: — Когда сидел в Илимском остроге. Здесь, по соседству... — он показал рукой на север. — Короткая все-таки память у потомков. Не могли назвать один из тутошных новых городов — Радищев.

Нонна насмотрелась на выловленных хариусов, ей не захотелось сидеть с удочкой, и она вызвалась дочистить картошку.

Позже принялась потрошить рыбу для ухи; лишь бы снова не брать удочку в руки.

К ней в помощники навязался Садырин, у него уже иссякло терпенье пялить глаза на поплавок. А еще он был раздосадован тем, что у Погодаева улов в три раза больше, чем у него.

Антидюринг пустился философствовать: есть моменты в нашей жизни, когда характер человека проявляется особенно отчетливо, один из таких моментов — как он входит в холодную-прехолодную воду — окунается ли очертя голову, как Погодаев, или погружается боязливо, постепенно.

— Или как смотрится в зеркало, когда его никто не видит, — поддержала Нонна, — любуясь собой или чуть-чуть стесняясь самого себя...

— ...или как переносит физическую боль, — добавил Маркаров.

— ...а еще как пересчитывает деньги в получку, — сказал Садырин. — Я вот недавно за Кириченковым наблюдал...

— Тонкое наблюдение, — кивнул Маркаров. — А еще когда человек играет в карты, в шахматы...

— ...особенно если проигрывает, — уточнила Нонна.

— А на рыбалке, на охоте? — Погодаев все еще выбивал зубами дробь. — Один клянет себя за каждый промах, обзывает недотепой. А другой кучу оправданий найдет, если утка пролетела мимо его пули или хариус с крючка сорвался...

— Надо будет поглядеть за самим собой, как в ледяную воду сигаю. Характер свой изучить.

— А у тебя, Садырин, не один, а два характера, — сказал Маркаров очень серьезно. — Двигатель непостоянного тока. То положительным электричеством себя зарядишь, то отрицательным... Смотря по настроению.

— Считай, тебе повезло. У меня сегодня положительный заряд. А то бы мы с тобой снова поругались.

— И остались бы без ухи, — спохватился Погодаев и крикнул Садырину: — Ну-ка, ермак, тащи быстрей сушняк!

— Какой я тебе ермак?

— Нашел на что обижаться, — рассмеялся Погодаев. — В Сибири в старину так называли кострового, помощника кашевара. Отсюда и прозвище вольного казака Василия Тимофеевича пошло на все времена — Ермак...

Наконец Погодаев снял последнюю пробу и торжественно объявил:

— Уха готова!

Маркаров не удержался и закричал тоном зазывалы:

— Ресторан «Таежные дали»! Открыта предварительная запись на столики!

С жадностью хлебали наваристую уху, Садырин даже обжег себе рот. Нахваливали повара.

— Сытный обед переваривается легче, чем скудный, — сказал Маркаров.

«Расстроилась, глядя на рыбу, умирающую в муках, — подумала Нонна, — а уху уписываю за обе щеки, догоняю Садырина. Значит, была неправдива сама с собой...»

После того как показалось дно котелка, чаяния всех четверых связались с закопченным чайником, который все закипал и не торопился закипеть.

Снова распоряжался Погодаев и по-знахарски колдовал, заваривая чай. Мало того, что он заранее приготовил смесь из краснодарского, цейлонского и индийского чая. Он еще нашел на острове черную смородину, ее самые молодые листочки, выкопал и отмыл от земли корень шиповника и, не очищая от кожуры, тоже бросил в чайник, когда снял его с таганка и вода перестала кипеть.

— Вот это букет! — Нонна понюхала чай и отхлебнула осторожно глоток. — Большое мерсибо. И дымком пахнет!

Не аромат чая сам по себе, не дымок от костра сам по себе, а их чудесное слияние вызвало восторг Нонны. И в поварском деле все начинается с «чуть-чуть». Кинуть в уху щепотку перца — тоже нужен талант.

Можно прилежно, во всех нафталинных традициях и прошловековых стандартах разучить роль Ларисы из «Бесприданницы». Но если роль не сдобрить волшебной щепоткой перца, как это сумела Катунина, если зритель не почует, как сладок и приятен дымок, когда ты сидишь у костра рядом с любимым, — значит, у тебя не талант, а так, талантишко, и ты пытаешься бижутерию выдать за драгоценности.

Она сидела на мшистом пне и, услышав кукушку, стала считать. Журчанье воды у камней приглушало позывные, и она боялась сбиться со счета. В этом куковании ей слышалась тоска матери-одиночки, растерявшей в тайге своих птенцов.

С грустью подумала она о своей Дунечке, которая с детским садом выехала на подмосковную дачу и которую бабушка обещала проведывать в родительский день.

«А сама я не похожа на кукушку? Подбросила бабушке внучку и улетела так далеко...»

Пытаясь вызвать сочувствие к кукующей матери, Нонна пожалела ее вслух.

Погодаев расхохотался. Да этим назойливым «ку-ку» самец приглашает на свидание самку! А она в ответ издает крики, похожие на приглушенный смех, резко обрывающийся.

Собирались в обратный путь. Погодаев укладывал выловленную рыбу в котелок, надраенный песком. Котелок не вместил всего улова, и он покидал хариусов в котомку. Нонна еще раньше пообещала зажарить рыбу к ужину, хватит на всю компанию.

— Что и говорить, кукушка — мамаша неважнецкая, — Погодаев завязал погрузневшую котомку.