Охота на эльфа

А Кулаков этот сакраментальный тест ни при каких обстоятельствах не прошел бы: и в Афгане, и в Чечне понавидался смертей, но равнодушия к убийству не приобрел. Иногда сам удивлялся, как это ему с подобными взглядами дали в итоге звание генерала, должность ответственную с немалыми, надо заметить, полномочиями, и вообще не гонят из этого сверхсекретного учреждения. Или именно здесь и нужны люди с такими необычными взглядами? Ведь генерал-лейтенант Форманов тоже каким-то чудом сохранил в себе остатки совести и умение задумываться над моральной стороной любого вопроса.

Короче, Кулаков про себя решил, что убивать Эльфа они не будут (не только потому, что это действительно сложно); выдворять же его из страны казалось предельно скучным и бесперспективным занятием в контексте всего предыдущего. Значит, с Эльфом надо работать. И Кулаков очень надеялся, что именно пресловутый «майор Платонов» раньше других сам выйдет на контакт с его ребятами.

Да только все получилось по-другому. Совсем по-другому.

ЭЛЕКТРОННАЯ ШИФРОВКА

Диас — Кулакову

На буферный сервер от нашего агента Петера получен радиоперехват. В ходе выборочного прослушивания сотовой сети GSM по неблокированным номерам, принадлежащим гамбургским миллионерам, удалось записать разговор, который вели по-русски (NB!) хозяин концерна «Ханзаринг» Дитмар Линдеманн и человек, назвавшийся Эльфом. Пересылаю на ваш сервер по локальной сети расшифровку этого разговора.

… июня 1999 года, начало записи — 12.15

Линдеманн — Гамбург, собственный особняк (или около него)

Эльф — местонахождение не установлено

Линдеманн. Слушаю вас. (Первая фраза произнесена по-немецки).

Эльф. Привет, Димыч! Шпрехать в другой раз будем. Надеюсь, ты узнаешь меня и не считаешь, что это розыгрыш?

Линдеманн. Да, узнаю, но почему ты не можешь говорить по-немецки?

Эльф. Да, во-первых, потому, что терпеть не могу вашего «дойча», а во-вторых, я только по-русски и могу охарактеризовать то, что происходит сегодня в твоей любимой России. Или на своем родном, но тогда ты не поймешь. Да?

Линдеманн. А что там происходит? По-моему, как раз все в порядке. Мои люди отрегулировали отдельные шероховатости. Я получил подтверждение, скоро пойдет очередной транш…

Эльф. О, санкта симплицитас! «Все в порядке, очередной транш…» Да в России сейчас полный… абзац! Подробности письмом, Димыч, но главное, я готов помочь тебе. Я приеду, если ты обещаешь все мои расходы взять на себя.

Линдеманн. Расходы? Ты имеешь ввиду дорогу, пребывание здесь…

Эльф. Да, да, дорогу и пребывание тут и там, но надеюсь, ты ещё не забыл, что билета на самолет в бизнес-класс и номера в «Кемпинском» мне явно недостаточно.

Линдеманн. Я понял: охрана, легенда, пути отхода, словом элементарные гарантии безопасности…

Эльф. Элементарных, я думаю, маловато будет. А ты ведь пропадешь без меня, дружище. Ну что, я вылетаю?

Линдеманн. Когда?

Эльф. Стоп. Мы говорим по защищенному номеру?

Линдеманн. Нет. Защищенный у меня в кабинете остался, а я из бассейна говорю.

Эльф. Идиот! Спасибо, что не из сортира.

Линдеманн. Но меня сейчас никто не слушает.

Эльф. Еще раз идиот! Откуда ты можешь знать? Это меня никто не слушает сейчас, потому что я проверялся, а тебя слушают всегда и везде — с твоими-то деньгами. Господи! И как только ты их сумел заработать, шлимазл! Все. Давай номер. Я перезвоню. А этот разговор можешь считать щедрым подарком для наших врагов. Слушай, ты там в бассейне, говоришь? Так выкинь свой аппарат в воду, и забудь про этот номер. Миллионер хренов, кроит на телефонных переговорах и дает серьезным людям для связи незащищенные от прослушки номера! Я хочу слышать всплеск воды, когда ты швырнешь свою дурацкую трубку в бассейн. Атаманнаа лак кулли кхэер! Ма'ас-салаамах. (Это вежливое прощание по-арабски, за точность русской транскрипции не ручаюсь — прим. шифровальщика.)

Далее в фонограмме — плеск воды.

Кулаков прочитал дважды эту самую свежую шифрограмму. Ремарку про плеск воды счел за добрую шутку агента, не утратившего чувства юмора. В арабский словарь не полез — правильность написания выражений типа «будь здоров и всех благ тебе» мало его интересовала. А если в них и был тайный смысл, так дешифровщик увидал бы его скорее. Любопытнее казалось другое — в имевшихся данных на Эльфа его прямые контакты с арабскими странами не фигурировали.

«Откуда же эти шуточки? — размышлял Кулаков. — И почему они понятны немецкому финансовому магнату Линдеманну, свободно владеющему русским? Ох, не зря в «Моссаде» подозревали Эльфа! Ох, не зря. Но главное сейчас выяснить, где он пересекался с Линдеманном — уж не в России ли? Что ж, выясним и это. Жаль, что нельзя вот так прямо взять и позвонить Большакову, как своему обычному подчиненному. Так ведь он и не подчиненный. Партнер, компаньон, младший товарищ… — он поискал ещё какие-нибудь определения, и вдруг совершенно некстати вспомнил слово, оставшееся непонятным в разговоре Линдеманна с Эльфом. Шлимазл. Знакомое что-то. Феня не феня… Не забыть спросить у знающих людей. Шифровальщик вон перевести не удосужился — стало быть, знает, собака!» Меж тем становилось абсолютно очевидно, что следующей точкой маршрута будет у группы Большакова древний ганзейский город Гамбург. Грех ловить Эльфа во Владимирской губернии, когда его такие большие люди в Германии ждут.

Кулаков подошел к окну, посмотрел вниз: кроме его «волги», других машин во дворике не осталось. Ну, ещё бы! Ночь уже скоро. Форманов — и тот уехал. Ну ладно, для организации простой конспиративной встречи с Большаковым Алексей Михайлович и не нужен. Начальник уже дал добро и на эту встречу, и на поездку в любую точку земного шара. Бухгалтерия скушает как миленькая авансовый отчет по Германии.

«Вот ведь до какой степени оказался прав Форманов! — улыбнулся про себя Кулаков. — Ребята и впрямь вступят в поединок с Эльфом не под заказ, а ради чести, и судить их будут действительно по гамбургскому счету. Потому что все это случится именно там, в Гамбурге».

Глава пятая

СМЕРТНЫЙ ПРИГОВОР

Из романа Михаила Разгонова «Точка сингулярности»

— Еще по одной? — предложил Линевич.

— Охотно, — сказал я.

Виски было отменное, настроение — тоже. Ведь я уже выполнил задачу, поставленную мне моими древовидными братьями, на пять с плюсом. Я узнал нечто такое, о чем они и не мечтали узнать. Теперь не грех было и расслабиться. Вообще Дима Линевич не понравился мне. Человек иного происхождения, иных взглядов, с абсолютно неприемлемым для меня характером, он не мог быть моим другом в детстве и ни при каком раскладе не станет другом теперь. Акула капитализма, трудоголик, холодный, безжалостный, прагматичный — нам было не по пути. Но разговаривать с ним оказалось удивительно интересно и приятно. Для обоих. Ностальгия по советским временам (или просто ностальгия по нашей юности?) объединяет сегодня самых разных людей вплоть до классовых врагов и религиозных фанатиков непримиримых конфессий.

Общие воспоминания о переулках и дворах, об уличной шпане тех лет, о катке на Патриарших, переместили нас из пижонского ресторана в Центре Берлина в далекую, нищую, но счастливую, родную и любимую Москву — город нашего детства. И это было здорово.

— Я редко курю, — сообщил вдруг Дима, — доставая из кармана пачку. — И всегда только один сорт сигарет — «Бастос».

А я глянул на эту невзрачную серенькую пачку с голубым кабриолетом в центре (голубой, значит, легкие) и не удержался от восклицания:

— Вах!

— Что такое? — не понял Линевич.

— Хотите, расскажу забавную историю?

И Дима как бывший советский человек по достоинству оценил случай, происшедший когда-то с моим другом Майклом Вербицким.

Начало девяностых. Партия настоящих сигарет «Бастос» (чего только не везли тогда в Москву!) конфискована на таможне за неуплату пошлины и продана по символической цене случайному оптовику. Оптовик на незнакомую марку большую накрутку делать не стал. И в итоге американские сигареты попали к потребителю по цене «Дымка». Майкл рискнул взять пару блоков на пробу. Тут же оценил качество, хотел купить еще, но… кончились. Ладно. Курил он их регулярно, но когда встречался с солидными людьми, брал для понта «Мальборо» или «Кент». И вот сидит однажды в «Метрополе» с богатым немолодым американцем. Встреча крайне ответственная, нервничает, и конечно, запускает руку не в тот карман — вместо «Мальборо» достает серенькую пачку «Бастос» с красным кабриолетом в центре, но замечает ошибку, когда сигареты уже лежат на столе. Рокировку делать поздно и глупо. И тут американец приходит в полный восторг. Целых полчаса он рассказывает Майклу историю старейшего, самого аристократического и дорогого сорта американских сигарет, ведь хозяева этой табачной компании — его родственники.

Линевич от души посмеялся, догадавшись о концовке заранее, и все-таки финал получился неожиданным. Я рассказывал историю, иллюстрируя её жестами, и вот, когда извлекал из левого внутреннего кармана пачку любимого «Парламента», вместе с ним выпала на стол фотография Ланки Рыжиковой.

Линевич странно вздрагивает, порывисто поднимает портрет, приближает его к лицу и лишь после этого аккуратно, как бомбу, кладет назад, а потом, словно проснувшись, говорит:

— Извините. Обознался. Кто это? Ваша девушка?