Охота на ламию

— Скажите, что означает эта подпись в письмах «СС»?

Дазромак прищурился, но сохранил улыбку невинной неосведомлённости:

— Я думал об этом. Полагаю, «случайный свидетель». Это вполне логично. Какой-нибудь бедолага из местных преподавателей средней руки стал свидетелем того, что не должен был слышать. Испугался, я его за это не виню, но мучаемый совестью и гражданским самосознанием, стал помогать следствию вот таким вот способом.

— И вы не будете его искать?

— Зачем, помилуйте?! Бедняга и так настрадался от каждодневного страха за свою жизнь и место. К тому же он помог дознанию, так что долг оплачен.

Дазромак откинулся на спинку кресла со скрещенными на груди руками, его взгляд, из-под полуприкрытых век излучал превосходство и толику любопытства. Мол, что ещё можешь возразить?

Я мог. И возразил.

— Всё так, но как-то не складывается, гранд дознаватель, — ответил я полушутя. — Знаете ли, я дилетант в расследованиях, поэтому многого пока не понимаю. Например, никак не могу взять в толк, откуда это «случайный свидетель» так много узнал? И о Лиге неравнодушных, включая название сей организации, и о наших с вами планах, даже более того, он ещё и отправлял инструкции Охотникам.

Последнее было блефом, я не чувствовал особой уверенности в справедливости своих слов.

— Откуда у вас все эти сведения? — пожал плечами Дазромак с явным пренебрежением. — Фантазия, гранд Гумонд, многих дилетантов заводит не туда, где скрывается истина. Нужны факты, а у вас их нет.

Дазромак аккуратно отодвинул опустевшую чашку и встал, словно хотел размять ноги. Я внимательно следил за ним, понимая, что того, кто говорит неприятные вещи, может ожидать не самый тёплый приём. Волкодлак отошёл в самый дальний угол, и не будь я так уверен в его самолюбии, подумал бы, что ликан задумал сбежать.

Слуга, с ворчанием удалившийся до этого в свою комнату, снова заглянул в приоткрывшуюся дверь, но, поймав мой взгляд, торопливо закрыл створку.

— Нардик Стенсен до того, как его отправили в столичную тюрьму, успел передать ректору послание. Не ожидали, верно? В нём он подробно пересказал все письма, которые получал в качестве инструкции от неизвестного, но удивительно осведомлённого СС.

— Это всё глупости! — фыркнул Дазромак и вышел из тени на свет окна. Его лицо, сейчас совсем лишённое пафосного выражения, приобрело восковой оттенок, скулы вдруг чётко обозначились, а нос заострился. — Эти письма, если они вообще были, не сохранились. Стенсен попросту их выдумал.

— И снова вы правы. Знаете, я даже был бы готов поверить в вашу версию «случайного свидетеля», если бы не одно «но». Стенсен утверждает, что послания, которые он получил, самоуничтожились через несколько часов после того, как он их раскрыл. Это очень разумно, умно и осторожно. И дорого для обычного сознательного гражданина. Такими артефактами владеют только богачи. Или власть имущие, что часто одно и то же.

Я встал на расстоянии длинного шага от ликана. Он внимательно слушал, не теряя презрительного выражения голубых глаз. В них, разумеется, светилось и любопытство, но какое-то обречённое. Будто слушатель заранее знал все мои аргументы. Как и ответы на них.

— И? Простите, Гумонд, я устал и теряю нить разговора.

В подтверждение своих слов он потёр переносицу и отвернулся, будто в глаз попала соринка.

— Слушать осталось недолго, уверяю. И вот тогда я вспомнил, что вы тоже показывали мне письмо от таинственного СС. Только, вот незадача, оно было написано на обычном бланке, какие выдают в Министерстве Безопасности всем чиновникам.

— И что это доказывает? — раздражённо повернулся Дазромак, оскалившись совсем как зверь. Теперь в его лице не было ни капли привычного притворства, только жёсткость и раздражение. — Хотите сказать, что существует два СС? Один писал письма Стенсену и, боги знают, кому ещё. Лиге этой, как её, справедливости. А второй — мне?

— Нет, конечно, — улыбнулся я, чувствуя, что до цели осталось всего ничего. Руку протяни — и вот она!

— СС только один. И он совсем не случайный свидетель, а полноправный участник этой истории. Если не сказать больше, её тайный вдохновитель. СС — это вы, Дазромак.

Глава 30. Последняя

Дракон (окончание)

Услышав обвинение, Волкодлак сначала пожал плечами, а потом и вовсе принялся методично, склонив голову набок и скрестив руки на груди, развенчивать мои предположения одно за другим.

Сказал он и то, что всё это похоже на бред начитавшегося романов скучающего и отвергнутого жениха, представившего себя на его, Дазромака, месте. А мне, конечно, никогда там не быть, иначе б я не стал кидаться обвинениями в пособничестве богатым сынкам знатных родителей, от нечего делать создавшими кружок по садистским интересам.

— А почему они охотились только на ламий? — спросил я как бы между прочим.

— Кто знает, — отмахнулся ликан. — Наверное, старались распробовать Пожиратель, чтобы потом применить его на Древних. Вон поэтому дружок вашей полюбовницы и сбежал, так что и следа не сыскать. А Персилия пождала изумрудный хвост и решила подать в отставку. Сеймур теперь и смотреть на меня боится, думает, что следом пойдёт.

Волкодлак негромко рассмеялся, выдав отсутствие левого клыка.

— Жалкое зрелище! Что с одной, что со второй стороны.

И снова он презрительно фыркнул. «И говорить не о чем!» Чем ещё больше утвердил меня в том, что я на правильном пути. Теперь уже высказанное предположение больше не казалось чушью, совсем наоборот, получило нежданное подтверждение.

— Откуда же тогда вам известно о собрании Древних, куда входила и Персилия с первым проректором? Только не говорите, что вам о нём рассказала Регина! Я в курсе, что это не так.

— Не помню, значит, перехватил чью-то переписку! Вам пора, Гумонд! Как говорится, спасибо за оказанную помощь, но теперь вам настала пора вернуться к вашим непосредственным обязанностям. Велес, неси мой сюртук! Погода нынче тихая, осенью редко такая бывает, не грех и прогуляться! Чего и вам советую!

Дазромак вдруг засуетился, принялся активно жестикулировать, снова нацепив маску угодливого и приятного собеседника, только глаза оставались холодными, а взгляд, как у оборотня, готового напасть, если не будет пути к отступлению.

Я понимал, что это моя последняя возможность вывести дознавателя на чистую воду. Равно как и то, что не стоит этого делать. Благоразумнее уйти в сторону, притвориться, как и предлагал мне Дазромак, что поверил его объяснениям. Именно так напишет он в официальном отчёте. Именно эту версию «случайного свидетеля» станут повторять в салонах и Совете.

Именно она претила мне больше всего остального. Охотники, Древние — все они считали, что действуют по своей воле. Интересно, кто-нибудь из них хоть понял, что это не так?